Она с большим трудом придумала одно предложение:
«Приходите быстрее, мне нужно сообщить вашей светлости нечто очень важное. Фортуна».
Слова были тщательно выписаны, а подпись украсила завитушка. Фортуна сложила записку, запечатала ее облаткой и стала с нетерпением ждать, когда стрелки часов дойдут до одиннадцати.
Когда это произошло, она потянула за шнур звонка.
Маркиз, однако, появился только через полчаса. Фортуна сидела на коврике у камина, на ее коленях лежала голова спаниеля, а две другие собаки спали, пристроившись по бокам.
Когда маркиз вошел в библиотеку, они тут же подняли голову и, бросившись к нему, принялись прыгать на него, махая от радости хвостами.
— Что-то вы долго… — начала было Фортуна, но слова ее замерли на губах.
Она взглянула ему в лицо и увидела, что он весь кипит от гнева.
Губы маркиза были плотно сжаты, а меж бровей залегла складка. Фортуна почувствовала, как упало ее сердце, и поняла, что сейчас он разразится самыми циничными и саркастическими высказываниями, на которые был только способен.
Ей показалось, что он слишком долго шел от двери до камина, а когда он наконец оказался рядом, то уставился на нее взглядом полным нескрываемого презрения.
— Разрешите сообщить вам, — произнес он, и его слова падали на нее, словно удары хлыста, — что, когда молодая женщина находится под покровительством одного джентльмена, ей не подобает принимать подарки от другого. Я полагал, что вам известны элементарные нормы поведения, но, как выяснилось, я ошибался.
Его голос стал глубже.
— Я полагал также, что вы не похожи на других женщин, — продолжал он, — чью жадность ничем нельзя утолить и чьи загребущие руки всегда готовы вытрясти из любого мужчины, который попадется им на пути, — кем бы он ни был — все до последнего пенни. Но и тут я ошибся.
Он помолчал, а когда снова заговорил, его слова прозвучали еще резче и оскорбительней.
— Потрудитесь сообщить мне, чем это я вас обделил и в чем это вы так остро нуждаетесь, что согласились принять подачку от первого встречного?
— Что вы такое говорите? — спросила Фортуна, когда маркиз замолчал, чтобы перевести дыхание. — Что я такого сделала? Почему вы сердитесь?
— Сержусь?! — воскликнул маркиз. — Это слишком мягкое слово. Я возмущен, если хотите, оскорблен и унижен тем, что женщина, живущая под моей крышей, клянчит подачки у гостя, сидящего за моим столом!
— Какая бессмыслица, — сказала Фортуна. — Клянусь, я не понимаю, о чем вы говорите!
— Тогда, быть может, вы объясните мне, что имел в виду мистер Фицгиббон, когда, прощаясь со мной, сказал: «Поблагодарите мисс Гримвуд и скажите ей, что я завтра же привезу ей то, что обещал»? Украшения? Какой-нибудь драгоценный камень, который вам приглянулся? И что вы пообещали ему взамен?
Выражение испуга на лице Фортуны начало понемногу исчезать. Ее глаза по-прежнему были темными и встревоженными, а щеки — бледными, но краски потихоньку возвращались на ее лицо, когда она сказала:
— Нет, я не просила у мистера Фицгиббона драгоценностей! Мне они совсем не нужны! Теперь я все поняла. Он приедет завтра, чтобы показать вам чертежи домов для рабочих, которые он составил. Дома эти будут дешевые, и люди, живущие в них, не будут страдать от сырости. — Она говорила медленно, чтобы маркиз ее понял. — И они будут стоить не дороже тех, что строятся сейчас. Нынешние дома плохо спроектированы и всего через несколько лет после постройки уже нуждаются в капитальном ремонте.
— Дома?! — воскликнул маркиз в изумлении, словно никогда не слышал этого слова.
— Да, дома, которые вы сможете построить в Ламбете, в деревушках вроде Уотерлеса и в других местах.
— Подумать только — дома, — чуть слышно произнес маркиз, садясь в кресло. — Так это вы так оживленно обсуждали за ужином?
В его голосе еще звучало подозрение, но в глазах больше не было гнева, и он уже не хмурился.
— Да, это, — ответила Фортуна. — Как выяснилось, мистер Фицгиббон всегда мечтал стать архитектором, но его отец настроен сделать из него политика. У мистера Фицгиббона много полезных идей, и он обещал мне завтра показать свои чертежи. Я думала, они вас заинтересуют.
— Наверное, я должен вам поверить, — неохотно произнес маркиз.
— Вы должны всегда верить мне, — ответила Фортуна, — поскольку я никогда не лгу.
— Надо думать, — медленно произнес маркиз.
— Вы такой подозрительный, — тихо сказала Фортуна, — что мне становится интересно, с какими женщинами вы общались до сих пор?
— Вероломство приходит с опытом, — сказал маркиз.
— Я еще никого в жизни не обманывала, — заявила Фортуна.
— Быть может, вы еще не оказывались в такой ситуации, когда удобнее или выгоднее солгать, — предположил маркиз.
— Нет, не оказывалась, — подтвердила она, — но думаю, что никогда не надо лгать тем, кого любишь. Ведь это было бы предательством, правда?
— А вы, конечно, любили очень многих, — заметил маркиз.
Она лукаво улыбнулась ему.
— Какой ответ вы хотели бы от меня услышать? Вам нравится выставлять меня дурочкой. Глупо с моей стороны спорить с вами.
— Но вы ведь только этим и занимаетесь, — сказал маркиз.
— В какой-то мере это доставляет мне удовольствие, — заметила Фортуна. — Мне всегда хотелось поспорить с мужчиной, поговорить с умным человеком, отстаивая свою точку зрения и выслушивая его аргументы. Ведь в споре рождаются идеи, о которых даже не подозревал.
— Умные женщины не пользуются успехом в обществе, — заметил маркиз.
— В каком обществе? — спросила Фортуна.
Но, произнеся эти слова, она поняла, что не надо было задавать этот вопрос. Маркиз, нахмурившись, отвел от нее взгляд и стал смотреть на огонь.
Он должен был радоваться — ужин удался. Все прошло так, как он задумал.
Он пригласил четырех самых влиятельных джентльменов в графстве, которые к тому же были самыми отъявленными сплетниками. Трое из них явились в замок, и он знал, что сейчас они оживленно обсуждают то, что им довелось здесь увидеть.
Самый старший из них сразу же заметил поразительное сходство Фортуны с герцогиней Экрингтон. Мерил-Парк находился отсюда всего лишь в двадцати милях, и маркиз был уверен, что по крайней мере один из его гостей завтра придумает какой-нибудь повод, чтобы ранним утром отправиться туда и рассказать, что он видел в замке Тейн.
Фортуна сумела очаровать всех своей грацией, изяществом и приятными манерами; маркиз прекрасно понимал, что и это не останется в секрете, когда гости начнут рассказывать о вчерашнем ужине.
И самой пикантной подробностью в их историях станет рассказ о записке Фортуны, принесенной дворецким как раз в ту минуту, когда бутылка портвейна пошла по кругу в шестой раз.
— От мисс Гримвуд, милорд, — объявил Бейтсон.
Маркиз открыл письмо, прекрасно понимая, что все четверо так и впились в него взглядом.
— Благодарю вас, Бейтсон.
Дворецкий удалился, и тогда сэр Хьюго задал вопрос, который вертелся на языке у всех.
— Хорошие новости, я надеюсь? — спросил он.
Маркиз рассмеялся и сунул записку в нагрудный карман.
— Неплохие, — сказал он, — вы ведь знаете, что очаровательные молодые женщины, осознающие свою красоту, часто бывают нетерпеливы.
— Вы хотите сказать, что мисс Гримвуд приглашает нас присоединиться к ней? — спросил лорд Тревор.
Маркиз удивленно поднял брови.
— Я думаю, — спокойно, но несколько неуверенно, словно вопрос показался ему бестактным, ответил маркиз, — что мисс Гримвуд уже легла.
Даже не взглянув на своих друзей; он знал, что на их лицах появились понимающие улыбки. Они тут же посмотрели на часы и принялись извиняться, что не могут задержаться, ибо должны пораньше вернуться домой — каждый из них придумал правдоподобный предлог, — словом, они подумали именно то, что он и хотел.
Он знал, что завтра утром половина графства будет судачить о том, как Тейн покинул обеденный стол, даже не дождавшись, когда разольют остатки портвейна, потому что прелестница, которую он привез из Лондона, позвала его к себе.
Он хотел, чтобы эти сплетни разлетелись по всему графству и дали богатую пищу для разговоров, но, глядя в серые глаза Фортуны, вдруг устыдился того, что сделал. Он уже много лет не испытывал этого чувства и сначала даже не понял, что это стыд.
И когда Фортуна дотронулась рукой до его колена, он вдруг почувствовал себя мальчиком, которого уличили в обмане.
— Вы ведь больше не сердитесь на меня, Аполлон? — мягко спросила она.
— Нет, не сержусь, — ответил он, — и должен сам попросить у вас прощения.
— Неужели вы и вправду подумали, что я смогу принять подарки от постороннего мужчины? — спросила Фортуна. — Да, вы подарили мне прекрасное платье, но вы — совсем другое дело. Гилли велела мне ехать к вам — значит, вы не посторонний. — Она умоляюще посмотрела на него. — Гилли так много рассказывала мне о вас, и я так часто о вас думала, что мне стало казаться, будто я знаю вас всю жизнь.
— Да, я для вас не посторонний, — согласился маркиз.
Фортуна вздохнула с облегчением.
— Значит, вы просмотрите чертежи, которые привезет завтра мистер Фицгиббон? — спросила она с надеждой.
— Если вы так этого хотите, — ответил маркиз. — Какое он на вас произвел впечатление, Фортуна?
— Мне показалось, что это интересный молодой человек, — сказала она.
— И он вам понравился?
— Да, наверное, — ответила она озадаченным тоном. — Но почему вы об этом спрашиваете?
— Захотели бы вы выйти замуж за такого мужчину?
Глаза Фортуны на мгновение расширились, но она тут же отвела взгляд и стала смотреть в камин.
— Я не собираюсь замуж, — ответила она.
— Но в один прекрасный день вы все-таки выйдете замуж, — настаивал маркиз.
— Только если… влюблюсь в кого-нибудь, — ответила она.
— Чего вы хотите от жизни? — поинтересовался маркиз. — Все женщины хотят замуж. Неужели вы об этом не мечтаете?