— Буду краток. — Холмогоров удовлетворённо кивнул и бросил взгляд на притихшего в угловом кресле Якова. — В основу данного проекта положены три составляющие: теория сверхслабых полей, теория космогенного фактора в эволюции и, последнее, некоторые прорывные открытия в психологии, в частности, воздействие в состоянии изменённого сознания, психология коллективных состояний и методики активизации рудиментарных нейронных связей. В переводе на привычный язык это звучит так — алхимия, астрология и шаманство.
— Ага. В аду нам сидеть на соседних сковородках. Если при жизни не сожгут, — бросил на ходу Старостин. — Продолжайте, профессор.
— Между прочим, Иван Иванович, рядом с нами расположится весь цвет современной науки. Преотличнейшую компанию вам гарантирую! Однако, — Холмогоров пыхнул трубкой. — Возвращаюсь к проблеме. Если отсечь у алхимии «химизм», то есть лабораторные методики, из чего выросла и до сих пор не может вырасти современная химия, — вот уж, действительно, родила, да не облизала, — то в сухом остатке мы получим методики индивидуальной настройки на резонанс. С чем? Правильно, с вакуумом.
Заметим, что наука сия относилась к разряду «герметических», работы велись со сверхчистыми веществами, а, значит, обладающими некими сверхсвойствами. Помещали вещества, как вы знаете, в герметические сосуды. Фактически, каждый серьёзный алхимик, говоря нашей терминологией, был оператором, воздействовавшим на космический вакуум. Что творилось и что вытворяли в средневековье даже трудно себе представить.
Наши космические полёты и ускорители — просто детские забавы. И здесь уровень материалистического невежества достигает космических высот, простите мне этот каламбур. Космические объекты нам представляются каменными шарами, глыбами льда или сгустками расплавленной массы. На них можно высаживать экипаж «Аполло», или забрасывать зонды, фотографировать и любоваться в телескоп. Их влияние на человека допускается лишь в виде приливов и периодического падения чего-то там с неба.
Наука, узурпировавшая функцию оракула и толкователя, по самой своей сути весьма консервативный институт. Именно институт! Я не говорю собственно о познании. Оно, как и вера, есть одна из потребностей человека. Но наука к познанию имеет такое же отношение, как институт церкви — к вере. Научная парадигма по своей идеологической силе и способности формировать сознание ни в чём не отличается от догмата религии. Я понятно изложил свою мысль?
Холмогоров пыхнул трубкой, посмотрев на Старостина, как лектор на студента-тугодума.
— Более чем. — «Сам ты консерватор. Банка с консервированными мозгами! Понабрался вершков, освоил новую терминологию, и давай петь. Что за народ, лишь бы верховодить! «Научный руководитель»! Сиречь — замполит научного стройбата. Сам же на народные деньги в тот же космос консервные банки с подопытными кроликами запузыривал и не крякал. И ни разу, сволочь, про деньги не спросил. Привыкли, всё дядя даёт. Вот молодец молчит, а почему? Субординацию блюдёт или умный? Сейчас проверим».
Старостин круто развернулся и ткнул наполовину догоревшей папиросой в сторону Якова.
— Вы. Яков Михалыч, руководили работой на объекте «Пустынь», так?
— Да. — Яков подобрался в кресле.
— Я помню ваши материалы. Толково. То, что вы называете «упреждающим отражением», на сколько это противоречит, скажем так, научной парадигме?
— Нисколько, если не задевает ничьих научных и человеческих амбиций.
В чёрных глазах Якова запрыгали весёлые бесенята. Старостину это понравилось. Тугодумов, зануд и заумных терпеть не мог.
— Продолжайте, Яков Михайлович.
— Упреждающее отражение — основное свойство любого материального объекта. Своего рода пуповина, соединяющая нас с Нечто, нас породившим. Термин «упреждающее» мы используем как разумный компромисс с тем, кто всё ещё считает, что отражение и изменения, как и всё формообразующее, имеет право на существование лишь в границах материального мира.
— А разве это не так?
— А разве религии не разделяют Творца и творение?
— Ага! — Старостин пыхнул папиросой. — «Зачем же ты, друг ситный, в лесу прятался? Или конкуренции испугался?» — Продолжайте, я слушаю.
— Важно ещё и слышать. — Яков по-кошачьи поскрёб бородку. — Взаимообмен информацией, как и энергией, идёт постоянно. Мир постоянно посылает нам сигналы и подаёт знаки. Увы, мы не осознаём этого. Не слышим! Способность к упреждающему отражению коррелируется с фазой развития. При дегенерации системы способность «слышать» катастрофически падает. Многие народы, города и племена были стёрты с лица земли. Но все без исключения получали сигналы о предстоящем изменении из уст прорицателей и ясновидящих. Утрату способности к упреждающему отражению мы называем «эффектом Кассандры». Орды завоевателей, засухи, мор — лишь орудия, инструмент воздействия. Но воздействие всегда предшествует предупреждающий сигнал.
Всякая связь взаимообратна, иначе это не связь, а диктат. Существовали отдельные индивидуумы, достигшие определённого уровня развития, способные к установлению подобной связи с Великим Ничто. Традиционно их называют магами. Отбросим методики, так называемые Малые и Великие мистерии, суть в способности в нужное время и нужном месте произвести точно угаданную тонкую вибрацию нужной амплитуды и нужной частоты. По всем законам физики, вакуум должен откликнуться соответствующей вибрацией, породив направленный поток виртуальных частиц. Если все условия соблюдены, то маг получал требуемый результат. Речь, как вы поняли, идёт об управляемой материализации, будь то трансмутация металлов, ураганы, возникшие из ничего и затухшие по неизвестным причинам войны и многое другое. Обратитесь в архив Святой инквизиции, они дадут более подробную справку.
— С инквизицией вопрос ясен. — Глаза Старостина неотрывно впились в раскрасневшееся от волнения лицо Якова. — А что говорит по этому поводу наука?
— Наука перевела истины древних на свой язык. В квантовой механике эта операция носит название «нормализация функций».
— Специально намудрили, чтобы простым непонятно было? — вставил Старостин.
— Не исключено. В принципе, речь идёт об установлении функций, описывающих объект так, чтобы было возможно его отыскать во Вселенной. Иными словами, перед тем как ловить чёрную кошку в тёмной комнате, необходимо чётко себе представить саму кошку. Тогда пойманное с большой вероятностью окажется именно кошкой.
— А если её до этого там не было, то вы её материализовали, так?
— Именно! Так оно и происходит. Только ни один ученный муж не посмеет с этим согласиться. — Яков улыбнулся и вновь забавным кошачьим движением почесал бороду.
— Ага. — Старостин ткнул папиросой в пепельницу. — Именно это от вас и требуется. Материализовать то, чего нет.
Старые львы
Пауза была долгой. Даже для Решетникова, имевшего слабость к театральным эффектам, чересчур затянутой.
Салин предложил хорошо наигранную комбинацию: «сыграть в дорожку».
Реальная политика всегда вершится в тени, стоит вытолкнуть человека на сцену — и он против собственной воли становится актёром, фигляром, играющим короля, а короля, как известно, играет труппа, её легко разложить планомерной коррупцией, разбить на группки, замутить мозги вседозволенностью и липким, подспудно точащим страхом неминуемой расплаты, и станет король голым, и тогда по невидимой паутине проиграть «дорожку» — завалить подписанта валом срочных бумажек, так, чтобы голова пошла кругом, и в потоке том припрятать пару-тройку, заготовок, секретариат, прикормленный с рук, организует подпись, и — всё. Остаётся только подсечь, мягко, не разрывая по живому.
Визит доброжелателей, растолковывающих последствия, уже позабытого решения, а последствия — вот они, загодя организованные, вот-вот грянут. Ломать никто не будет. Агреман, лишь выгодный всем агреман. Вкрадчивое пожатие рук, понимающий взгляд — и всё.
Старостин всё просчитал на ход вперёд и на Особый период посадил в кресло попку-дурака. Первый, громогласно наделённый диктаторскими полномочиями, был разыгран в «дорожку» группировкой Салина на втором месяце своего президентства. В президентскую администрацию аккуратно провели своих людей, спрос на профессионалов аппаратного ремесла был и будет при любой власти. Накопленный ими компромат, если по условиям сделки придётся его объединить со старостинским, перекроет «уровень гарантированного уничтожения», так, кажется, говорят армейские стратеги. Объединившись, они смогли бы раздавить всех, кого вытащил за собой Первый. А потом, когда скинут в небытие Первого, настанет черёд самого Старостина.
— В самое ближайшее время обстоятельства могут круто измениться, и речь пойдёт о существовании нашей организации как таковой, пусть даже и в нынешнем полуподпольном режиме. Или мы сегодня принимаем решение, или будем обречены ещё не один год приноравливаться к обстоятельствам, не в силах их изменить.
Салин сквозь дымчатые стёкла внимательно следил за реакцией Решетникова. На лице Решетникова застыла дежурная ёрнически-простецкая маска. Любой другой не смог уловить ни малейшего признака волнения, но Салин, проработав бок о бок с Решетниковым не один десяток лет, отлично знал, что именно это застывшее выражение и есть вернейший знак того, что Решетников готовиться принять судьбоносное решение.
— Рисково, Виктор, — наконец, произнёс Решетников.
— Есть другие варианты?
Решетников сцепил руки на животе, закрутил большими пальцами, словно перематывал невидимую нить.
— Почему бы не закинуть наши материалы Филатову? Если он побывал в логове Карнаухова, то, хе-хе, представляю, как у него отвалилась челюсть.
— Хочешь доверить другому сыграть нашими картами?
— Нет, это я так. В порядке обсуждения. За тебя беспокоюсь.
— В смысле?
— Сломать такого бизона один на один…
— Думаешь, меня на такое уже не хватит?
— В тебе я уверен. В Старостине — нет. Как там говаривали самураи? «Непобедимость — в тебе самом, возможность победить — в твоём противнике».