Перов озадаченно посмотрел перед собой. Потом поднял взгляд на мэра. А тот не растерялся – видимо, почувствовал, что ситуация на поле переменилась, можно сказать, кардинально и теперь складывалась в его пользу.
– И никакое заявление написать ты не сможешь! Сам контракт подписывал. И по соглашению сторон я его расторгать не буду. Потому что одна сторона, то есть я, с этим точно не согласна! Так что ого-го сколько матчей провести успеешь! И на чемпионат съездить – это уж совершенно точно!
Санкт-Петербург,
5 декабря 1897 года
Удивительно, что перед нами открываются возможности, которых еще совсем недавно мы даже не предполагали.
Оказалось, что тот самый Клуб любителей спорта, с участниками которого мне довелось познакомиться, был создан совсем недавно. Причем все началось по-мальчишески просто.
Несколько неугомонных сорванцов увидели конные забеги на ипподроме. Подражая им, они принялись гоняться наперегонки без лошадей. Причем сначала – с барьерами, и это было очень похоже на скачки. Так бежать сложнее, чем по ровной дорожке, – они ведь не ищут легких путей. Потом побежали без препятствий. Это тоже непросто, ведь скорость гораздо выше. И так у них ловко все получилось, что их начинание с каждым годом становится все популярней. Они называют себя любителями легкой атлетики.
Причем, как они рассказали, дело совсем не в медалях – они нужны, просто чтобы было еще веселее. Гораздо важнее сам принцип – стремление вперед и развитие каждого человека. Они верят, что в этом – основа благополучия всех. И мне кажется, что-то хорошее во всем этом есть.
Теперь мои знакомые из клуба решили всерьез взяться за хоккейные клюшки. Они говорят, что хоккей идеально подходит для нашего климата и морозной зимы.
Снять паука
Если вдуматься, странное это дело – заниматься хоккеем у кромки арктических льдов. Тем более когда все в кучу: и неудавшееся увольнение, и бухта какого-то счастья, и старый дневник. А тут еще и хоккей.
Но хоккей-то все-таки русский, а в этом случае все всегда получается не очень логично. Однако всегда ведь приятно сделать то, чего до тебя не делал никто. Да и в дневнике про это было написано.
– Мы же сами про это читали! – с энтузиазмом восхищался Пузырь. – Про этот самый хоккей. А в него может играть кто захочет. Так почему бы не мы? Тем более снега у нас – на всех хватит!
Да с ним никто и не спорил. Вот только непонятно было: учитель – он за хоккей или все-таки хочет уехать? Поэтому на следующий урок физкультуры ученики единственного в школе шестого «А» класса пришли с клюшками и загодя выстроились в одну не очень ровную линию. Перов вышел к ним и молча оглядел строй. Лицо его, прямо скажем, оптимизма не выражало. Словно он совсем не хотел ехать на чемпионат.
Дуэль взглядов продолжалась несколько долгих мгновений. Учитель хмуро смотрел на детей, они – на него. В их взглядах были упорство и надежда, и как-то всем сразу стало понятно, что отступать никто не намерен.
– Вы хоть понимаете, чем все это может закончиться? – наконец устало пошел на переговоры Перов.
– Понимаем, – уверенно ответили дети. – Чемпионатом.
Учитель вздохнул:
– Нам до чемпионата как до Москвы. Или как в космос слетать. Одно дело – гонять мяч для своего удовольствия, и совсем другое – ехать на область. У нас ведь ничего нет, кроме клюшек. Даже мяча нормального нет. И, скорее всего, не будет.
– А откуда вы знаете? – добродушно выдохнул Пузырев.
– Вы где живете? На окраине мира, – попытался вразумить будущих чемпионов учитель. – Где мы – и где чемпионат?!
– Вот мы и хотим как-то сблизить! – парировал Пузырь.
– Да не получится это у нас! Как вы не понимаете?! Для этого знаете какие ресурсы нужны? У нас их никогда не было и не будет!
– А что? Вы в нас не верите? – возмутились с левого фланга.
– И вообще, вы в себя не верите! – подхватили атаку с правого. Это была Синица, и, судя по всему, тут она попала в точку. Или в девятку. В бенди это зовется «снять паука».
Перов тяжело вздохнул. Дети молчали. И с надеждой смотрели на мучения Перова. Учитель сначала хотел гнуть свое, но поднял голову и посмотрел на ребят, а потом улыбнулся. Окинул хоккейный строй взглядом – и улыбнулся еще шире.
– Ладно, ваша взяла. Чемпионат так чемпионат. Только это, наверное, первенство… Хотя, в общем, не важно. Попробуем что-нибудь сделать… – произнес он наконец.
И в этот момент все закричали «ура!».
«Сразу бы так! А то – не сможем, не сумеем! Я же говорю, этих взрослых никогда не поймешь!» – подумал Петр Меньшой, словно был не меньшой, а взрослый, но говорить об этом не стал. Просто улыбнулся.
Перов полез в интернет – искать хоть что-нибудь про русский хоккей. Он, конечно, про бенди когда-то что-то слышал, но тогда никак не мог себе представить, что должен будет заниматься его развитием.
Перов думал, может, где-то найдет методику подготовки, узнает про тактику и общий рисунок игры. Но в Мировой паутине с этим было не очень. Все больше про то, что уже много лет этот самый хоккей не пускают на Олимпиаду. Народ в интернете писал про канадское лобби, которое с шайбой. Но от всех этих знаний ни учителю, ни юным хоккеистам легче не становилось. И международное лобби – это уж точно не по их поселковой части: надо как-то к чемпионату готовиться, а не интригами заниматься.
– Оказывается, – озадаченно чесал затылок учитель, стоя перед классом, – этот наш с вами хоккей – один из немногих видов спорта, у которого нет точного времени и места рождения. Концов не найти! И дело все в том, что в старину на Руси любили гонять всякие снежные комки палками-клюшками, и получалось это довольно ловко. Иногда брали для этих целей какой-нибудь овощ. И чуть ли не Петр Первый эту игру поддержал. Он поставил игроков на коньки, те, что привез из Европы.
И вот в этот самый момент весь поселок – и школу, соответственно, тоже – удачно обесточило. Такое здесь – обычное дело. Ветер прошелся по проводам, словно по струнам, лихо рванул в нападение и уверенно вкатил мяч в дырявые ворота электросетей, то есть оставил поселок без света.
Когда бригада электриков приехала в школу, никакого интернета здесь не было и в помине. Перов и дети вышли на улицу и размахивали клюшками, пытаясь лучше понять природу новой игры.
А в бригаде электромонтеров приехал поселковый главный энергетик по фамилии Таран. Увидев Перова с клюшкой, Таран даже не пошел в здание. Восхищенный непонятно чем, он с широко открытыми глазами подошел к учителю, взял в руки клюшку и нежно погладил перо. Перову показалось, что на глазах мужчины появились слезы. Голос осекся:
– Настоящая! Я же в нее сколько лет играл! Сколько раз ездил на «Плетеный мяч»! Это же все мое детство!
Перов с недоверием посмотрел на пятидесятилетнего мужчину.
– И ею даже можно попасть по мячу?
Вместо ответа энергетик с детским восторгом в глазах повернул клюшку в руках и поставил снежно-ледяной комок на точку.
А в этот самый момент его юный напарник Юрий стоял перед распределительным щитом в глубине школьного коридора. Вообще-то в электрики его взяли по просьбе матери – после того как он завалил экзамен по физике и по этой причине не поступил в мореходку, недобрав столь нужные в жизни баллы. Как сурово сказала мать, пусть на своем опыте выучит все эти законы Ома.
И теперь Юрий стоял перед щитком и, пожалуй, первый раз в жизни осознавал, что физика – это не только клетки в ЕГЭ. И даже не столько. Он смотрел на провода, силясь вспомнить, что изучал в школе и чему его учил старший коллега Таран. И что-то такое нужное начало проступать в его сознании и сердце.
От напряжения он шмыгнул носом, поморщился, качнул головой и с некоторой опаской переключил-таки старый, покрытый пылью рубильник. Там, в чреве допотопного механизма, что-то щелкнуло, шваркнуло. Юрий зажмурился и втянул голову в плечи.
Тогда же в параллельной реальности Таран размашисто взмахнул клюшкой, нанес удар по ледяному снежку и лихо отправил его куда-то в заснеженно-туманную даль заполярной тундры. И, к удивлению Юрия, непонятно откуда в этот мир вернулось электричество, а в школе вновь зажглись лампы. Пых – и загорелись.
Таран с гордостью посмотрел на Перова и произнес:
– У нас это называлось «снять паука»!
Санкт-Петербург,
21 декабря 1897 года
Утром пришел мой подопечный Иван. Он рассказал, что вчера на уроке срезался на том, что не смог указать точную длину Нила. Считается, что это должен знать каждый гимназист. А еще он так и не смог разобраться в тригонометрической задаче. Долго объяснял ему и про Нил, и про задачу.
А он все больше говорил про игрушечный магазин на Караванной, куда мечтает попасть каждый мальчишка. Игрушки по-прежнему интересуют Ивана гораздо более грамматики и арифметики. Он взахлеб рассказывал про какие-то «пузелы» – новомодное изобретение англичан. Его суть в том, что огромную картинку сначала разрезают на десятки, а то и на сотни кусочков, а потом их надо правильно все собрать вновь.
А в игрушечной лавке в Гостином дворе главный предмет восхищений – настольный театр, которым может управлять даже ребенок. Попытался объяснить Ивану, что в основе всех этих чудес лежит точный расчет, без которого невозможно составить конструкцию целиком, а еще – здравый смысл и полет фантазии. Он согласился, но пока больше всего ему нравятся только фантазия и полет. Я сказал Ивану, что для строительства железных дорог и портов все это тоже более чем актуально, – он очень удивился. И только мой статус студента-путейца несколько убеждает его мне поверить.
Впрочем, о делах серьезных сейчас совсем не хочется думать. Ближе к Рождеству в город пришла атмосфера праздника. Она чувствуется здесь гораздо более явственно, чем в наших краях. В конце концов, обычай наряжать елку пришел в Россию именно через Санкт-Петербург. Возможно, именно поэтому к Рождеству здесь относятся с особенным чувством. Если еще недавно елки продавались, как это ни странно, в немецких булочных и кофейнях, то сейчас чуть ли не на каждом углу бойко торгуют еловыми ветками и деревьями, а витрины сверкают гирляндами и игрушками самых разных цветов и размеров. Лучшие елки – рядом с Гостиным двором. От него рукой подать до магазина купцов Елисеевых. Там можно увидеть, наверное, все, что есть в мире, – от индийских ароматических приправ и китайского чая до европейских сыров и деликатесов. Немногим отстают от него модные магазины и лавки, коих на Невском проспекте десятки. Приподнято