Сейчас он был далеко и потому в толпе "друзей" царь чувствовал себя особенно одиноким. Гефестион, сын Аминтора. У него даже не было никакой определённой должности, которые царь щедро раздал остальным. Он просто был другом. Настоящим другом. Которого не хватало в этот отчаянный момент. Только он смог бы найти нужные слова.
Он был далеко. Строил Александрию Киликийскую. А царь смотрел на своих спорящих до хрипоты, ссорящихся полководцев и мечтал лишь об одном – услышать негромкую, отрезвляющую, успокаивающую речь своего друга.
"Я все сделаю, Александр".
Никогда – "царь". От него – никогда.
Александр смотрел на стратегов. Он не слышал, что они говорят.
"Все добродетели вспомни: ты нынче особенно должен
Быть копьеборцем искусным и воином с духом бесстрашным.
Бегства тебе уже нет..."
Один раз боги, и какая разница, эллинские или египетские, уже жестоко покарали его за гордыню. Он не внял предупреждению и они вновь напомнили о себе, глупым и самонадеянным, по сути, предательским, поступком Филоты.
Да, виновен Филота и только он. Но кто, если не Александр вынашивал планы создания великого царства, чтобы в один прекрасный день нанести Египту удар? Отомстить за своё уязвлённое самолюбие.
Египтяне тоже готовились к войне. Но с ним ли? И, при этом, старались сделать всё ради прочного мира, даже делились знаниями.
"Как невозможны меж львов и людей нерушимые клятвы..."
Не стоит нарушать клятву, данную льву. Нарушил Филота, но за овец в ответе пастух. Он с честью выпутался из сетей, которые иного бы погубили. Оправившись от чувствительной оплеухи, он вновь стал копить силы, готовить свой ответный ход.
Хочешь рассмешить богов – расскажи им о своих планах...
– ...ты сам-то видел эту Стену Болот? – кипятился Пердикка.
– Нет, мне рассказали, – раздражённо отвечал Птолемей.
– А ты и уши развесил! Любому дураку ясно, что послу чужестранцев следует беззастенчиво врать, убеждая его в своей необоримой мощи, дабы и мысли у него не возникло сунуться!
– Иногда вранье может завести совсем не туда, куда хотелось бы, – рассудительно сказал Полиперхонт, – враг может не испугаться, но сделает выводы и соберёт войско в три, пять, десять раз больше, чем планировал.
– Дарий бы смог собрать в десять раз больше, – буркнул Кен, – я уверен, у него даже после Исса ещё не на одну такую армию народа наберётся. А у нас?
– А мы вроде как дружим с хеттами, – ответил Пердикка, – вот и надо дружить... активнее. И ещё союзников искать. Готов спорить на что угодно, на египтян тут исподлобья многие глядят. Те же "пурпурные".
– Не ты с них последнюю рубаху снял? – поинтересовался Птолемей, – кто-то другой? Если так, то да, они с тобой подружатся с великой радостью.
– Есть и другие, – сказал Полиперхонт, – те же мидяне. Их Тутмос побил, а мы протянем руку.
– А на западе ахейцы, – добавил Пердикка, – братья наши. Вон, этого Этеокла, которого Неарх привёз, за чашей послушать – пир ещё не окончится, как все начнёшь понимать, что он там лопочет.
– Их не слишком много, – сказал Неарх, – а в Ионии ещё меньше. Я был в Милете – захудалый городишко. С нашим временем не сравнить. К тому же ахейцев начинают теснить хетты. Бескровное ползучее нашествие. Переселяются с востока и начинают жить своим укладом. А он у них привлекательный.
– Хетты – наши друзья, – снова напомнил Пердикка.
– Там кроме хеттов есть ещё Илион, Вилуса по-ихнему.
– Илион? – переспросил Кен, – Троя? Скверно. Троя – враг.
– Да не враг она, – наконец подал голос царь, – тут ещё не было ни Приама, ни Агамемнона. И даже Геракла. Нет причин для вражды.
Стратеги разом посмотрели на царя и замолчали.
– Обсуждаете, как будем воевать с Египтом? – спросил Александр.
Военачальники не ответили.
– А с чего вы решили, что будем воевать?
– Царь, такие оскорбления только кровью... – начал Пердикка, но не договорил, потупился под взглядом Александра, который прямо молниями из глаз жарил.
– Кровью из твоего носа?
Сын Оронта не ответил. Царь тоже долго не произносил ни слова, обводя взглядом собравшихся. Наконец, сказал.
– Я буду говорить с Тутмосом.
Царь вышел из шатра. Стратеги последовали за ним. Александр покосился на солнце, посмотрел на Птолемея. Тот кивнул.
– Время.
Египтяне предложили встретиться в полдень.
– Арета, коня, – распорядился царь, – не Букефала.
– Сколько человек взять? – поинтересовался Клит.
– Нисколько. Поеду один.
– Да как же без охраны? – изумился Селевк, – а если они...
– Поеду один, – отрезал Александр.
– Уговор был такой, – подтвердил Птолемей, посмотрев на опешивших телохранителей.
– Безрассудно... – буркнул Парменион, который до этого момента хранил молчание.
Царь бросил на него краткий испепеляющий взгляд, взлетел на спину гнедого, подведённого конюхом.
– Царь, – приблизился Парменион, – если их требования будут запредельны... Не думай обо мне. Не думай о Филоте. Поступай, как должно. Как бы не повернулось...
Александр, некоторое время смотрел старому полководцу прямо в глаза. Коротко кивнул и места пустил коня вскачь.
Встретиться условились за городом на берегу моря у приметной скалы. Ждал Александр недолго. На дороге появилась колесница, на которой стоял всего один человек. Издали было видно, что он облачен в доспехи, а над плечом из-за спины торчит длинный лук.
Но это был не фараон.
– Радуйся, Ранефер, – сказал Александр и, криво усмехнувшись, добавил, – сколько боги тебе отмерили жизни, столько и радуйся.
Демонстративное пренебрежение приличиями. Н-да... "Неплохое" начало. Ипи усилием воли сдержал желание скосить глаза по сторонам, высматривая засаду. Нечего тут высматривать, место довольно открытое. Хорошо, что сдержался. Македонянин цепко ухватился взглядом, словно именно этого и ждал – мимолётного проявления страха. Сам он смотрел, почти не мигая.
Побить невежество учтивостью? Фенех знают, что стоит за церемонностью ремту. А этот царь-пришелец знает? Или даже не поймёт, что его так отхлестали?
– Желаю и тебе всего того же, достойнейший, – ответил Ипи.
Он секунду раздумывал, остановить колесницу перед царём и разговаривать на подобающем для такого случая удалении или...
Ранефер легонько стегнул лошадей, велев им пройти слева от Александра, сблизившись с ним на расстояние вытянутой руки. Македонянин отреагировал спокойно, перекинул ногу через конскую спину и уселся боком. Вальяжно. Ранефер расслабленно присел на бортик колесницы и скрестил руки на груди.
– Я думал, приедет сам Менхеперра, – сказал царь.
– По нашим обычаям Величайший не ведёт переговоров, это дело Верховного Хранителя. Если ты оскорблён, то мне наплевать, – спокойно сказал Ипи.
– Да нет, – невозмутимо ответил Александр, – так даже лучше. Тутмос плохо говорит по-нашему. Боюсь, кончилось бы, как на Пустоши.
– Да, он не слишком преуспел в изучении вашей речи, – согласился Ипи, – а ты?
– Я беру уроки хеттского, – парировал царь.
– Кому чего важнее, – беззаботно хмыкнул Ипи, но меж бровями его на мгновение проявилась глубокая складка.
– Именно так.
Некоторое время они молчали, изучающе разглядывая друг друга.
– Собрался на войну? – прищурился Александр.
Сам он доспехов не надел, и обликом не отличался от любого из гетайров вне поля боя: тёмно-красная фракийская рубаха, жёлтый фессалийский плащ и серый войлочный берет на голове. Никаких колец, браслетов и цепей. Простая кожаная перевязь с мечом.
– Только глупец пойдёт уговаривать гиену питаться травой, не взяв с собой оружия, – сказал Ипи.
Александр некоторое время молчал.
– Мне интересно, каким образом сей вооружённый радетель о нравах гиен, собирается увещевать их отказаться от мяса в пользу травы?
– О, на свете иногда происходят удивительные вещи, – усмехнулся ипи, – гиены коварны и кровожадны, но вместе с тем весьма осторожны. Я слышал, что некоторые из них не лишены разума, к нему и собирался воззвать.
– И что бы ты сказал, встретив такую разумную гиену?
– Указал бы на печальный пример её безмерно нахальных собратьев, которые попытались заглотить больше, чем способны переварить.
На скулах Александра играли желваки. Ранефер видел, что царь сохраняет невозмутимость с большим трудом. Верховный Хранитель понимал, что, ведя такие речи, балансирует на острие ножа, но твёрдо решил выявить предел допустимой жёсткости в отношениях с этим человеком.
– Довольно комедии. Чего ты хочешь? – процедил Александр.
– Справедливости.
– Зевс свидетель, я хочу того же! Вот только что ты понимаешь под справедливостью?
– Виновник бойни должен понести наказание.
– И кто же он? – скривил губы в усмешке Александр.
– Филота, – спокойно сказал Ранефер.
– Филота... – протянул Александр и вдруг рассмеялся, – а ведь ты не ищешь справедливости, Ранефер!
– Почему ты так решил? – спросил Ипи.
– Ты мог бы казнить виновника, которого сам и назначил.
– Никого я не назначал. Нефер-Неферу свидетельница, у меня достаточно доказательств. Если нет у тебя веры словам Неарха и уцелевших моряков...
– Да плевал я на твои доказательства! Не интересны они мне. Да и тебе тоже. Хватит играть в судью, Ранефер, ты же торговаться приехал? А?
Ипи поджал губы.
– Торговаться! – повторил Александр.
Гнедой затанцевал. Александр перекинул ногу обратно и поднял его на дыбы. Конь скакнул в сторону, но всадник удержал его порыв, успокоил.
– От того, что ты казнишь пленных, просто унизишь, обратишь в рабов, или что там у вас заведено в отношении пиратов, ты не поимеешь выгоды. Только разрушишь все, что мы достигли. Даже не за год достигли. За эти пять дней. Ты ведь прекрасно понимаешь, что нет моей выгоды в том, что случилось на Родосе. Все, что произошло там, случилось без моего ведома. А я тут пытался наши добрососедские отношения укрепить. Или не веришь? Обвинишь меня?