Чуть позднее из-за горизонта показались новые паруса. Незнакомые. Ветка доложила на маяк и замерла встревоженно. Кто-то еще спешит к месту сражения. А тут новая напасть. Из залива Узкий показались интанские ладьи. Много. И прямо на нее. Штук пяток она, конечно, раздавит корпусом, но остальные не дадут ей уйти. Заарканят и порубят экипаж. Такой вариант ее не устраивает. Заложила круто почти против ветра, пытаясь оторваться. Связалась с «СС12», попросила помощи.
Полчаса с тревогой наблюдала, как сокращается расстояние до преследователя, собиралась распорядиться насчет топселей и крюйселя, а арбалетчики уже докладывали о своих попаданиях в неприятельских гребцов, но обошлось. «СС12» проскочила мимо, почти чиркнув по борту, и характерный хруст набора ближайшей ладьи сообщил, что пора разворачиваться. Не опоздала. Двенадцатая, раздавив три ладьи, оказалась под ветром у остальных, и к ее борту уже подбирались. Пока Ветка их топтала, теряя запас хода и преимущество в ветре, второе судно связи снова заняло удобную позицию для атаки. Теперь оно наваливалось скулой на борта интанцев, а Ветка в крутой бейдевинд уходила в отрыв.
Новый разворот, удары. Один, второй, третий раз промахнулась, но зацепила четвертого. Разворот. А вот и судно связи за шестнадцатым номером. Конечно, боязно идти на таран при такой огромной грот-мачте, но другого варианта нет. Теперь втроем намного веселее. Колесо гибели интанцев, закрученное двумя кораблями связи, с появлением третьего заработало ритмичней.
Последняя ладья пустилась наутек. Но не в пролив, а в открытое море. «СС12» и «СС14» прижали ее к берегу, а Ветка ударила в корму. Может быть, и напрасно. Полтора десятка арбалетов с марсов трех кораблей в течение нескольких минут преследования так уменьшили численность команды, что опасности она уже не представляла.
А из пролива снова начали появляться ладьи. Не интанские – сторожевые ладьи Бесплодных Островов. Вот почему интанец не стал удирать проливом.
Снова лазарет. Две стрелы, два арбалетчика. Одна – в бедро. Зашила артерию. Большая потеря крови, но прогноз хороший. Отлежится, поправится. Вторая – проникающее ранение в грудь. Очень сложная операция. И тревожно. Недотепа-буфетчик совсем плох. Марта не отходит от него, но чем ему помочь? Слабое дыхание, нитевидный пульс. Вся надежда на молодость, на внутренние силы организма.
Сигнальщики доложили о потоплении уже четвертого крупного корабля в хвостовой части китанской эскадры. Еще три сильно осели или накренились. Боевые ладьи Островов сошлись бортами с кораблями охранения, и на палубах безумствует рукопашная. Подошедший флот оказался из Черного Эрвина. Три бомбардира и две дюжины боевых ладей под черно-полосатыми флагами вступили в бой на стороне Бесплодных Островов. Быстро дошли. Как раз ко времени.
Ветка увидела, как старинный требучет с Эрвийского бомбардира чудовищной глыбой раскалывает корпус китанца. Минута, и на поверхности только обломки и головы выплывших. Зрелище ужасающее. А рядом из воды торчит борт опрокинутой «БЛ25», и сторожевая ладья вылавливает из воды ее экипаж. Средних размеров китанец пытается зайти в борт строю канонерских лодок, явно метит таранный удар. Его никто не пытается остановить. «Козодой» уходит от удара задним ходом и успевает выстрелить в упор. Ветка не видит, куда попал снаряд, но, судя по тому, как стремительно кренится китанский корабль, из борта на уровне ватерлинии выломана целая доска. Минута – и его гик уже коснулся воды. Отплавался.
И по-прежнему ничего не видно в проливе. Мешает берег. А ведь там больше чем половина неприятельского флота. С места сражения, несомненно, все хорошо видно, но не оттуда, где дрейфует ее судно. Она видит только часть сражения и то, как несколько сторожевых ладей добивают плавающих в воде интанцев, время от времени что-то поднимая к себе на борт. Нашли время! Хотя если пирата не добить, он выберется на берег и доберется до мирных жителей! А если таких окажется много! Нет, сторожевики знают, что делают.
Вот с той стороны, где кипит сражение, кто-то неуклюже подгребает тремя веслами. Это вышла из боя сторожевая ладья. Набита ранеными.
– Марта, саквояж. Господин старший офицер, пусть подготовят лазарет и помещения для раненых. Господин помощник, примите управление судном. И позвольте старшине Юрцу ассистировать мне.
Старшина третьей статьи Юрец устраивал Ветку своей абсолютной невозмутимостью и способностью выполнять команды стремительно и безупречно. Для хирурга, лишенного опытных помощников, эти качества ассистента просто незаменимы. К тому же силен, и руки ловкие. Подвижные пальцы, хорошая память. И не делает глупостей.
Операции и перевязки. Лубки и гипс. И летальные исходы. Часть раненых просто не довезли. Когда Ветка наложила последний шов и собиралась упасть без сил, привезли следующую группу раненых. Юрец посмотрел тоскливыми глазами и, приняв от Марты очередной сверток только что прокипяченного инструментария, принялся раскладывать его на стерильной пеленке.
Сигнальщики доложили, что бой закончился победой – корабли противника спустили флаги. За второй партией раненых пришла третья. Теперь все судно превратилось в госпиталь. Моряков с нетяжелыми ранениями расположили на палубе. Подошел баркас с несколькими лекарями. Ничего этого Ветка уже не воспринимала. Операционное поле, пинцет, скальпель, зажим.
Ее отвели за локотки. Убедившись, что освобожденное место занял другой хирург в маске и с только что вымытыми руками на отлете, Ветка обмякла и поняла – можно передохнуть.
Очнулась не в своей каюте. Раннее утро, лючок в борту отдраен, и через него проникает зыбкий, нетвердый еще свет. Все тело ломит и безумно хочется есть. На соседней койке бесшумно спит Марта. Негромкий шум за переборкой, но в общем – тихо.
Вскочила, осмотрелась. Они на рундуках в подшкиперской. Крошечное помещение на самом носу. Подняла крышку люка, выбралась на палубу. Картинка – вовек не забудешь. На палубе рядами, головами к бортам почивает ее экипаж вперемежку с легкоранеными. Стоят на якоре борт о борт с другими судами связи, на палубах которых такая же композиция. Ровный северный ветер нежно поет в снастях, негромко поскрипывают кранцы. Небо на востоке слегка розовеет. Кажется, она когда-то об этом мечтала.
На корме вахтенный офицер, голова рулевого выглядывает из люка, да сигнальщики обшаривают взглядами горизонт, время от времени поднося к глазам подзорные трубы. Корабль ни к бою, ни к походу непригоден, поскольку переполнен ранеными. Рядом с ее ногой дымится труба камбуза и слышится негромкий разговор:
– Ты солил?
– Солил, не добавляй больше. А ты закончил с полировкой?
– Тут без толку полировать, рубцы глубокие. А вот эта вмятина от секиры. Сам видел, она уклонилась, чтобы удар скользом прошел. А оно вон как пробороздило!
– Ты не заговаривай мне зубы, выправляй вмятину. Или не говори, что у кузнеца в подручных состоял.
– То-то и оно, что состоял, и в металлах понимаю. Этот – вязкий очень. Такой трудно рассечь или промять, и еще труднее выправить. Специально для панцирей такой делают в заморских землях. В этом доспехе можно ничего не бояться.
– Она и не боится. Ну ладно, ты кровищу интанскую всю отскоблил? Ей нынче надо при полном порядке быть и в лучшем виде представиться. Слыхал, Фарканыч говорил, что сама королева у нас будет. И прямо спозаранку.
– Да не бойся ты. Мундирчик уже в лучшем виде и доспехи в порядке. Только два гнезда на щите пустые. Не нашли ножей, что в них были укреплены. Те дядьки, которых она ими достала, унесли их к морскому хозяину. Слушай, Базиль, а почему у нашей королевы нет номера? Они же все с цифрами, а королева Арлетт без цифр.
– Не нужны ей цифры. У ее мужа цифры, а ей не надо. Он правит, а она при нем да при детях и так обходится.
Спокойный треп куховарящих матросов. Значит, дела идут своим чередом, и ее позорная слабость не поставила корабль в сложное положение. Мягко ступая босиком ступнями по прохладным ступенькам, спустилась в помещение камбуза.
– Господа матросы, нет ли у вас ложечки кашки? Умираю от голода.
– Каша еще не сварилась. Еще полчасика подождать надо.
Ветка взглянула на матросов. Марсовый Базиль Тропа и рулевой Икар Мравали. И незнакомый старшина, рука в гипсе. На лице страдание, глаза заволокло пеленой боли. Однако голос, хоть и со скрипом, спокойный и умиротворяющий:
– Тут вот у меня с вечера полмиски осталось. Остыла, правда, но еще вполне съедобна.
Ветка поблагодарила взглядом и действием подтвердила съедобность каши. Облизала ложку. Бледно-серая, забрызганная кровью блуза, в которой она оперировала, и легкие шаровары полностью лишали ее облик малейших признаков отношения к флоту Его Величества. Старшина не признал в ней офицера и обращался не по уставу. И предложил свою порцию каши просто от души. Но почему он не съел ее еще вечером?
– Спасибо вам. Вернули меня к жизни. – Взгляд остановился на распухших пальцах, торчащих из-под повязки. – Тропа, нож!
Осмотрела кончик лезвия, положила горемычную руку себе на колени и аккуратненько процарапала внутреннюю сторону гипса по всей длине. Вспомнила, как вчера накладывала и сомневалась, не слишком ли плотно бинтует. А может быть, это не ее работа? Вчера, когда она уже совсем обессилела, на судне появились другие врачи. Память хранит молчание.
Когда гипс совместными усилиями слегка ослабили, разогнув в стороны по всей длине, незнакомец вздохнул с облегчением.
– Ложись на ларь, кормилец, а лангетку свою вот так устрой. Мравали, подставь сюда мешок с крупой. Осторожней, а то снова ему руку сломаешь.
Устроив раненого, вернулась мыслями к только что услышанному разговору своих матросов.
– Тропа, что ты про королеву тут давеча рассказывал? Доложи в точности все, что знаешь.
– Приняли семафор. Утром подойдет «БЛ17». Примет на борт королеву. Точка.