Сети, проделав путь от инди-проекта до одной из самых популярных онлайн-RPG.
Разумеется, с игрой за эти пять лет произошло многое. Из чего-то экспериментального, странного, авторского мир эволюционировал в сторону классического и понятного фэнтези — с эльфами, гномами и вот этим вот всем. Там сложились и затеяли свою бесконечную большую игру кланы: русские, азиатские, американские, международные… Игра стала платной, конечно же — и принесла своим творцам миллионы.
Глава разработчиков и отец проекта — его звали Саша Липов — сам играл в “Фан-Терру”. А еще он прославился как человек, принципиально отстаивающий позицию, что игровая вселенная должна оставаться независимым от государства пространством.
И в какой-то момент это стало мешать перспективам роста проекта. Ну по крайней мере, количественного роста.
Виар-миры такого масштаба в начале тридцатых годов как раз начали “колонизироваться” государственными структурами. Не только у нас.
Массовое распространение капсул виртуальной реальности привело к тому, что граждане разных стран буквально уходили навсегда жить в эти реальности, оставляя “снаружи” только бренную оболочку. В виаре можно было зарабатывать деньги, находить друзей и партнеров, строить карьеру… При этом границы межгалактических, мифологических, фэнтезийных и прочих республик, империй и секторов, расположенных там, весьма причудливо коррелировали с границами на реальном глобусе, где, как его ни крути, продолжали существовать тела пользователей.
Поэтому государства земного шара стремились правдами и неправдами заполучить контроль над виар-вселенными, до которых могли дотянуться. И такое вот их “прорастание” друг в друга, конечно же, имело и плюсы, и минусы.
В команде самого Липова начался раскол. Кто-то поддерживал объединение, кто-то, как Александр, был против. Около полугода назад бодание Александра со Старшим Братом завершилось мутной историей, в ходе которой он потерял контрольный пакет акций компании — а вскоре уехал в Америку на ПМЖ, обиженный на отечество.
Часть пользователей игры в знак протеста заявила об удалении аккаунтов, а некоторые — даже об отказе соблюдать “новые правила”. В мире “Фан-Терры” какое-то время царил небольшой хаос (в первую очередь в русском и европейском сегментах). Несколько городов в русском кластере даже начали “революцию” с “забастовками”, а фэнтезийные государства европейского и американского кластеров объявили “санкции” территориям условных “русских”. Было не очень понятно, как и чего все они этим смогут добиться — и конечно, в итоге все вылилось, как всегда, в борьбу кланов, вне зависимости от лозунгов. С другой стороны, огромный китайский сегмент приветствовал и поддержал “огосударствление” “Фан-Терры” (еще бы, в самом-то Китае “частных” миров отродясь не было создано).
Закончилось все ничем. Ходили упорные слухи, что каким-то из кланов власти здорово заплатили за действия по “устаканиванию” ситуации и возвращению ее в привычное русло. Других, якобы, наоборот, жестко прижали, причем не в игре, а в реальности.
Так или иначе, но эльфийские, орочьи, гномские и все прочие земли “Фан-Терры” пришли к статусу-кво. Система прожевала протест и не поморщилась.
Ну и месяц назад “Фан-Терра” официально вошла в число тех виртуальных пространств, где игровые монеты начали соответствовать официальной валюте РФ и где определенные виды занятости стали легальной работой. В общем, в игре стало можно жить — и даже своей бабушке объяснять, что это ты таким образом зарабатываешь и будешь получать пенсию.
...Но меня этот скандал миновал. Я играл в “Терру” в первый год, едва она появилась — да, в то самое “время оно”! — и потом немножко еще, пока ее не сделали платной. После, конечно, жалел, что ушел. Если б развивался вместе с игрой, сейчас наверняка бы имел приличный источник заработка. Но таких неудачных решений было в моей жизни не одно и не два.
...Во “время оно” мы и познакомились там со Светкой. Выяснили, что оба мы из одного и того же сибирского города, сперва играли в команде… а потом начали встречаться в реале. И Светка тоже ушла из “Фан-Терры” вслед за мной — незадолго до эпического взлета игры. Говорила, что без меня ей там неинтересно.
— В общем, все одно к одному, Свет. “Кайрос”, который сейчас владеет контрольным пакетом “Терры” — сам давно уже государственная контора. “Трезубец” — их отделение. Они начинают вносить серьезные изменения в игру — вот, получается, и нужны тестеры. Так что снова попаду в “Терру”, круто! ...И заработаю.
— Ну ладно, — изрекла Светка после театрального вздоха. — Хотя мне все-таки кажется, это фигня. Письмо на почту… Зарплата какая-то неадекватная…
— В “Кайросе” так и платят, Свет!
— Ага… Парню с улицы. ...Ладно, пиши, че как будет там. Я тогда вечером со Стаськой в кино пойду.
— Ну вот видишь, как все удачно сложилось. Все, солнце, договорились. Конец связи.
Мне действительно пора было выдвигаться. Блин, голодным останусь… в холодосе-то шаром покати. Ладно, главное — кота покормить!
Кот Тифон наблюдал за мной с кресла благожелательно, со снисходительным интересом: мол, ходит по квартире чего-то… болтает не пойми с кем… жизни не понимает, лежал бы! Но мгновенно навострил уши и метнулся на кухню, едва я зашуршал там его пакетом.
— Мя-я-а-а-а-а!!
— На, жри...
Задав усатой скотине корма, я накинул ветровку и выскочил в грязный хрущевский падик.
Интересно, когда в нашей стране хрущевки снесут? Они вроде бы еще в прошлом веке должны были выполнить предназначение и уступить место чему-нибудь поновее? Впрочем, когда их строили, то и коммунизм рассчитывали построить… Да и нет у меня ничего, кроме этой хрущевки: наследства от бабушки с тех самых былинных советских пор. Потому что от папы ничего ценного не осталось...
Снаружи и в самом деле не похоже было на коммунизм. Протолкавшись сквозь лабиринт грязных автомобилей, забивших двор, я вышел на улицу и добрался до остановки. Здесь обочина тоже была заставлена рядами машин — таких же пыльных, как во дворе. На капоте ближайшей Лады кто-то нарисовал неприличность.
Подкатила газель, которая ездила будто бы не на газе, а на мощных битах, несущихся изнутри. Я заскочил внутрь, едва не треснувшись головой; над дверью машины противно пискнуло, сигнализируя, что с кредитки списалась оплата проезда. Под разбитные аккорды водитель втопил педаль: я был единственным пассажиром.
…Я, конечно, прекрасно помню километровые пробки на городских улицах — еще семь-десять лет назад. А недавно взлетели — совсем ненадолго — в тренд эйар-фильтры, позволяющие накладывать изображения стоящих в заторах автомобилей на улицы городов. Люди вспомнили, ужаснулись, поностальгировали — и снова забыли пробки, как страшный сон.
Они и вправду остались в другой реальности. Потому что с распространением виара машина оказалась никому не нужна. Сначала жители полисов осознали прелести удаленки (парочка эпидемий и карантинов способствовали этому как нельзя лучше), а потом… потом просто все офисы оказались там.
Современному гражданину вместо того, чтобы садиться в машину и ехать в ней на работу, нужно просто лечь в капсулу, и — бац! — он окажется за конторским столом в белоснежной рубашке и форменом галстуке, а за окнами офиса шелестят кроны пальм и шумит ласковый океан. Даже если работаешь ты из какого-нибудь Нового Уренгоя.
Ну если есть капсула! Многие по старинке обходятся только очками и парой перчаток, а также удобным креслом — например, я, — хотя незаметно это стало считаться признаком страшного нищебродства. Ну что же, не привыкать.
А дешевеющие машины, которые наш народ продолжал по традиции покупать, заполонили дворы и обочины большинства улиц. Машины и мусор. Потому что зачем убирать мусор, если людей на улицах почти нет, верно?
— ...Ай, шешесс! — завопил водитель, едва не врезавшись в беспилотник.
И, выкрутив громкость вниз и обернувшись ко мне, начал жаловаться:
— Совсем жизни не стало, да, брат! Видел, этот робот меня подрезал? А ведь я виноват бы остался! Как можно человека виноватого делать против машины?! Не понимаю… и так устроиться никуда нельзя: машины роботы водят, в магазине на кассах роботы… и на дорогах еще подрезают… хорошо, меня ага на работу взял...
— Одних заменили дроны, других нейросети, — поддакнул я.
— А ведь им нельзя по нашим дорогам! — распалялся водитель. — У нас ведь дорог-то нет! Беспилотники эти — они только по ровному месту умеют ездить, как в Америке... По нашему бездорожью от них только аварий больше…
Между тем мы приехали.
Судя по адресу из письма, “Трезубец” занимал необычное, однако не слишком приметное двухэтажное здание — скорее в центре, но отнюдь не на главной улице. “Купеческий особняк 1914 г., памятник культуры регионального значения” — гласила табличка на кирпичном углу. Других опознавательных знаков не было.
Сказать, что дом представлял собой невесть какую жемчужину архитектуры, нельзя было — но все же он был добротно отреставрирован и выглядел миленько. А еще — очень крепко и основательно. По-купечески.
Я поднялся на крутое крыльцо и… заперто. Но рядом с черной кованой дверью белела кнопка звонка. Поднял руку, однако нажать не успел.
— Алексей Константинович, — раздался механический голос, настолько внезапно, что я едва не подпрыгнул, — входите.
Замок щелкнул. Ого! Тут и камера, и распознавание лиц, да и вообще… ждут меня. Отчего-то стало не очень уютно. Но ведь не спускаться назад с крыльца? И я потянул на себя тяжелую створку.
Глава 2. Стая коллег
— Здравствуйте… Алексей.
Со здоровенного экрана в холле особняка на меня глядела симпатичная рыжая девушка лет двадцати.
— Привет… Вы Алина?
— Узнали? — кокетливо улыбнулась рыжая.
— Ждал и надеялся вас увидеть! — ухмыльнулся я.
Давно заметил: с ботами мне флиртовать проще, чем с живым девушками. Не то чтобы меня это красило, но уж как есть.
— Алина, можно нескромный вопрос?