— Настрелялись, хватит, — отмахнулся Старостин. — А Кирюша на своём месте. Не с нашими свиными рылами в их калашный ряд лезть.
— Кстати, он наших друзьях, Иван. — Кочубей брезгливо дёрнул крыльями носа, уловив спиртовой запашок. Достал белый платочек, аккуратно высморкался. — Не чересчур мы, а? Они же не любят, когда их перед фактом ставят. Как бы обиду не задавили.
Старостин круто развернулся.
— Тогда пусть купят себе новый глобус! И новую Россию на нём нарисуют. — Он развёл руки. — Вот такие мы, сиволапые и косорожие! Хотите — любите, не хотите — идите нафиг. Сами знают, будут носы морщить, уйдём к узкоглазым.
— После того, как мы спалили «китайский канал», к узкоглазым на сивой кобыле не подъехать, — возразил Кочубей.
Старостин тряхнул головой.
— Не спалили, а сыграли! Красиво сыграли. Узкоглазые в таких делах толк знают, они-то оценят. Пощурятся для виду, но уважать станут.
Кочубей пожал плечами.
— Мне бы твой оптимизм, Иван. День прошёл, а пока результата нет.
На столе ожил телефон правительственной связи. Мелодичная трель очередью прошила вязкую тишину кабинета.
«Вас вызывает президент. Вас вызывает президент», — металлическим голосом оповестил определитель.
Старостин удовлетворённо хмыкнул, послал Кочубею торжествующий взгляд. Снял трубку.
Оперативная обстановка
Срочно
Сов. секретно
Начальнику СОП РФ
Генерал-майору Филатову
Направляю в Ваш адрес контрольную запись телефонного разговора по линии ВЧ-связи между объектом «Дед» и объектом «Зубр».
Мероприятия в отношении объекта «Зубр» осуществляются согласно Вашего распоряжения от 01.01. с.г.
Нач. 12-го отдела СОП РФ
п/п-к Кузин
Стенограмма
«Дед». — Привет. Как настроение, Иван?
«Зубр». — На букву «хе», не подумай, что «хорошо».
«Д». — Понимаю тебя, Ваня. Прими соболезнования.
«З». — Ага! Ты думаешь, для меня это личная боль? За нас, козлов, больно. Сегодня один, завтра другой… Только волю дай, начнёте друг друга дырявить. Не дай бог войдёт в моду!
«Д» — Это точно! Однако, есть же профессиональный риск. Вон Николай-батюшка пулю принял, как должное. Дело наше, Иван, царское, терпи, если взялся. Из наших кресел дорога одна — в каземат или на эшафот. Про персональные пенсии можно забыть, не при социализме живём.
«З». — Спасибо, утешил! Я тут мозгую, что народу своему наплести. А ты с утешениями лезешь. Их бы чем утешить? Дураков и у меня много.
«Д». — С дураками построже надо. А умные что говорят?
«З». — Пока ни с кем не советовался. Думаю, стоит устроить старику похороны по первому разряду, с гонкой на лафете, как считаешь? Заодно, кого надо в Москву высвистаем, а? Хвосты накрутим, под хвостом скипидаром намажем, а то вконец в провинции разболтались. Хозяйский кулак забывать стали.
«Д». — Можно, можно … Деньжат из казны на такое дело подброшу. Да и перед Движением я давно не выступал. Хотя, Иван …
«З». — Говори, я слушаю.
«Д». — Да так, мыслишка проползла… Ну припрутся они в Москву, наберутся здесь сплетен, пойдёт бодяга гулять по провинциям. На кой нам это надо? Покой дороже.
«З». — Да я и сам об этом думал. Но ведь уже слух пошёл, притравили старика.
«Д». — Слух мы прижмём. У него уже был инсульт, да?
«З». — Да.
«Д». — Вот и ладно. Объявим, помер от инсульта, а для своих запустим слух — от передозировки лекарства. Дело, мол, тёмное, но «контора» уже копает.
«З». — Ага, и всё на тормозах спустить!
«Д». — Зачем? Копать-то всё одно будем, но тихо!
«З». — Тихо копать у нас не обучены, сам знаешь.
«Д». — Я это на контроль возьму. Сейчас позвоню Филатову, хвост накручу. Или ты «за» Ларина?
«З». — Да оба они мудаки. Филатов, конечно, профессионал. Ларин пока свой интеллигентный пятак морщит и думает, как эту кучу дерьма разгрести, чтобы не запачкаться, твой Филя весь по уши вымажется, а результат даст.
«Д». — Ха-ха-ха! За то и ценю! Так как решим, Иваныч? Стоит мне на трибуну выползать, или как?
«З». — В принципе, согласен. Это же не моё личное, под тебя всё делалось. Я, так, рулю по мере сил. «Движение», мать их за ногу! Пока пенделя под задницу не дашь, никто не двинется.
«Д». — Ты на завтра сможешь всё организовать?
«З». — Без проблем. Только тут такое дело… Родня от старика фактически отказалась. Мне всё разгребать предстоит. Считай, что от имени скорбящих обращаюсь: дай указание Филатову, пусть выдаст тело. Что там следакам копаться? Распластали уже, наковыряли, что надо, вот и хватит.
«Д». — Сделаю, Иван. А с утречка я перезвоню, и мы окончательно договоримся. Где планируешь отходняк Карнаухову петь?
«З». — В штаб-квартире, само собой.
«Д». — Ладно, поддерживаю. Место у вас там на всех хватит. Орлов Филатова загодя пустишь?
«З». — Да пусть хоть ночуют, мне то что!
«Д». — Вот и договорились. О, погоди! А разве не на третий день полагается закапывать?
«З». — У нормальных — да. Только Карнаухов такой христианин, как я японская гейша. У него партбилетов больше, чем у тебя орденов. По-моему, если он во что-то и верил, так это в таблицу умножения.
«Д». — Эк, ты, Иван! О мёртвом же либо хорошо, либо…
«З». — А я ещё хорошо! У меня тут все такие. Послушаешь, что скажут, когда я помру.
«Д». — Иван, ты не не каркай. Ты мне ещё нужен.
«З». — Приятно слышать. Да, вот чего ещё! Тут созрела инициатива бросить моих хунвейбинов на восстановление Питера. Ты как на это смотришь?
«Д». — Да, вроде бы, ничего идейка… А не жалко?
«З». — А что их жалеть? Пацаны молодые, силы девать некуда. Пусть поработают. Заодно генофонд в городе подправят. А то совсем уже запрыщавели от спермотоксикоза.
«Д». — Ха-ха-ха! Ну ты дал, Иван!
«З». — Я так понял, ты поддерживаешь?
«Д». — Ага, особенно в части, касаемой генофонда. Ха-ха-ха!
«З». — Я планирую завтра клич бросить. Или ты огласишь?
«Д». — Не, давай лучше ты с инициативой выступи, а я поддержу.
«З». — Договорились. Значит, я даю команду собрать пацанов в казармах, чтобы речь слушали и дружно в ладоши хлопали. И сразу — в поезд. Нормально?
«Д». — Нормально. Всё, жду утром звонка. И ещё раз — мои соболезнования.
«З». — Спасибо.
Резолюция: В дело!
Подпись: Филатов
Преторианцы
В трубке на низкой ноте пульсировали короткие гудки.
Филатов положил трубку на рычаги.
— Это называется — перехват инициативы, — Первый самодовольно усмехнулся.
— Этого мало, Валентин, — произнёс Филатов.
На скулах Первого забугрились желваки.
— Хватит на этот раз, — процедил он.
— Старосту пора за ребро подвесить, — твёрдо глядя ему в глаза, произнёс Филатов.
Первый моментально вспыхнул.
— Хочешь поссорить меня с Движением?! — он, как всегда без всякого перехода сорвался на крик. — Только всех построили, так опять бардак начинаешь!
В комнатке, куда была проведена линия ВЧ-связи, было тесно. Первому, вскочившему из кресла, пришлось встать почти вплотную с Филатовым. Положение было явно не в его пользу. Миниатюрного сложения, сухопарый, с уже наметившимся брюшком, он проигрывал Филатову, грузному и мощному, как римский борец. Особенной пикантности внешнему виду шефу президентской охраны добавлял скошенный на бок нос. «За одного битого двух не битых дают», — подкалывал его Первый. Филатов терпел, или умело скрывал раздражение за косой улыбочкой боксёра-супертяжа.
— Чьё Движение, наше или Старостина?
— Моё! — выкрикнул ему в лицо Первый. — Только не царское это дело в дерьме ковыряться. Старостина мне пока заменить некем.
Филатов даже не пошевелился. Дорога к двери была заблокирована его мощным телом.
— Старостин насадил своих людей от Москвы до Владивостока. Его «Молодые львы» — банды отморозков, сбитых в батальоны штатной структуры спецвойск. По первому щелчку они растерзают любого.
— А у тебя Гвардия! — оборвал его Первый.
— Вот и верни её в Москву. Дело пахнет большой дракой. Я ещё раз прошу, верни моих людей на улицу. Сам же видишь, обкладывают нас!
— О! Только не начинай, прошу тебя, — скривился Первый. — Опять к Скобарю докопался!
Филатов стиснул зубы.
Всё началось с доклада на Совете. Новый командующий СБР МЧС Скобарь выложил на стол сводки по основным особо опасным производственным комплексам. Практически на всех сложилась ситуация близкая к чрезвычайной. Только случай или Господь бог ещё берёг их от цепной реакции катастроф. Всё держалось на соплях, честном слове и матюгах. Картина для России привычная, и по мнению Филатова, не стоило делать круглые глаза, но сработал «эффект жаренного петуха», клюнувшего в самую способствующую мышлению часть тела.
Оказалось, в одной Москве всё ещё оставалось сто шестьдесят объектов радиационной опасности, не считая химических производств и неучтённого числа лабораторий и прочих «шарашек». Намёк на безопасность первых лиц государства был достаточно тонок. Чего от генерала Скобаря никто не ожидал.
Первым поднял крик премьер правительства. Ему по должности полагалась орать «держи вора». В дискуссии, кто и насколько виноват, чуть не передрались. Под эту горячку Филатов упорно пытался добиться от Первого приказа передать охрану особо опасных объектов частям Президентской гвардии. Сидевший до поры, как медведь в малине, Старостин неожиданно вылез на трибуну. Давить он умел. А в тот раз под его нажимом хрустнули позвонки у всех.