анным сейчас, чтобы найти крайне необходимые нестыковки. Всё, к сожалению, получалось довольно складно.
— Значит, врешь ты, ведьма, — подведя неутешительный итог, бородатый главарь обратился ко мне. — Не волнуйся о своей участи, тебе осталось недолго травить людям жизнь. Ошпарим святой водицей, ты и признаешься. Эй! — он крикнул кому-то снаружи. — Готовьте бадью с кипятком.
В висках застучали молоточки. Липкий ужас опутал тело. Несколько долгих мгновения я была готова растерзать стражников, уничтожить их, спалить. Наваждение показалось разумным. Кровавая пелена покрыла глаза. Сердце замедлилось, опутываемое паутиной из темноты.
Но тут в сарай вошел донельзя смущенный Всемил. Отмытый, причесанный и переодетый князь знаками приказал дружине опустить оружие, а после безрадостно заявил:
— Несчастья в том доме действительно происходили. Она не лжет; я — глупец, потому как поверил её словам, не разузнав всех деталей.
— И мы не будем их убивать? — возмутился главарь. — Но она едва не подожгла нас. Бесовская девка!
— Ничего подобного! — вставила дрожащая от слабости я. Мрак рвался наружу. — Я вас остановила!
Всемил повторил приказ.
— А что делать с беглым воришкой? — стражник вынужденно убрал меч.
— Считайте, он отпущен. Кроме того, пусть будет уверен, я отплачу по чести за его помощь.
— В твоей щедрости нет никакой нужды, — скрипя зубами, с невероятной неприязнью произнес Лис.
— Есть, — коротко бросил Всемил. — Рада, нам необходимо поговорить.
Он поманил меня, а я, шипя вполголоса: «Я — не неудачница», выползла из затхлой комнатки навстречу солнцу.
Князь уверенным шагом, в который вернулась былая осанистость и властность, завернул за угол. Я поспешила за ним.
Как можно было всполошить князя (а вместе с ним — целый город, испугавшийся за жизнь всеобщего любимца) на побег, успеть дойти практически до столицы и узнать правду по чистой случайности?
Все карты против меня. Как же колотится сердце. Органы тлеют. Крутит в животе. Тьма, кыш отсюда!
Я перевела сбившееся дыхание. Во рту появился солоноватый привкус железа.
Лис прав: я уничтожу себя самостоятельно. И, кажется, изнутри.
И напоследок, не привыкайте к ведьмам. Они переменчивы
«Не переживай. Всё наладится».
— Какие-то тайны, князь? — я с ногами уселась на лавочку, туда же плюхнулся и Всемил. — Хочешь лично прикончить меня?
— Не городи глупостей, — он задумчиво потер переносицу. — Дивная выдалась прогулка, не так ли?
— Не дивная — дурацкая. Простишь безмозглое существо?
Лавка за утро нагрелась лучами по-летнему палящего солнца. Весна, не успев укрепиться во владениях, трусливо отступала. Лучи били по глазам, я щурилась. По щекам скатывались редкие слезинки. Всемил решил, будто причина рыданий в раскаянии — наивный какой — и прижал несопротивляющееся тельце к груди.
— Да не обижался я. Не переживай, — баюкал он меня. — И совсем не ради этого позвал.
Я испугалась. Только бы не предложение о замужестве — второй раз промолчать вместо отказа не удастся. Тем более, будучи зажатой в захвате князя. Придушит и не заметит.
Поудобнее уткнувшись в чистую рубашку — вылезти не удалось, — я проскулила:
— Но для чего?
— Каковы твои планы на дальнейшую жизнь?
Началось.
— Я не буду рожать тебе наследников, — зажмурившись, отрезала я.
— Как скажешь, — изумленно сказал Всемил. — Ты, видимо, не так поняла. Мы однажды заводили этот разговор, но я повторюсь: чем ты собираешься заниматься дальше? Уедешь или останешься у нас?
— После случившегося ты не огородишь Капитск от ведьмовского присутствия?
Я как-то усомнилась в благоразумии князя. Уместнее разместить сотню оборонных башен, развесить на заборе косы из чеснока и асафетиды. Я — рассадник неудач, от подобных людей стоит прятаться за рвами, полными ядовитой воды.
— Наоборот, — Князь ласково отодвинулся, — я предлагаю тебе стать главной чародейкой при княжеском тереме.
«И единственной во всем княжестве», — ехидно додумала я. Рот, между тем, приоткрылся.
— Но я — ведьма, — обескураженное мычание раздалось нескоро.
— И? — Он аккуратно смахнул слезинку с уголка моего глаза. — Ты — добрая ведьма. Личная ведьма княжества. Как насчет такого предложения?
Что тут сказать. Новые возможности, перспективы. Среди придворных ворожей случаются такие встречи, побывать на которых — огромная честь. Соблазнительно.
Но скучно. Подчиняться законам, сопровождать князя в поездках, потерять свободу.
А вдруг так и нужно? Набегалась, хватит. Пора бы вырядиться в пышное платье да закрутить волосы в модные нынче крендельки.
— Чудесно! — хлопнул в ладоши Всемил, разглядев ответ в движении губ. — Думаю попозже, через месяцок, и предложение замужества будет встречено тобою с большим удовольствием. Пока боязно, понимаю. Но тебя, Рада, я готов ждать столетиями.
На кой тратить впустую тучу времени? Я умру лет через сорок, поэтому, если припрет, бездыханное тело будет в его полном распоряжении.
Пришлось перевести разговор в менее опасное русло:
— А что станет с Лисом?
— Да пусть катится куда угодно.
— Пусть, — настала моя очередь расплываться в сытой улыбке.
Наконец-то отвяжусь от мальчишки. Глядишь, исчезнет чувство стыда. Или хотя бы притупится.
Лис, переступив через неприязнь, поблагодарил князя. Всемил, в ответ, пожал руку варрена. После они, правда, клятвенно пообещали никогда больше не пересекаться друг с другом. А при встрече — обходить стороной.
Я вычистилась, расчесалась, выдрав вместе с колтунами чуть ли не половину волос, вымылась в жаркой баньке, отдраив тело до красноты и алых царапин. Говорят, похорошела, но вряд ли; скорее — лгут.
Забрав у стражников трех статных скакунов, мы решили вернуться в Капитск. Жалкие пожитки уместились в сумки по бокам седла. Князь отдал дружине приказ не сопровождать его до города. Мы почти тронулись, но…
Появилась проблема: я нигде не могла отыскать кота. Пройдя со мной полстраны, животное исчезло именно тогда, когда появилась возможность вернуться в родное жилище, к любимому погребу и теплой печи.
Негодник словно испарился.
— Слава, ты вряд ли его отыщешь. Сбежал с какой-нибудь кошкой, — предположил варрен, нетерпеливо ерзающий на покорной лошадке. — Забудь и поехали.
— А вдруг умрет с голода? — печально сказала я, в последний раз оглядываясь по сторонам. — Ух, животное.
Рыжеватый скакун, чем-то напоминающий Хромоножку, но осанистый, величественно смотрящий вперед, даже не вздрогнул, когда я взобралась на его спину.
— Кот? От голода? В деревне, полной мышей? — Всемил хохотнул.
Плохо он знал моего кота.
Впереди маячило будущее: безвкусное, но надежное, как твердь земли. Сложно представить себя в роли первой чародейки. Что ж, постараюсь. Куда сложнее увидеть свадьбу со Всемилом и кучу противных, визгливых белокурых детей с дырками меж зубов.
Нет, вру, вторая картинка легче. Но вместо меня в титуле женушки князя находится симпатичная пухленькая дамочка с коровьими, тупыми глазенками, подобострастно смотрящая на почитаемого мужа. А Лису бы подошла худощавая девочка, похожая на него как две капли воды. Но менее сварливая. Я бы с ней даже сдружилась.
Размышления были нагло прерваны раздавшимся позади пронзительным мяуканьем. На траве, в нескольких аршинах от нас, сидел Кот, лукаво посматривающий на меня снизу вверх огромными зелеными очами.
— Кис-кис-кис, — я ударила себя по коленкам.
Животное сладко зевнуло, совершенно по-человечески склонило морду в подобии поклона и развернулось, направляясь к ближайшим кустам. Оттуда вылезло похожее на Кота существо, только рыжее в белых пятнах. Кот, виляя отъеденной попой, потерся о кошку боком и исчез с ней в листве под три обалдевших взгляда.
— Может, это не твое зверье? — недоуменно спросил Всемил.
— Мое, — я махнула рукой. — Он, как хороший мальчик, пришел попрощаться. Ну, поехали.
Солнце сияло неярко, оно уходило на покой. Я шмыгнула носом.
Какая жалость… Единственное создание, по которому я способна плакать или скучать, — противный черный кот.
Невозможно всё предугадать наперед. Например, как работать учительницей, я примерно представляла. Но как быть придворной ведьмой, которая без книги чар — полное ничтожество, узнала совсем недавно.
Два месяца на новой должности, и я мечтаю испепелить всех ноющих, обиженных, недовольных, озлобленных и прочих липких типчиков, считающих, будто они лучше знают, как я должна трудиться. То приворот не сработал, то совет по пользованию мазью плохой дала, то одеваюсь неподобающе. А после ходят довольные такие, напыщенные.
Правда, советчики не учли, что приворота я не накладывала, поэтому несчастный мужик не влюбился в сварливую тетку. И мазь я такую доселе не видела, но по запаху она напоминала издохших птиц, поэтому и совет был один: «Выкинуть». И одеваюсь я исключительно в то, что найду в комнате, потому как дорожная сумка оставалась запакованной. Пора бы разобрать её.
С ведьмаком я покончила сразу по прибытию в Капитск. Парнишка оказался внуком изгнанной ведьмы, жившей до меня в доме, и творил гадкие делишки по совету дорогой бабушки. Бедный мальчишка, он, кажется, испугался лежащего под его дверью свертка, на котором давленой брусникой было написано: «Мы помним о тебе. Невинно убитые жертвы». Заодно и повеселилась, ибо юный ведьмак улепетывал из города под покровом ночи, спешно собрав все пожитки в один кулек.
Лис, получив мешочек монет, тотчас смотался из княжества. Остался Всемил, слащавость с которого хотелось сбить веником. Он трижды предлагал свадьбу, но я, как девушка честная, отвечала прямым отказом. Ну, или почти прямым…
В дверь робко постучались. Я, невероятно обрадовавшись очередному отлыниванию от разбора сумки, побежала открывать. На пороге стояла вымокшая до нитки Ельна. Поразительно счастливая, словно попала не под дождь, а под град из драгоценных камней.