— Генриетта!
— Не будь дурочкой, Мари. Но я говорила о паже. Когда мать застала вас… — Генриетта пронзительно рассмеялась. — Умолчу, в КАКОМ положении, дорогая сестрица. Но что же она сделала? Выгнала его из твоей спальни, задала тебе трепку. А знаешь, что произошло в соседней комнате? Не желаешь слушать? Сестрица, не нужно закрывать глаза на правду. Наша добродетельная матушка взяла нож и вонзила ему в сердце. Я видела, как хоронили труп, как смывали кровь. Вот до чего дорога нашей благочестивой матушке наша добродетель! Понимаешь, она решила смыть с души грех — поэтому стала набожной замужней дамой и готова убить каждого, кто покусится на добродетель ее дочерей.
Мари молчала, она уронила иглу на колени и закрыла руками лицо.
— Бедняжка Мари, — продолжала Генриетта. — Не стоило позволять себе таких вольностей с каким-то пажом. Надо было выбрать благородного дворянина, которого наша матушка не посмела б убить.
— Она его… сама! — негромко произнесла Мари.
— Собственными белыми ручками. Видишь ли, наша мать всегда была добродетельной. Даже будучи любовницей короля, вела себя благопристойно. Я знаю. Подслушивала, когда только могла. Подкупала и запугивала слуг, чтобы они рассказывали ей все. Давала им понять, что пожалеют, если не ответят на ее вопросы, — и они знали, что это так.
— Да, знали, — согласилась Мари.
— Так вот, наша мать вела себя при французском дворе очень сдержанно. Никогда не пыталась навязывать свою волю королю, постоянно раболепствовала перед его матерью. Ее терпели при дворе, она даже вызывала симпатии. Все считали, что король не мог бы найти более покладистой любовницы, чем Мари Туше.
— Король очень любил ее.
— Да, потому что был бешеным, а она кроткой. Мало кто, кроме нее, не вызывал в нем страха, она и его старая няня находились при нем до конца.
— А потом мать вышла за папу.
— Дражайшая сестрица, она разбогатела. Король очень любил нашу матушку и осыпал дарами. Богатство перевесило ее грех.
— Не надо говорить так.
— Я буду говорить как хочу. И теперь недолго ей обращаться со мной, как с ребенком. Позволь сказать тебе вот что: в меня влюбились два знатных дворянина, и в недалеком будущем я выйду замуж.
— Кто эти дворяне?
— Даже наша мать не может вечно держать нас взаперти, и когда родители в прошлый раз отправились ко двору, то взяли нас с собой… хотя не позволяли нам появляться на балах и застольях… тем не менее на меня обратили внимание принц и герцог, оба признались в любви.
— Генриетта, ты фантазируешь.
— Я говорю правду. Принц де Жуанвиль — подумать только, сын великого герцога Гиза! — и герцог де Бельгард.
— Они оба скорее всего женаты.
— Это неважно, главное — оба влюбились в меня и так сильно, что я стала причиной их дуэли. Месье де Бельгард ранен, а принц находится под арестом.
— Кто тебе сказал?
— Мари, некоторые слуги в доме обожают меня не меньше, чем погибший паж обожал тебя.
— Мать будет недовольна.
— Ох уж наша мать! Я скажу тебе, что она сделает. Подыщет нам мужей, а мы, выйдя замуж, сможем вести себя как захотим. Подумай об этом, сестрица.
— Тогда нужно будет повиноваться мужьям.
— Ну и простушка же ты. Надо будет сделать так, чтобы мужья нам повиновались. Кажется, у нас гости. Прислушайся.
Обе девушки затаили дыхание. Потом Генриетта подбежала к окну, за ней сестра.
— Не показывайся, — предупредила Мари. — Мать рассердится, если заметит наше любопытство.
Генриетта вздохнула.
— Сколько еще времени будут обращаться с нами, как с детьми? Кто же наши гости?
— Нам могут не сказать.
— Тогда я скажу тебе. Я непременно узнаю.
Мари де Бальзак маркиза д'Этранг приняла гостя в своих покоях в Буа-Мальшерб. Она беспокоилась, зная, от кого приехал этот человек и какие поручения доверяет ему его повелитель.
— Прошу вас, присаживайтесь, месье ла Варенн, — сказала она. — Я велю принести что-нибудь перекусить, вы, должно быть, проголодались и устали.
Гийом Фуке маркиз де ла Варенн подтвердил, что слегка проголодался и подкрепиться не помешает. Он сел и вел легкий разговор с маркизой, пока слуги не принесли бисквиты и вино.
После ухода слуг он сказал:
— Мадам маркиза, я приехал по королевскому делу.
Та вскинула брови.
— Вы, кажется, удивлены? — спросил ла Варенн.
— Не представляю, чем я могу служить королю.
— Он собирается нанести вам визит. Я лишь приехал сказать, что он почтит вас, приняв ваше гостеприимство.
— Это неожиданная честь.
Ла Варенн пожал плечами.
— Я почел за благо предупредить вас. Не хотелось бы, чтобы визит короля застал вас врасплох.
— Очень любезно с вашей стороны.
— Итак, это небольшое дело улажено.
— Когда мне ждать его величество?
— Завтра.
— Так скоро?
— О, не стоит беспокоиться. У его величества простые вкусы. Он не потребует невозможного пира.
— Странно, что он решил оказать честь нашему скромному дому.
— Его величество человек с причудами. Он изъявил желание посетить вас после того, как ваша дочь так отличилась.
— Моя дочь?
— Мадемуазель Генриетта, вынудившая двух людей сражаться на дуэли из-за ее прекрасных глаз… и каких людей! Очевидно, его величеству любопытно увидеть девушку, возбудившую подобные страсти.
Маркиза оцепенела в кресле, ей удалось подавить свой страх. Репутация короля была хорошо известна, и он заинтересовался Генриеттой. Мадам д'Этранг решила, что дочери ее не должны грешить, как она, с их младенчества она мечтала видеть их замужними, возможно, спокойно живущими где-нибудь в большом поместье, воспитывающими сыновей и дочерей столь же добродетельными, какими были сами. А тут, несмотря на всю ее бдительность, Генриетта привлекла внимание первого распутника во Франции. Маркиза считала, что такие люди, как Жуанвиль и Бельгард, лишь бледные тени своего повелителя.
— Очевидно, эти двое молодых людей сошли с ума, — резко сказала она. — Ни тому, ни другому не удастся сделать мою дочь своей любовницей. Видимо, именно это и было у них на уме, потому что, кажется, они оба женаты.
— Мадам, вы знаете нравы мужчин.
Маркиза угрюмо кивнула.
— Жуанвиль счастливчик, — продолжал ла Варенн. — Ему бы пришлось плохо, если бы бабушка-герцогиня не похлопотала за него перед королем. Кончилось тем, что его величество лишь удалил принца от двора.
— А как другой?
— Бельгард? У него все заживает. — Варенн пожал плечами. — Его величество втайне посмеивается.
— У меня, месье маркиз, это не вызывает веселья.
— Будем надеяться, мадам, и вам это скоро покажется забавным. Я скажу королю, что вы с нетерпением ждете его визита.
Он допил вино и поднялся.
— Надо ехать. Его величество ждет меня.
Маркиза потребовала к себе старшую дочь. Генриетта пришла внешне спокойной, но изнемогающей от любопытства, чем гость так растревожил ее мать. Маркиза редко выдавала свои чувства, но тут не смогла скрыть от дочери беспокойства.
— Боюсь, — начала она ледяным голосом, — что о тебе пойдут неприятные разговоры.
— Обо мне, мадам? Но я ничего не сделала.
— Ты обратила на себя внимание принца де Жуанвиля и герцога де Бельгарда.
— Уверяю вас…
Маркиза, подняв руку, заставила Генриетту умолкнуть.
— И заслуживаешь наказания.
— Разве я виновата в том, что делают мужчины?
— Если б ты вела себя прилично, не оказалась бы в таком положении.
— В неловкое положение можно попасть, как ни веди себя, — гневно ответила Генриетта.
Она напомнила матери, что та в юности была любовницей короля. Мари Туше опустила голову, и она решила оставить дерзость дочери без внимания. Сказанное было правдой.
— Что стряслось, то стряслось. Очень жаль, что они поссорились из-за тебя. Досадно, что драка привлекла внимание других… другого.
Генриетта затаила дыхание.
— Завтра к нам приезжает король.
— Король!
— У короля дурная репутация в том, что касается женщин, и при нем ты должна вести себя в высшей степени пристойно. Помни, он льстит всем женщинам. Если станет делать неподобающие намеки, помни, что ты благовоспитанная девица, и пропускай их мимо ушей. Тогда с тобой ничего не случится, потому что силой король женщин не берет. В нем все же есть рыцарство, хоть человек он безнравственный. Все будет хорошо, если станешь вести себя скромно и с достоинством. Этого я от тебя жду. Теперь можешь идти.
Сделав реверанс, Генриетта вышла. Поспешила к себе в комнату, закрыла за собой дверь, прижалась к ней спиной и рассмеялась.
Король Франции едет повидать ее! Уже собирается сделать своей любовницей. И все потому, что двое мужчин подрались из-за нее на дуэли!
Надо будет держаться скромно и строго. Так велела мать.
Генриетта громко захохотала. Какая возможность!
Что надеть? Что-нибудь зеленое, дабы оттенить зелень глаз, они тогда выглядят потрясающе необычно, что-то приталенное, дабы подчеркнуть тонкость талии. Надо будет блистать, обратить любопытство короля в увлечение.
Она сказала Мари, что вскоре вырвется из домашней тюрьмы. И вот представляется замечательный случай.
По настоянию короля Генриетта села рядом с ним. Она смешила его, и если ее остроумие бывало несколько язвительным, он не придавал этому значения. Генрих не отрывал глаз от ее оживленного лица и думал, что хоть черты его не столь совершенны, как у Габриэль, эта девушка не просто красива, она восхитительна.
Генриетта ощущала на себе взгляд матери, но ей было все равно. После этого вечера мать уже не сможет держать ее в доме.
Она глянула на Мари, но внимание той было целиком поглощено беседующим с ней молодым человеком. Это был Франсуа Бассомпьер, приближенный короля. Маркиза, должно быть, волновалась из-за обеих дочерей.
— Не представляю, почему тебя прятали от моих глаз, — сказал король. — Это прямо-таки измена — лишать меня такого удовольствия.