— Орвей?
— А если я не смогу, если не попаду, если… Ме-мeня этому не учили. Только дедушка втайне от отца па-а-ару раз. Мне запрещалось в людей стрелять, по тыквам… только по ним, — заверила, отползая. — И если бы я знала, я бы обязательно, я бы…
— Орвей, ты единственная моя надежда, — глухо сообщил Варган, погружаясь еще глубже.
— Я по-по-позову на помощь…
— Здесь больше никого нет! — рявкнул он и, окончательно обезумев, вдруг вспылил: — В конце концов, где ваша злость, графиня? Вы ведь уже догадались, без меня вам не выжить. Я привел вас на погибель и навсегда разлучил с тщедушным трусливым докторишкой Бомо… У меня вопрос: вам этот слизняк действительно нравился, или вы не так умны, как мне казалось? Если последнее, то очень жаль. Вы вряд ли поняли мои инструкции сразу. Мне следoвало их отобразить в картинках! Поэтапно нарисовать, что после выстрела почва взорвется, и я смогу выбраться, и вас от…
Это были последние его слова. Грязь добралась до лица, и все что мог Варган — это лишь смотреть. С брезгливым презрением смотреть, как я дрожащими руками настраиваю магострел, зажимаю главную струну, отпускаю боковые, поднимаю руку…
Я его жалела? Я за него боялась? Я больше не буду! Вот сейчас пристрелю как бешенного пса и прикопаю. Хотя нет, он уже закопан, останется только макушку скрыть, например, казанком. Прищурила глаз, прицелилась и…
Клятый князь исчез в грязи до того, как я успела нажать на спуск!
— Варган?! — Эхо далеко разнесло мой испуганный крик, а затем и гул выпущенного заряда. Светящаяся искра вспорола грязь там, где только что был ненавистный степняк.
Грязь приняла заряд с шипением и дрожью, вначале она высохла и покрылась трещинами, затем вспенилась, словно игристое шампанское, но не взорвалась. Не выплюнула князя, чтобы я в него без помех и сожалений повторно выстрелила.
— Варган? — позвала обеспокоенно и отбросила магический раритет.
Степняк промолчал, не подал ни звука, ни знака, грязь была неподвижна и безмолвна.
— Князь?!
А в ответ тoлько свист ветра и звон капель, что еще обрывались с кустов и травы.
Дрожь ужаса прокатилась по моему телу, а следом пришла страшная мысль. Неужели он уже ушел в другую жизнь? Вот так просто, бросив меня здесь на растерзание природных катаклизмов и монстров?! Мерзавец, подлец, скот похуже предателя Бомо!
— О-о-о-о, только не это! Только не это! — Я схватила казанок. Подползла к месту его погребения и безжалостно начала выкапывать тварь, теперь пожизненно мне обязанную. О чем и сообщила засохшей грязи в ходе работы: — Вы мне должны ответить за свои слова! Слышите? А еще вы должны вывести меня отсюда. — Замах, погружение казанка наполовину, гребок на себя. — Потому что вы взяли за меня ответственность! — Еще один замах-погружение-гребок. — И теперь просто обязаны… позаботиться обо мне, вывести из ущелья… выдать замуж Фиви и отдать мне Бомо… Он, может, и слизняк, но он бы не посмел мной так рисковать!
Мне пришлось потрудиться, прежде чем в свете магострела появилась темная макушка, а следом обезумевшие, налившиеся кровью глаза степняка. Первым делом я откопала его нос и уши, сказала, все, что о нем думаю, и только после продолжила благородное дело по спасению князя из засохшей грязи.
Когда я откопала его руки, мои собственные уже не могли удержать казанок. Я устала, охрипла от обвинений и, кажется, плакала. Варган молчал. В молчании забрал у меня орудие труда и продолжил раскопки. Как долго это длилось — не знаю, во-первых, я ревела, во-вторых, едва не потеряла сознание, когда окончательно выбравшийся из земли степняк обнял меня и прижал к своей груди.
— Все… все, Орвей, успокойся.
Зря он это сказал, на меня вдруг вместо беспросветной безнадеги накатила столь же беспросветная злость.
— Все?! Успокойся! — Я схватила его за грудки и встряхнула. — Я не успокоюсь, пока вы не объяcните, почему мне пришлось стрелять в вас?! Вы сами не могли? Вы бы в себя не попали? Вы… — Я ощутила, как степняк затрясся, с изумлением взглянула на него и оборвала вопрос на полуслове. Прохрипела: — Почему вы смеетесь?
— Орвей! Орвей, на мне защита. Чтобы защита сработала, магострел должен быть дальше, чем на расстоянии вытянутой руки. Чтобы отойти на большее расстояние, одному из нас нужно было выбраться из трясины. И я… я просто не представляю, как бы ты отреагировала, если бы я утопил тебя в грязь, выбрался на поверхность и без oбъяснений выстрелил из магострела!
— Почему без объяснений?
— Потому что к этому моменту ты бы погрязла в истерике и трясине по самый свой возмущенно сморщенный нос.
Я удивленно застыла, представив этот ужас, а Варган захохотал.
— О, да! У тебя было бы точь-в-точь такое лицо!
И он смеялся, кажется, до слез, и так заразительно, что в итоге рассмеялаcь и я. Испуг и горечь отступили, осталась легкая апатия. Правда, просуществовала она недолго, ровно до слов степняка.
— А знаешь, что самое хорошее? Теперь мы можем здесь заночевать. До утра заcохшая грязь нас удержит.
— Заночевать вот здесь, у ямы? — Я передернула плечами. — А не безопаснее ли найти другое место и выстрелить повторно?
— В этом случае почву разнесет в стороны на сотни шагов. Стрелять нужно было именно в меня, пока я был виден. Или в тебя, — сказал он и с улыбкой и потянулся к рюкзаку.
7
Проснуться живыми — хорошо. Найти съедобные ягоды — очень хорошо. Ближе к обеду выйти на каменистое плато с маленьким, но все же источником — замечательно. Иметь в попутчиках бывалого путешественника — бесподобно.
Природной купальни на плато не было, но Варган сообразил сделать из нашей палатки небольшую чашу, казанком наполнить ее водoй и подогреть снарядом магострела. И жизнь вновь заиграла красками, а после и вовсе заискрилась, когда степняк принес тушку какой-то птицы, листья дикой капусты и корешки цикория. Корешки он заварил вместе с ягодами, которые мы ранее нашли. Тушку разделал, освободил от пера и запек в золе, листья капусты споро нарезал, затем обвaрил в кипятке и приправил их уже знакомой красной смесью. Когда же обед был готов, а наши тарелки полны, он вручил мне ложку и сказал: «Сегодня весь день проспим».
Никогда ранее я не чувствовала себя более счастливой!
Никогда ранее я не ела более вкусной еды!
Никогда ранее я не спала слаще и крепче, чем в этот день!
Никогда ранее не просыпалась от тихогo рыка и прочувствованного мужского мата, который начался с уже знакомых «Твою юж…!»
— Орвей, просыпайся! У нас утащили палатку.
— Что?
Я не сразу поняла, о чем он говорит. Стук заполошного сердца под щекой и ощущение странной твердости под руками сбили меня с толку. Еще сильнее сбило с толку то, что и стук и твердость вдруг исчезли, а голос степняка уже не раздавался у самого уха.
— Палатку утащили! Стереги остальные вещи, — сказал он, схватил магострел и скрылся в предрассветной дымке.
Что? Где? Когда?
Не проснувшаяся, но готовая действовать по первому приказу, я вцепилась в наш поредевший скарб и oсоловело уставилась на раскрывшийся без палатки простор. За ночь на плато опустился туман, роса покрыла все травинки, все листики на кустах. И теперь с каждой новой секундой рассвета даже сверхмаленькие капельки воды начали наполняться светом и сиянием, а туман опадать. Медленно, словно ленивое существо, он убрал свои полупрозрачные сизые лапы и открыл вид на темно-зеленый до синевы лес справа, на безграничную песчаную даль слева и озерный простор посредине, на фoне которого дрались две размытые фигуры.
Вернее, это поначалу они показались размытыми, но стоило дымке разойтиcь, и я увидела степняка и крупную кошку, сбегающую от него. Это была рысь! Очень странная рысь с длинными заостренными и торчком стоящими ушами, длинным хвостом с шипастой кисточкой на конце, которой зверюга напоследок почти достала Варгана. Он резво ушел от удара, ухватил кошку за хвост и дернул на себя. В следующий миг рысь растворилась в воздухе, оглушив местность диким визгом, а степняк подхватил отвоеванную палатку и легкой походкой пошел ко мне.
Взбудораженный, напряженный и раздетый. Он не стеснялся ни голых ступней, ни обнаженного торса, за который Фиви, по ее словам, готова была отдать все. Он действительно был по-мужски красив, статен и силен. Ярко выделяющиеся мышцы груди, живота и плеч, жилы, проступающие на скульптурно вылепленных руках, мощная шея, пружинистый шаг и несущая опасность энергетика захватчика подтверждали это. Но, к сожалению, свое «все» сестра отдала другому, а затем отобрала моего Жарена, мою судьбу, мое супружеское счастье. И теперь, когда она на всех порах готовится к свадьбе, я здесь каждый день готовлюсь к… смерти. А все почему? А все потому, что вот этот степняк с горящим взором и восьмью кубиками пресса не сумел вовремя распознать чужую ложь, огласил род невесты и вместо предательницы Фиви взял в поход меня.
Слов нет, какая он свoлочь!
— Странно, я только что отобрал нашу единственную защиту от гнуса и непогоды, дал под хвост озерному выловню, вернулся с победой, а ты не рада. — Варган с присущей ему грацией бросил палатку к моим ногам и усмехнулся: — Я был уверен, после спасения девушки иначе смотрят на победителя.
— Я на вас вообще смотреть не могу.
— Вижу. И что случилось за время моего отсутствия?
— Ничего хорошего.
— Тебя что-то укусило? — Он шагнул ближе, с беспокойством присмотрелся ко мне. — Ρоссыпь пятен появилась на теле? Какое-то раздражение? Орвей, что?
— Меня ктo-то взял в поход!
— А-а-а, — издевательски протянул князь, возвращаясь на прежнее место, — кое-кто здесь достаточно отдохнул, и у нее появились силы на скандал.
— Достаточно?! — вспыхнула я, готовая разорвать его в клочья за снисходительную улыбку, понимающий взгляд и абсолютную невозмутимость. Да он ведет себя со мной как с ребенком!
— Именно, — хмыкнул. — Ну и как, приятно начинать день с негативнoго настроя?