Ректор протягивает ко мне руку и кивает на мою ладонь. Сделав небольшой прокол иголкой, Рэйган выдавливает каплю крови на печать.
Внезапно кровь вспенивается, затем впитывается в бумагу. Что это значит?
– Адептка Варен, вернее Арвен, вы солгали. – Ректор пронзает меня недобрым взглядом. – Этот отпечаток принадлежит вам!
– Невозможно! – выпаливаю я. – Я не могла выйти замуж за герцога. Я накануне сбежала в академию.
От отчаяния голова идёт кругом. Эти двое подстроили для меня ловушку. Ну сколько можно?
– Вот видите, мы не обманываем. Поэтому я вправе забрать свою жену и наказать за непослушание, – довольно заявляет герцог, облизываясь.
Фу, как мерзко! Тошнота подкатывает к горлу. Едва сдерживаю рвотные позывы, когда Элфорд пытается прикоснуться к моей руке. Внезапно герцог начинает визжать, словно взбесившаяся свинья.
– Ещё раз посмеете тронуть эту девушку – ваши мозги вскипят молниеносно, – безэмоционально произносит Атталь.
– Господин ректор, это уже перебор! Мы доказали, что вправе забрать мою дочь из вашей академии, так почему нам препятствуют? – возмущается мачеха.
– Я не ваша дочь, забыли? – отвечаю я. – Не знаю, как вы это провернули, но я докажу, что вы врёте. Господин ректор, я слышала, что в особых случаях можно дать показания, открыв свой разум. Я могу это сделать?
– Откуда ты могла это слышать ? Ты-то и читать едва можешь. – Фелисити фыркает презрительно.
А вот и первая её ошибка.
– Кстати об этом, вы ведь сможете объяснить суду, почему я не получила должного образования, когда имею на него законное право? – бросаю я ей.
– Какому суду? – в недоумении спрашивает мачеха.
– В который я на вас подам!
Как только это закончится, я расцелую Тутука. Благодаря ему и кровавому бжигу, я сейчас могу с уверенностью защищать свои права. И мачеха от меня явно этого не ожидала.
– Ладно, мне это надоело. – Атталь отклеивается от стены и проходит к нам. – Адептка Лавиния не может быть чьей-то женой.
– Разве? – усмехнувшись, смотрит на него ректор. – Докажи.
Атталь расстегивает пуговицы на рубашке и показывает ректору часть груди, где должно биться его сердце.
– О-о-о, – протягивает мужчина, не скрывая своего удивления.
Да что там? Что это значит? Прохожу вперёд, чтобы расмотрить то, что так удивило Ар Боуэла, и натыкаюсь на прямой взгляд Атталя.
Мамочки, что это?!
Глава 28.
Опускаю взгляд на грудь Атталя и, застыв от удивления, произношу:
– Что это?
На его коже сияет метка. Что именно на ней изображено, сложно разобрать. Для этого надо подойти ближе. Хочу сделать шаг вперёд, но дракон застёгивает рубашку.
– То, о чём тебе знать рано, – спокойно отвечает он.
Как это рано? Это касается меня!
Но строгий взгляд Атталя осаживает меня. Мы здесь не одни.
– Это всё меняет. Адептка, вы говорили, что хотите подать в суд на мачеху, а также оспорить брак с герцогом? – интересуется ректор.
Подать в суд? Да, именно этого хочу! Мачеха должна за всё ответить, да и герцог тоже. Но смогу ли я тягаться с ними? Я одна, без влияния и денег.
– Какой суд? Девчонка врёт, выдумывает невесть что и пытается опорочить нас. – Фелисити взрывается.
Вот же змея! Как же она надоела.
Внезапно на весь кабинет раздаётся противный визг мачехи. Обернувшись, вижу, как она взбирается на диван с ногами и задирает юбку едва ли не до пояса, светя розовыми панталонами в горошек.
– Какая гадость! – визжит она, указывая на моего Тутука.
– Тьфу, старая, а никаких манер, – шипит дакрон.
– Он меня укусил! – яростно выкрикивает Фелисити.
От её писклявого голоса уши закладывает.
– Перестаньте истерить, дакроны – миролюбивые существа, – сухо произносит Атталь.
– Да кто тебя кусать будет? Я не собираюсь помереть от твоего яда! – возмущается Тутук и семенит ко мне. – Лави, ты видела? Она меня обозвала и несправедливо обвинила.
Беру дакрончина на руки и прижимаю к себе, успокаивающе поглаживая за ухом.
– Господин ректор, я хочу подать в суд, – уверенно говорю я.
Сейчас или никогда. Я должна это сделать. Жить дальше в постоянном страхе перед Фелисити я не могу. Да и с герцогом надо разобраться. Я не собираюсь быть его женой даже на бумаге. Да и каким образом они раздобыли мой отпечаток? Это тоже надо выяснить.
– Хорошо, тогда я отправлю дело на рассмотрение императору, – кивает Ар Боуэл.
– Как императору? – Притихший герцог вскакивает, бледнея на глазах. – Я не против развестись с Лавинией. Могу прямо сейчас.
Старика начинает лихорадить. Гляди, и помрёт в кабинете ректора. Но жалости я совсем не испытываю. Меня никто не жалел.
Если он так боится громкого разбирательства, то Элфорд что скрывает. А значит, у меня есть шанс.
Вскидываю голову и громко сообщаю:
– Я хочу судебного разбирательства. Моя репутация испорчена, и я сделаю все, чтобы её восстановить.
– Да будет так. – Ректор сворачивает брачный договор и прячет его в стол.
Взглянув на Атталя, ловлю его довольный взгляд. Что это значит?
Внезапно раздаётся громкий хлопок. Оборачиваюсь и вижу, что мачехи и герцога уже нет.
– А теперь вы, адептка. – Доносится суровый голос Ар Боула.
– Рэйган, – предупреждающе рычит Атталь.
Я догадываюсь, что мне скажет ректор. Я поступила в академию, прибегнув к обману. Я проблемная адептка, от которой легче избавиться, чем оставить здесь. Но поступит ли так Ар Боуэл?
– Ректор, я знаю, что виновата. Мне не стоило прикрываться вымышленным именем. Но на тот момент я не видела другого выхода. В прошлом меня лишили возможности учиться, но больше всего на свете я хочу стать магом.
В кабинете наступает тишина. От напряжения по спине катится холодная капля пота, а внутри всё сжимается от страха. Эти секунды ожидания невыносимы.
– Я не могу позволить Вилании Варен учиться в моей академии, – произносит Рэйган.
Его слова разрывают мне сердце. Моя мечта была так близко.
– Рэйган, обязательно концерт устраивать? – скучающе интересуется Атталь.
– С этого дня Вилания Варен отчислена, а Лавиния Арвен принята в академию. – Слышу слова ректора.
Что? Принята? Я принята?
– Вот видишь, академия без тебя зачахнет. Мы тут таких дел наворотим, – мечтательно шепчет мне Тутук.
– Спасибо! – счастливо улыбаюсь я. – Я приложу все усилия, чтобы вы не пожалели о своём решении.
– Уже начинаю. – Рэйган хмуро смотрит на моего Тутука. – Одно нарушение, дакрон, и пущу на сумку. Уяснил?
– А что я? И пошутить нельзя. – Дакрон отворачивается .
Мне определённо надо заняться его воспитанием. А то и правда из-за его неуёмной тяги к приключениям меня вышвырнут из академии.
Поблагодарив ректора ещё раз, я покидаю его кабинет. Атталь следует за мной.
Вопрос с учёбой я решила, но вот с этим драконом – пока нет. Что это за метка?
Резко остановившись, я оборачиваюсь и смотрю на Атталя.
– Ты расскажешь мне о метке? – твёрдо спрашиваю я.
– Расскажу, но позже, – спокойно отвечает он. – Ты не готова услышать правду.
Кто сказал, что не готова? Почему он решает за меня?
– Эрхард знает о ней? – Воспоминания о бывшем женихе приваются острой болью в моё сердце. И почему-то я испытываю вину из-за поцелуя с Атталем. Почему?
– Знает.
Знает? Может, поэтому он отверг меня? Но мы с Атталем ещё не были знакомы. Метка ведь проявилась позже или нет? А как же оракул и его предсказание? Я окончательно запуталась.
– Не бойся суда. Император суров, но справедлив. А теперь тебе стоит вернуться в свою комнату. Занятия всё равно закончились.
Он специально хочет избавиться от меня, чтобы не отвечать на мои вопросы. Ладно, на этот раз я отступаю. Вот только пусть Атталь не надеется, что я забуду. В моем распоряжении целая библиотека и ещё… Синтия!
– Хорошо. Спасибо тебе за помощь… очередную, – произношу я и ухожу, не оборачиваясь.
Пойти в комнату? Как бы не так! У меня столько вопросов, и на них я хочу получить ответы. Поэтому направляюсь прямиком в библиотеку.
Вдохнув запах кожи и чернил, я успокаиваюсь.
– Лави, смотри, что я раздобыл, – довольно говорит Тутук.
В воздухе парит клубок полупрозрачных нитей, а внутри него – багровая капля.
– Что это? – уточняю я.
– Во дурында! Кровь это. Угадай чья? – оскаливается мой фамильяр.
– Ты…
Глава 29.
В недоумении смотрю на фамильяра и думаю, не выйдет ли мне боком его самоуправство.
– Тутук, зачем тебе кровь Фелисити? – спросила я, прищурившись.
– Вот же дурында, – тяжело вздыхает дакрон. – Не мне, а нам. Ты же хочешь вывести её на чистую воду? Или наивно полагаешь, что в суде она признается и раскается?
Ничего подобного я не думаю. Я перемещу свои воспоминания в артефакт и докажу, что мачеха нарушила мои права. Но ведь и она не будет сидеть без дела. Явно придумает какие-то козни.
– Не полагаю. Так для чего кровь? – уже спокойнее интересуюсь я у дакрона.
– Для зелья правды, конечно. Одна капля ей на подлую морду, то есть на лицо, и старая змея не сможет врать. – Фамильяр довольно глядит на меня, ожидая похвалы.
Какой хитрец! Мне бы отругать его за самодеятельность, но не стану. Да, Тутук схитрил, но и мачеха не будет играть честно. Я не могу опять ей проиграть, на кону не только моя честь, но и жизнь.
– Тутук, я же просила предупреждать меня, прежде чем ты что-то задумаешь сделать. – Я наклоняюсь к дакрону.
– И как ты себе это представляешь? Мне надо было орать на весь кабинет: «Лави, сейчас я укушу твою стервозную мачеху. Можно?» – недовольно запыхтел фамильяр.
Согласна, это звучит глупо. Но где гарантия, что в следующий раз Тутук нас не подставит?
– Ладно, ты лучше скажи, успел рассмотреть метку на груди Атталя? – спрашиваю я у дакрона, проходя к стеллажам.
– В то время как я сидел под юбкой у этой жабы? Нет, не успел. – Дакрон семенит за мной, куда-то спрятав кровь.