Вокруг повисла напряженная тишина. А в следующую секунду трибуны взорвались аплодисментами и восторженными криками. Офицеры смотрели на спецназовца, как на чудо-чудное — недоуменно и пораженно. Преподаватели с гордостью.
Филипп покидал Академию в звании шэрда. Он ехал в закрытой карете домой. Рядом с ним сидел Рич. Прикрыв глаза, демон делал вид, что спит. Напротив расположились мать и отец, которого раздувало от гордости. Он через каждые пять минут повторял:
— Молодец, сын! Моя кровь! Моя гордость!
Филипп на восторженные излияния отца только равнодушно кивал. А потом и он последовал примеру Рича — откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.
Позади них, во второй карете ехали братья и кузен. Всех троих, как и отца, раздувало от гордости за Фратира, они радовались, что он вошел в историю Академии, став первым шэрдом, победившим самого Белого тигра — одного из сильнейших воинов империи. Как брату это удалось, они и предположить не могли, все списали на чудо и везение.
А вот в последней карете дядя с женой рвали и метали. Вместе с ними ехал барон, и он негодовал. Не на такого мужа расчитывал мужчина, потому он вполне разделял злость и ненависть дяди Филиппа. Сильный племянник, к тому же еще и умный — могло означать потерю контроля над имением родственника. А лишиться денег, добываемых махинациями с долей брата, мужчина не мог. Слишком привык жить на широкую ногу. Его запросы превзошли доходы, и он давно запустил руку в чужой карман.
Барон размышлял о своей жизни с обновленным супругом. Неожиданно ему в голову пришло, что из положения будущего супруга он сможет извлечь выгоду. На имение шэрда вряд ли теперь захотят нападать разбойники и любители легкой наживы. Из-за них барон несколько раз лишался урожая, отары овец, нескольких породистых лошадей. Чтобы прокормить себя и свою семью, приходилось увеличивать поборы с народа, что не прибавляло популярности барону.
— Что ж, и в этой ситуации есть положительные моменты, — буркнул про себя барон. Его спутники не услышали произнесенных слов, слишком были заняты собственным возмущением и поисками выхода из сложившейся ситуации.
Почти до самого вечера кареты тряслись по ухабам. Филипп успел подремать, положив голову на плечо Рича. Разбудило его осторожное касание и тихий шепот на ухо:
— Фил, просыпайся, подъезжаем.
Приподняв голову, расфокусированным взглядом огляделся и потер глаза. Внутри кареты было темно. Шторы задернуты, ни грамма света не пробивалось сквозь плотную ткань. Спецназовец мотнул головой, прогоняя остатки сна. Родители дремали. Но, почувствовав возню сына, проснулись и тепло улыбнулись.
— Может быть в отчем доме ты сможешь хоть что-то вспомнить, — выразила надежду мать. Фил только неопределенно пожал плечами, прекрасно зная, что вспомнить то, чего он не знал — невозможно. Но говорить об этом было бессмысленно.
Карета остановилась. Спецназовец легко спрыгнул на землю да так и застыл. Перед ним возвышалась величественная громада замка. Три этажа, арки с колонами, по бокам две башни с остроконечными крышами. Витражные окна. Слуги выстроились в две шеренги, приветствуя хозяев. Фил судорожно сглотнул. Всю свою жизнь он недолюбливал новых русских за их выпендреж, наличие слуг, высокомерие и хамское отношение к окружающим, и вот сейчас он сам, получается, попал в эту касту.
— Мальчик мой, что же ты застыл? Идем, — протянула мать руки к сыну. Женщина взяла его под локоть, и они вместе направились внутрь замка.
К приезду хозяев слуги накрыли стол. Филипп только и успел принять душ с дороги и переодеться. Благо нашелся костюм старшего брата, вид которого не вызвал у спецназовца зубовного скрежета.
Ужин проходил в молчании. Все то и дело поглядывали на младшего отпрыска. Он ел не торопясь, волнуясь, как бы кусок в горле не застрял от такого пристального внимания. Но все обошлось. Когда ужин закончился, отец семейства встал, постучал вилкой по бокалу, требуя внимания. В установившейся тишине раздался его голос:
— Сегодня у нас знаменательное событие: наш сын вернулся домой. И не просто вернулся, он приехал в отчий дом героем. Ему удалось то, чего никому не удавалось за всю историю существования Академии. Он получил звание мэтра магии и шэрда — офицерского звания. Я горжусь своим сыном.
— Жаль только, что все это впустую, — откликнулся один из прибывших гостей, ехидно ухмыляясь. — Все равно всю силу запечатают, а на само звание наложат запрет.
— Почему? — вырвалось у Филиппа. Он искренне недоумевал, почему кто-то должен его запечатать, с какой стати?
— Потому что сила должна быть использована только на благо государства, также как и воинское звание гражданским не оставляют, — терпеливо пояснил еще один гость: мужчина в возрасте со шрамом на шее. — А так как ты скоро сочетаешься браком, то тебе не нужны будут регалии. Их и запечатают, а если через десять лет ты не вступишь в армию Императора, то и вовсе лишат.
Такой расклад Филиппа не устраивал, но и против законов этого мира он пойти не мог. Его возражений никто не станет слушать. Спецназовец бросил украдкой взгляд на барона. Он сидел с довольным видом, принимая поздравления со скорой свадьбой с таким выдающимся женихом. Фил скривился. Как корову продают, оценивают ее и поздравляют хозяина с удачной покупкой.
— Мы не станем оттягивать знаменательное для всех нас событие — свадьбу нашего сына с бароном Грейндишталем, — продолжил отец. — И назначаем бракосочетание на пятнадцатый день крайча.
— Это как? — не понял Филипп, нагнувшись к Ричу.
— Это через три дня, — коротко пояснил демон.
«Вот гадство! А меня кто-нибудь спросил, хочу ли я этого?» — зло подумал спецназовец, разглядывая слетевшихся гостей.
Как только момент позволил, Филипп сбежал. Покинув гостей и родственников, они с Ричем вышли на улицу. Свежий воздух и ветерок немного остудили разгоряченную голову готового уже взорваться Филиппа. Парни погрузились в молчание. В уютной тишине было спокойно, никому из них не хотелось ее нарушать. Они побрели по выложенным булыжником тропинкам.
— Брака не избежать, — удрученно выдавил из себя Филипп. — Мне впервые страшно. Лучше сразиться с ордой воинов, чем лечь в кровать с мужиком, да еще и с этим бароном.
— Изменить ничего нельзя, — тихо произнес демон сказанную не единожды фразу.
Они гуляли до поздней ночи. Только когда на землю окончательно опустилась безлунная ночь, оба парня направились к себе. Им выделили комнаты по соседству. Около покоев, пожелав спокойной ночи, друзья разошлись каждый в свои покои.
Филипп сразу упал животом на широкую кровать, накинул на голову подушку и застонал от безысходности. Так и уснул. Сны в эту ночь его отказались посетить.
А через три дня состоялась свадьба Филиппа и барона. Она проходила в главном зале замка. Были приглашены сотни три гостей. Спецназовец сидел за праздничным столом, будто на похоронах. Его белый костюм выгодно оттенял успевшую загореть кожу. Барон вырядился в черный фрак и довольно посматривал на супруга. Его масляной взгляд, казалось, прожигал спецназовца насквозь.
В назначенный момент гости и молодые загрузились в кареты и направились к имению барона. Ехать долго не пришлось. В карете молодые не обмолвились ни единым словом. В голове Филиппа шумело, страх волнами накатывал от пальцев ног, до груди. Он и само имение рассматривать не захотел. Если бы его в лачугу привели, он бы и не заметил.
Молодых с помпой проводили в их покои. Осознав, что сейчас произойдет, попаданца затрясло не на шутку. В глазах потемнело, тошнота подкатила к горлу. Он смотрел на медленно раздевающегося барона, как кролик на удава, и не мог сдвинуться с места.
— Что ты застыл столбом, раздевайся, — приказал супруг, скидывая фрак и рубашку, оголяя волосатое пузо. К горлу подкатила тошнота. Филипп хотел было зажать рот рукой, но вовремя одернул себя.
Младший супруг быстро стянул с себя костюм, стараясь не смотреть на мужа. Он ничком лег на кровать, ожидая, что будет дальше.
— А как же возбудить и ублажить мужа? — ехидно поинтересовался барон. — Я привык, что меня сначала ласкают.
— Если не хочешь получить лужу блевотины, то делай быстрее свое дело, — с трудом выдавил из себя Фил.
То, что произошло дальше, не могло и в кошмарах спецназовцу привидеться. Барон попытался ласкать тело Филиппа, но отклика так и не добился. Поставив младшего супруга в коленно-локтевую позу, старший супруг засунул палец в зад Филиппа, от чего юноша поморщился — неприятное ощущение, как на приеме у проктолога. К первому пальцу добавился второй, а затем и третий. Спецназовцу хотелось спросить, неужели барону нравится в жопе ковыряться? Сделал бы свое дело и все. Но старший супруг не торопился, он ласкал вялый член Филиппа, гладил его яйца. И только сообразив, что отклика не будет, приступил к основному действию. Он обильно смазал анус Филиппа. Первое проникновение причинило нестерпимую боль. Несмотря на успокаивающие слова барона, легче не стало. Пока супруг пыхтел над ним, Филипп молил всех богов, чтобы это быстрее закончилось. В голове словно щелкнуло, выключились все эмоции, осталась только апатия. Спецназовец представил себя со стороны, раскорячившегося в позе раком и… ему стало настолько гадко, муторно и противно, что захотелось быстрее в душ — смыть всю грязь с тела, в которой, казалось, его вываляли с головы до ног. Но хуже всего угнетала мысль, что это первый, но не последний раз, когда ему придется трахаться с мужем. Он боялся одного: что не выдержит подобного издевательства над собственным телом.
— Великое удовольствие — трахать бревно, — слезая с мужа после испытанного оргазма, буркнул барон.
Ответить колкостью у спецназовца не было сил. Болело все тело. Ему казалось, будто его посадили на раскаленный кол. Даже повернуться было больно. В пояснице простреливало, зад нещадно жгло. По-прежнему лежа на животе, Филипп и уснул.
А утром не смог встать с кровати…