так?.. — И как скоро ты с ним переспишь? Ты ведь в курсе, что Макс — наследник известной семьи банкиров, чей денежный оборот превышает даже мой собственный?.. Как долго ты выбирала между нами?
— Хватит, — шепчу, глядя невидящими глазами куда-то вперёд.
Затем останавливаюсь. И когда Глеб пытается продолжить двигать моё тело в танце, вырываю у него свои руки и отступаю на шаг.
— Не устраивай сцен, — одними губами произносит Бондарёв, умудряясь даже в этих тихих словах транслировать командный тон.
— Перестань оскорблять меня, — парирую негромко, опустив голову.
Люди вокруг танцуют, никто не слышит нашего разговора.
— Что тебя оскорбило? — сдерживая свои эмоции (которых явно было много), произносит Глеб.
— Каждое твоё слово, — по слогам произношу я, затем поднимаю на него глаза, — Тебе пора лечиться, Глеб. Возьми отпуск, съезди на море. Проветри свои мозги. Кажется, ты решил, что ты — царь и Бог, и все должны тебе подчиняться. Это не так. Ладно, твой случай, конечно, исключение: тебе действительно подчиняются сотни сотрудников твоей компании — но я больше не одна из них. И за то, что я не захотела играть по твоим правилам, ты решил раздавить меня морально? Это подло, Глеб. Это низко. И это недостойно генерального директора такого известного холдинга.
— Закрой свой рот, — цедит Глеб, взгляд которого становится реально опасным.
— А то что? Ударишь? Уволишь? Изнасилуешь меня прямо здесь? — смотрю на него с вызовом.
— Я никогда бы не взял тебя силой, — шипит Бондарёв, на скулах которого начинают ходить желваки.
— Нет, ты бы заставил меня подписать с тобой контракт, — горько усмехаюсь я, чувствуя, как к глазам подбегают непрошенные слёзы, признак моей личной слабости, — Это чёртов моббинг, да? Или как его там?..
Глеб резко поднимает взгляд на моё лицо. Видно, что это определение ему знакомо.
Успел выпытать термин у кого-то из «нежелательных лиц»?
— Я… — выдыхает он, — я никогда…
— Да? — смотрю на него с болезненной улыбкой, — серьёзно?.. А что ты, по-твоему, сейчас делаешь?..
Ладони Бондарёва сжимаются в кулаки, а в следующее мгновение меня отодвигают за широкую спину (я успеваю лишь поднять взгляд и увидеть светлые волосы), а по бокам от Глеба вырастают Бесов, Лина и… Татьяна.
— Хватит, Глеб. Поиздевался над девочкой — теперь отпусти её, — произносит наследница семьи Хейфец, глядя на Глеба серьёзно и сосредоточенно.
— Это что, группа поддержки? — усмехается Бондарёв, ничуть не теряясь от смены обстоятельств, — Или мне стоит позвать охрану?
В его глазах нет напряжения, лишь искреннее недоумение.
— Это группа помощи, — говорит Лина, глядя на Глеба с лёгкой грустью, — Помощи тебе, Бондарёв. Потому что сейчас она тебе очень нужна.
— И как мне это понимать? — цедит Глеб, оглядывая своих «помощников», окруживших его со всех сторон.
— Как заботу о тебе, — неожиданно спокойно произносит Макс, — пусть эта забота сейчас кажется тебе предательством.
— Отнял у меня девушку, а теперь предлагаешь свою заботу? — брюнет недоверчиво усмехается, недобро глядя на Вознесенского.
Я цепляюсь за его костюм на спине. Почему-то становится страшно за Макса.
— Я никого не отнимал. Я решил рассказать ей о своих чувствах. О тех самых чувствах, которые я скрывал всё это время, заботясь о тебе, — вновь ровно произносит блондин.
И я вдруг понимаю… то, что не доходило до меня раньше… Ведь он говорил мне об этом, тогда, в машине! Говорил, что они втроём заботятся друг о друге. Совершенно искренне. Потому что они все — настоящие друзья, пусть Глеб сейчас этого не понимает. Я не стану себе врать: тот факт, что Макс скрывал от меня свои чувства, слегка беспокоил меня. Но теперь, глядя на озлобленное лицо Бондарёва, я понимаю, почему он так поступил. И я сама дала блондину зелёный свет на действия, когда сказала, что между мной и Глебом нет никаких чувств — что я лишь притворялась его девушкой…
— Слишком много заботы от такого близкого друга, — скалится Бондарёв, с ненавистью глядя на Макса, и мне становится его жаль.
Не Глеба. Моего блондина. Я очень четко чувствую, как сильно ранит его Глеб своими словами: спина под дорогим серым костюмом напрягается, а сердце бьётся так же гулко, как и моё. Я чувствую это… и мне становится невероятно грустно…
Грустно от всего этого…
— Тогда, может, ты примешь заботу не от близких друзей? — неожиданно произносит Татьяна.
Все переводят взгляд на неё.
— О чём ты? — не очень вежливо спрашивает Глеб.
— О новогоднем подарке. Думаю, ты сейчас рассуждаешь, на ком бы сорвать свою злобу? — спокойно отвечает Татьяна.
Странное дело, но Леша смотрит на неё недовольным взглядом. Словно ему не нравится то, что говорит его сестра.
— Что, хочешь предложить мне услуги своего психиатра? — подняв бровь, уточняет Глеб.
— Следи за языком, — серьёзно предупреждает Бесов, переводя на Бондарёва недружелюбный взгляд, — охраны у тебя много, но первые десять ударов я нанести успею.
— Угрожаешь мне? — с насмешкой глядя на Лёшу, произносит Бондарёв.
— Тише, мальчики, — Лина моментально появляется между ними, упираясь ладонями в тела соперников… или врагов… или просто… недоброжелателей.
— Нет, это не услуги моего психотерапевта, — спокойно поправляет его Татьяна, ничуть не обидевшись на этот выпад, — это телефон и адрес одного человека. Того самого человека, которого ты так долго пытался найти… но никак не мог.
Я замираю. Макс замирает. Кажется, весь зал замирает… но нет, все остальные танцуют и веселятся, не замечая того, что происходит в центре зала.
— Повтори, — медленно произносит Глеб, глядя на Таню, как на врага народа.
— Вот здесь записаны телефон и адрес Джун, — продолжая спокойно смотреть на Глеба, произносит Татьяна, доставая из сумочки сложенный вчетверо листок, — я узнала о её местонахождении недавно. Уверена, ты захочешь пообщаться с ней и узнать, что же тогда произошло.
Глеб резко вырывает листок из рук девушки, секунду смотрит на него, словно раздумывая, не сжечь ли… а затем вдруг расталкивает плечами Лёшу и Макса, вырываясь из окружения, и быстро выходит из зала.
— С новым годом, Глеб, — с лёгкой грустью глядя на его удаляющуюся спину, негромко произносит Татьяна.
Несколько секунд никто из нас не двигается, а затем Лина громко хлопает в ладоши.
— Ну, что ж, праздник продолжается, — немного нервным голосом провозглашает она, а затем хватает не менее удивленного, чем мы, Бесова за руку, — Мы с тобой ещё не дотанцевали, бугай!
Наблюдаю за их парой с лёгким любопытством, стараясь не думать о том, что сейчас произошло, как вдруг ощущаю на своей талии горячую руку.
Поднимаю взгляд…
Мы начинаем танцевать медленно и осторожно, словно присматриваясь друг к другу… прислушиваюсь к себе, к своим ощущениям… Я всё ещё не могу поверить, что весь этот ужас закончился. А Макс, кажется, не может поверить, что, наконец, держит меня в своих руках.
Музыка меняется, начинается быстрая композиция, а мы продолжаем неспешно двигаться, не отрывая друг от друга глаз.
Музыка вновь меняется, на этот раз звучит знакомая мелодия — та самая «Where's my mind» группы The pixies, только оригинал, а не ремикс из клуба «ШиZа». Я начинаю улыбаться и ловлю себя на том, что любуюсь улыбкой блондина… потом начинаю смеяться: сначала несмело, а потом всё свободнее, словно вся напряженность последнего дня, последнего месяца моей жизни сейчас выходила с этим смехом. Блондин наблюдает за мной с улыбкой на губах и теплотой в карих глазах, а потом прижимает к себе. Крепко прижимает. И я всхлипываю. А потом позволяю пролиться долгожданным слезам…
Я не знаю, как долго мы танцуем, я перестаю считать треки, просто в какой-то момент успокаиваюсь и… двигаюсь с ним в такт. Чувствую его тело: теплое… надежное… такое… Рука на моей талии вдруг начинает ощущаться по-другому… Она начинает прижимать меня сильнее, словно давая понять, что рядом со мной не просто надежный человек — рядом со мной мужчина. Моё сердце тут же отзывается на это заявление. А мне становится немножко страшно… Поднимаю голову, отрываясь от его плеча, и смотрю в теплые карие глаза. Мужчина наклоняется к моему лицу, давая возможность передумать, а потом накрывает мои губы своими. Он целует спокойно… уверенно… неспешно… всё углубляя поцелуй, медленно завоёвывая каждый уголок моего тела, выдвигая из сознания все лишние мысли, сбивая моё дыхание, кружа мне голову, вынуждая принять всё, что он даёт… И словно забираясь этим поцелуем глубоко под кожу — в сердце, в душу…
Когда я отрываюсь от него, я мало что соображаю: даже не могу сказать, почему поцелуй прервался. Но, заглянув в глаза блондина, понимаю — это он остановил его.
— Давай уедем отсюда? — ровно спрашивает Макс, но я вижу — он едва сдерживает себя.
— Куда? — немного растерянно спрашиваю.
— Ко мне. Не бойся, я не трону тебя. Я просто хочу, чтобы ты была рядом. И не хочу больше видеть всех этих людей, — произносит он, глядя мне в глаза.
— Хорошо, — киваю.
Пять минут, и мы уже в его машине: едем к нему домой. Он обещал, что не притронется ко мне. Это, конечно, благородно… но я не уверена, что мне это нравится. Я не знаю, что испытываю по этому поводу.
— Как думаешь, где теперь Глеб? — вспомнив, что я не видела Бондарёва с тех самых пор, как он вышел из зала, тихонько спрашиваю блондина.
— Вероятнее всего, на пути в аэропорт, — без эмоций отвечает тот, — час назад он забронировал билет на рейс.
— Откуда ты об этом знаешь? — удивленно спрашиваю.
— Я… думаю, мы потом с тобой об этом поговорим, — неожиданно неуверенно покосившись на меня, отвечает Макс.
Наследник известной семьи банкиров… Черт… не может же он владеть местным аэропортом?..
— Ладно, — развернувшись на своем сидении и начиная взволнованно прикусывать губу, отвечаю негромко.
Когда мы входим в квартиру, сэр Кристофер встречает нас на пороге, но, получив лёгкую ласку от хозяина и нервное поглаживание от меня, он словно всё понимает и спокойно уходит в гостиную.