Полковник зло прищурился.
— Так чего ждёшь? Или на испуг берёшь?
— Не для того я тебя сюда вытащил. Да ты и не из пугливых. Тебя хватит попытаться сейчас вырваться. Или нарваться на пулю. Надеешься, что вас хватятся. Найдут машину и объявят тревогу. Я угадал? — По хмурому лицу полковника пробежала тень. — Ну, допустим, удалось тебе это. Погиб ты героически. А дальше, что? Допустим, твой полудохлый взвод охраны и технари отобьются, поднимутся вертушки и отстреляют нас, как волков. Ну я погибну героически. А дальше-то что? Ты пойми, кто-то там, — Максимов кивнул за лес, — нас приговорил. А мы с этим не согласны. И терять нам нечего. Задавить нас нетрудно, в поселении девки молодые, дети да пацаны. Но если хоть одного вы упустите, он проползёт, слышишь, даже раненный проползёт, и отравит воду. Литр настойки трав в системе водоснабжения — и счёт будет равный. Всех ваших за всех наших. Только так!
Максимов внимательно следил за глазами полковника, ровно на миг в них мелькнул неподдельный страх.
— Ты… Это… Долбанутый, да?
— Вот теперь ты испугался. Подумай о своих людях. Зачем им война? А так оно и будет! Пойми же, ты, сюда гонят банду убийц. И людей просто вырежут! Вырежут и пожгут там всё. Это же бешеные собаки, их стрелять надо, разговаривать с ними мне не о чем. — Максимов ткнул в фотографии. — И эту грязь ты на себя возьмёшь. Значит, станешь таким же, и разговора у нас больше не получится. Не лезь ты в эту грязь, прошу тебя. Ты же лётчик! Что у тебя общего с этим зверьём?
Полковник скрипнул зубами.
— Я не могу не выполнить приказ.
— Нет таких приказов для солдата — своих стрелять! У тебя один выход. Если ты, конечно, не горишь желанием прогнуться перед начальством и заработать очередную висюльку. Хочешь, подскажу?
— Ну?
— Сделай так, чтобы зверьё не ночевало на аэродроме. Тогда у меня не будет соблазна накрыть вас одним ударом. Подсказываю, скрытно переночевать день-другой можно в бывшем санатории.
— Это где раньше шизиков лечили?
— Да. От тебя всего три километра по грунтовке. Корпуса сохранились. Не баре, поспят на досках. Их будет два взвода, не больше. Поместятся.
— Получается, я сам их на закланье отдаю, так?
— Не ставь себя с ними на одну доску, полковник. Ты — лётчик, а они — звери. Отдай их мне. Всё равно не люди они, зверьё.
Полковник закрыл лицо ладонями. Долго растирал кожу, словно умывался.
— Я должен подумать, — выдохнул он.
«Правильно! Иначе я бы ему не поверил. Он всё обдумает и решит, как отрежет. Мальчишка загорелся бы и полез на рожон. Этот должен всё взвесить».
— Хорошо. — Максимов пружинисто встал. Ростом он оказался по плечо лётчику, но гибче и легче в кости. — Я тебя прошу, не делай глупостей. Сегодня ровно по нолям у тебя в кабинете должен трижды мигнуть свет. Я пойму, что ты сделал правильный выбор. В противном случае твой аэродром превратится в большую свалку. И один фиг им негде будет спать. Акцию отложат, а за это время мы уйдём глубже в леса. Вот чуть не забыл!
Максимов протянул ему обрезок гильзы от крупнокалиберного пулемёта.
— Откуда? Я всё утро искал. Карандаши в нём держу…
— От верблюда! Я же говорил, что был у тебя под окнами, а ты не поверил. Держи!
Полковник машинально взял гильзу и сунул в карман бушлата.
— Мы у тебя кое-что со склада позаимствовали. Без обид, ладно?
— Ёптыть! — простонал полковник, закатив глаза. — Что?
— Мелочёвку всякую. Не пугайся, ЗИПы к вертушкам не тронули. И вот ещё. У водителя за сиденьем автомат. Проследи, как бы всё не испортил.
— Да, конечно. — Полковник, как загипнотизированный, вяло кивнул.
— Вот и славно. И ещё. — Максимов заглянул в болючие глаза полковника. — Как мужик мужику скажу: пуля в лоб — это не выход. С тобой или без тебя, всё будет, как я сказал.
Оперативная обстановка
Протокол допроса
полковника ВВС Семенихина В. Б.
(фрагмент)
«…Трос упал на дорогу, кто-то в лесу отвязал. Мы сразу тронулись. Тут водитель, сержант Осипов, как проснулся, заорал благим матом и полез за автоматом. Я не дал. Выхватил и бросил на заднее сиденье.
Вопрос. Почему не открыли огонь? Где был в это время тот человек?
Ответ. Просто не смог. Не смог — и всё! А этот… Он стоял и смотрел нам вслед…»
Ретроспектива
Странник
… Он стоял и смотрел им вслед. Машину заволакивало белым пылевым облаком.
Юрка беззвучно подошёл сзади. Легонько ткнул в бок.
— Хорош маячить, пошли. Как он?
— Мужик!
— Я видел, что не баба. Результат-то есть?
— Всё будет нормально, я уверен.
— А вот мой результат. — Юрка показал побелевший указательный палец. — Затёк, пока ты с ним лясы точил. Всю кровь ты из меня выцедил, Макс!
— Не помрёшь. Учись, пока я живой. В нашем деле главное лишние грехи на душу не принимать.
— Да всё я понял! На душе с утра свербит, дай спокойно поворчать. Скорее бы прилетели, гады, ненавижу ждать!
— Не егози, молодой. Наберись терпения. Это война будет долгой.
Преторианцы
Барабин вполглаза следил за выражением лица читающего Седого, катал остатки коньяка по донышку стакана. Ждал.
— Не хе-хе себе! — Седой закрыл папку.
— А то! Вопросы есть?
— Масса.
— Вижу, глазки загорелись! — Барабин пьяно погрозил пальцем. — Мой совет, остынь. Ничего путного из этого не высосешь. Только мордой об асфальт приложат и, кстати, будут правы.
— Тут же дураку ясно…
— Мишаня, не лезь. Шлёпнули полконавта — и тишина! Дело сдали в архив.
— Боец заложил?
— Само собой. Но он и сам особо не рыпался. Всё твердил: я свой выбор уже сделал, я свой выбор сделал… Ну как такого не уважить пулей?
— Выходит, сам под трибунал пошёл?
Барабин цокнул языком.
— А не было трибунала, Миша. Не делай круглых глаз, не первый год за мужем, как говорит мой шеф. Не было! Было служебное расследование. Пристрелил его от полноты чувств один из оставшихся в живых спецназовцев. Конвой, типа, не доглядел. Но дело замяли. Оба дела, как ты понимаешь. Для бестолковых написано. — Он взял папку и показал штамп на серой обложке. — «Выдавать по разрешению Первого заместителя директора ГСБ РФ». — Да не смотри ты на меня, как бык на тёлку! Ты дальше читай.
Ретроспектива
Странник
Юрка передал ему бинокль и подвинулся, уступая место на ветке. Они забрались под самую макушку сосны, отсюда просматривался и простреливался весь лагерь.
— На, посмотри. Не фига в прицел не увидишь.
Максимов повесил на руку винтовку, поднёс бинокль к глазам. В зеленовато-фосфорном свечении бинокля ночного видения отчётливо проступили контуры человеческой фигуры, замершей у угла барака. Он перевёл взгляд чуть правее. Ещё один человек, полускрытый в тени крыльца, будто почувствовал, что на него смотрят, трижды покрутил рукой над головой.
— Какой-то затык. Антон семафорит. — Максимов вытащил острую хвоинку, проколовшую чёрную ткань маски. Щелчком отправил в полёт. — Прикрой меня, пойду проверю.
— Если спалитесь, что делать?
Максимов помедлил с ответом. Передал Юрке пульт дистанционного подрыва.
— По-любому, подрывай мины. Считай, что нас уже нет. А пока держи своего часового на прицеле. Только дёрнется, гаси.
Он осторожно вступил на канат, протянутый к соседнему дереву, замер на мгновение, собираясь, и, быстро перебирая руками, исчез в темноте.
Как только стемнело, они скрытно подобрались к лагерю и растянули «обезьяний городок» по окружавшим его соснам. Теперь можно было передвигаться во всех направления, не боясь нарваться на растяжки, установленные по периметру лагеря и вокруг единственного уцелевшего корпуса, в котором расположился на ночь спецназ.
Максимов беззвучно спрыгнул на землю. По ложбинке обошёл секрет; солдат, расположившийся у трухлявого пня, не подозревал, что уже давно взят на прицел. Как и трое других, сторожившие периметр лагеря. В ночном воздухе от места, где притаился солдат, ползла тягучая струйка специфического армейского запаха. Был соблазн подкрасться и снять часового, но Максимов решил не рисковать. В конце концов, Юрка уже перекрестил часового прицелом.
Он подполз к Антону, тот оглянулся на шорох и поднял указательный палец вверх, потом медленно указал им на траву в метре от Максимова.
Максимов пошарил в траве и наткнулся на тонкую проволоку. Антон покачал пальцем — «не надо».
Это была хитрая растяжка, стоило по привычке перерезать натянутую проволоку, как рядом взрывалась соседняя, сработавшая от ослабления натяжения.
«Голь на выдумку хитра». — Максимов, на четвереньках подобрался к Антону.
— Контакт, — выдохнул ему в ухо Антон. — На центральном заряде нет контакта.
Максимов на секунду задумался, посмотрел в сторону юркиной сосны, потом на полуразвалившуюся котельную, где уже ждала сигнала группа нападения. Напротив крыльца залёг Шланг, прикрывая Максимова с Антоном.
Надо было срочно решать, везение — продукт скоропортящийся.
— Может, гранатой? — подсказал Антон.
Максимов протянул открытую ладонь.
— Пульт, — одними губами прошептал Максимов.
Антон вложил ему в ладонь плоскую коробку.
— Отползай.
Антон кивнул в сторону котельной.
Маскимов развернул за плечо Антона и указал на остов сарайчика в полуста метрах от них. С виду прикрытие хиленькое, но кирпичный фундамент вполне мог защитить от взрывной волны и осколков.
Максимов хлопнул Антона по плечу — «Уходи!»
Максимов дважды ткнул пальцем, указав Кольке-Шлангу новую позицию, подал знак Юрке — «следи за мной» — и пополз к слуховому окну.
Антон обеспокоено оглянулся, Максимов махнул рукой — «уходи!», и нырнул в сырую темноту подвала.