[82], – сказала Анхнофрет.
– Праведногласные будут жить вечно в Земле Возлюбленных, – согласно кивнула Мерит, – эллины считают иначе, потому и дорожат каждым мгновением.
После десяти забегов элланодики сформировали из их победителей завершающий. Атлеты выстроились в ряд, приготовились. Судья подал знак.
– Давай, Клитон! – заорал, что есть мочи, Пердикка, – давай, оглоблю тебе в жопу!
Даже грохот Зевсова перуна сейчас не перекрыл бы тысячеголосый рёв толпы.
– Давай, Клитон!
– Македония!
– А-а-а! – в восторге выл Пердикка, обнимаясь с Мелеагром, когда тот, на кого он поставил тридцать мин, первым пересёк финишную черту.
Андромах мрачно скрипел зубами. Александр покинул ложу и спустился вниз. Элланодики вручили победителю пальмовую ветвь и сопроводили на помост, где царь увенчал его оливковым венком.
– Клитон из Пеллы, сын Теринея, победил всех в беге на стадию[83]! – возгласили спондофоры.
– Победитель первых Саламинских Игр! – воскликнул Александр, вскинув руку Клитона, – да воссоздастся величие Эллады и Македонии в этом мире! Слава Дромию!
В длинном беге неожиданно для всех победил египтянин. Высокий, худой, почти весь забег он "просидел" в середине толпы атлетов и лишь в самом конце вырвался вперёд. Хозяева несказанно удивились, а гости нет. Мерит-Ра рассказала Александру, что сей муж – скороход из числа воинов, служащих на южных рубежах, в твердыне Семна.
– Мы передаём сообщения с помощью сов, но когда требуется донести весть до воинства в походе, птицы этого сделать не могут. Тогда бегут скороходы. Особенно ценятся на этом поприще люди из народа нехси, живущие в Нубии и ещё южнее.
– Полагаю, это те самые, которых мы зовём эфиопами, – кивнул царь и заметил, – но этот муж обликом не отличается от вас. Кожа его не черна.
– Он – ремту по рождению, но прадед его был из нехси и славился, как великий скороход, способный бежать без остановки целый день. Кровь знаменитого предка передалась потомку.
– Среди эллинов тоже есть подобные бегуны, – сказал Александр, – примерно за полтора столетия до моего рождения войско персов вторглось в Аттику. Граждане афинские послали за помощью в Спарту скорохода. Он сбегал туда и обратно на расстояние в две с половиной тысячи стадий, а на следующий день принял участие в сражении у местечка Марафон, был ранен, но, даже не сняв доспехов, побежал в Афины, чтобы сообщить о победе. Преодолев ещё около двухсот стадий, он прокричал на агоре радостную весть и упал замертво[84].
– Бег воинов в полном вооружении вы проводите в его честь? – спросил Тутмос.
– Нет. Это один из древнейших видов состязаний.
Первый день Игр завершился пиром в Саламине. Самым большим затруднением, с которым радушные хозяева столкнулись при организации пира, было то, что египтяне не могли себе представить, как можно есть и пить лёжа, и даже полулёжа. Поставить для них обычные столы и кресла? Есть сидя – признак бедности и варварства. К тому же обеденные ложа были довольно высоки, на них возлегали, поднявшись на специальный приступок. Эллины расположились бы выше египтян, сидящих за столами. Разместить так фараона означало – унизить его. Озадаченная Анхнофрет сказала, что никто из египтян не сочтёт это унижением, но голос её прозвучал не слишком уверенно.
– Кое-кто из моих людей сделает неверные выводы, – заявил Александр, – я не хочу создавать повода для злорадного шёпота за спиной.
Как поступить думали долго. Наконец Птолемей, уже побывавший на египетских пирах, предложил решение. Обеденные ложа для македонян, как обычно, расставили в форме буквы "Пи". Пустующую сторону квадрата, оставляемую для выступления танцовщиц и музыкантов, а так же застольных игр, перегородили столиками и креслами египтян. Причём кресла специально изготовили такими, чтобы пирующие, откинувшись на их спинки, буде возникнет такое желание, располагались полулёжа и тем не сильно отличались от лежащих и опирающихся на локоть эллинов. Кроме того, места для египтян установили на возвышении, благодаря чему создавалось впечатление, что все возлежат и сидят на одном уровне.
Прибыв на пир, цари обменялись дарами. Тутмос преподнёс Александру несколько составных луков и хопешей, а так же полный доспех, бронзовую чешую от плеч до колен. Причём броню специально делали для всадника, то есть снабдили подол спереди и сзади разрезами. Знаменитый в Стране Реки мастер был весьма озадачен подобным заказом, но справился с честью. И луки и мечи так же делали лучшие мастера, оружие стоило очень дорого. Среди подарков была и конская броня.
Массивный налобник с шорами, наборный нагрудник, к которому крепились тяжёлые крупные и толстые чешуи на кольчатой основе, соединяющей их. Такие же составляли шейную броню. Круп не прикрыт бронёй вовсе. Интересно. Конские доспехи бактрийцев, сражавшихся при Гранике, были иными. Они в большей степени напоминали попону.
Броня сделана на крупного жеребца. С кого мерку сняли? Надо думать с тех коней, которые достались Ранеферу после битвы на Пустоши.
Александр вручил фараону железный доспех-торакс, отделанный золотой чеканкой и по форме напоминающий льняные панцири, шлем в форме головы льва, и поистине бесценный в этом мире клинок из халибской стали. Паноплия включала в себя щит-гоплон, украшенный целой картиной из "Илиады", изображающей бой Ахилла с царём эфиопов Мемноном и следящих за этим поединком богинь, матерей героев. Арета, царский оруженосец, подвёл к фараону белоснежного статного фессалийского жеребца. Причём одного, не пару или четвёрку для колесницы. Все одно, как если журавля угощать кашей из тарелки. Однако гость принял дар с достоинством.
Мерит-Ра улыбалась, глядя, как цари обмениваются мужскими игрушками.
Потом рабы украсили головы участников пира венками, омыли ноги. Все возлегли и расселись вокруг столов, ломившихся от всевозможной снеди, радовавшей глаз и желудок. Впрочем, гостей подобным изобилием сложно было удивить. Для ответного пира египтяне заготовили деликатесы гораздо изысканнее.
Александр под торжественные гимны, исполняемые флейтистами, совершил возлияния из трёх кратеров – Зевсу, Аполлону и Дионису. Потом последовали здравницы за гостей и хозяев, взаимные славословия, причём македоняне пили немного, а египтяне с эллинами и того меньше. Если гости просто вели себя сдержанно в незнакомой обстановке, то хозяева не спешили поднимать полные чаши, явно ожидая чего-то.
Беседа текла вяло, все чувствовали себя немного скованно.
– Сначала они едят, – шепнула фараону и его супруге Анхнофрет, – беседы начинаются потом. Вот тогда вино льётся рекой.
Некоторые из хозяев настороженно поглядывали на женщин – на эллинские пиры свободнорождённые дамы не допускались.
Рабы выносили пустеющие столы с угощением и вносили другие.
Ели преимущественно руками, ложками пользовались для зачерпывания соусов, а ножами резали мясо на маленькие кусочки. Вытирая жирные пальцы куском хлеба, Александр неожиданно извинился перед Мерит-Ра.
– Боюсь, как бы наши уважаемые гости не сочли нас невежами, но таковы наши обычаи. Земля нашей родины скудна и потому мы не можем пренебрегать хлебом, это слишком большая ценность для нас.
– О чём ты, царь? – недоуменно спросила Мерит.
Александр тоже удивился, объяснил:
– Геродот писал, что жители Египта считают величайшим позором употреблять в пищу пшеницу и ячмень. Я подумал, что использование хлеба для вытирания рук вы и вовсе сочтёте кощунством.
– Это какая-то ошибка, – сказала Мерит-Ра, – ремту пекут хлеб и делают пиво из всех известных нам злаков.
– Развенчана очередная небылица "Отца истории", – усмехнулся Птолемей.
– А прикасаться руками к мясу, верно, считается осквернением? – Александр не унимался, ему было интересно, почему не только царица, но и Анхнасир накалывают отрезанные кусочки мяса золотой, или же бронзовой, позолоченной иглой. Между тем все остальные египтяне, включая фараона, ели руками, – или этот обычай лишь для служителей богов? Я слышал, ты жрица Маат.
– Нет, здесь дело в другом, – Мерит улыбнулась, – Хранители всегда едят мясо, используя позолоченные бронзовые иглы, в память Праведногласных, ушедших в Та-Мери, искореняя варварство нечестивых царей.
– Искореняя варварство? – поднял бровь царь.
– Не знаю, обратил ли ты внимание на то, как правители земель Фенех и Яхмада относятся к послам врагов. Ты ведь требовал открыть ворота городов без боя, прежде чем твои воины шли на штурм?
– Я всегда поступаю так.
– А жители этих городов отвечали стрелами твоим послам?
– Никто не осмелился.
– Но не из страха перед тобой, – заявила Мерит-Ра, – ещё пару веков назад все они считали за доблесть схватить безоружного вражеского посла и предать его мучительной казни. Но мы отучили их от этого.
– Возмездием, – скорее утвердительно, нежели вопросительно произнёс Александр.
– Да, неотвратимостью стрел Нейти. Не было случая, чтобы нечестивцы не получили по заслугам. А однажды случилась следующая история. Хранитель Неферанх был посланником в Бабили при дворе царя Сумулаэля. Сей царь неудачно воевал с нами и, потерпев поражение, придумал мириться. Перед самым пиром, зная о том, что посланник искусен в знании лука, он предложил ему устроить состязание. Неферанх вкушал жаренное мясо бронзовой иглой, дабы жир не запачкал пальцы, что стало бы ему помехой в стрельбе.
– Разве ему не дали очистить пальцы? – спросил Парменион.
– Вы же знаете, что жир плохо отмывается простой водой. Конечно, можно использовать воск и золу, но, вероятно, Неферанх побоялся, что в нужный момент ничего этого под рукой не окажется, а касаться тетивы жирными пальцами...
– Негодному стрелку всегда мешает жир на пальцах, – высокомерно заявил Омбрион, командир критских лучников, – истинный мастер попадёт в цель в любой ситуации.