Нострус снова уставился на Драккала. Будь его глаза чуть холоднее, на ресницах уже образовалась бы ледяная корка.
— Да, сэр.
Драккал ничего не сказал. Казалось, что лучше всего здесь было придержать язык, если он хотел покончить с этим как можно быстрее, даже если это означало страдать от снисходительности Мургена и гнева Ноструса. Его единственным утешением было то, что Аркантус взимал с Мургена плату намного выше стандартной.
Он последовал за Мургеном в зал. Нострус встал на место позади Драккала, и ажера почувствовал спиной холодный и тяжелый взгляд стражника. Намек на беспокойство окрасил раздражение Драккала. Он был в незнакомом месте с теми, кого не знал. Опасными. Мурген уже ясно дал понять, что рассматривает Драккала как низшее существо, а Нострус, казалось, жаждал конфликта.
Драккал заставил свой хвост замереть. Он давно понял, что это служит сигналом, который может вызвать проблемы в подобных ситуациях. Кроме того, он бывал в местах и похуже. Он бесчисленное количество раз имел дело с такими, как Мурген и Нострус.
Просто нужно пройти через это. Тогда мне больше никогда не придется видеть никого из этих двоих.
Что могут значить несколько минут с этой точки зрения?
Вскоре он обнаружил, что, несколько минут были по меньшей мере грубым недооцениванием.
Мурген остановился у пустой части стены.
— Я надеюсь, что, учитывая природу вашей… профессии, вы понимаете, что не должны разглашать никаких подробностей относительно того, что сейчас увидите?
Драккал понимающе хмыкнул.
Большие темные глаза Мургена расширились вместе с ухмылкой, и впервые его маска сползла, обнажив намек на настоящего Фолтхэма под ней — того, кто потратил бы бесчисленное количество кредитов, чтобы разрушить жизнь любого, кого он считал врагом.
Драккал выдерживал взгляд дургана, пока Мурген не отвел глаза.
Мурген вытянул руку и прижал один из своих толстых пальцев к стене. Большая секция скользнула вверх, исчезая в потолке и обнажая прочные металлические двери. Мгновение спустя двери разъехались в стороны, открывая кабину лифта.
Драккал ощетинился. Его нынешние отношения с Мургеном и Нострусом были построены не совсем на доверии, а лифты были не самыми удобными. Относительно тесные границы были чрезвычайно жесткими, когда дело доходило до боя, и в таких условиях все быстро становилось жестоким и отчаянным.
Мурген вошел в лифт первым, повернувшись лицом к холлу. Драккал не позволил себе никаких колебаний: он вошел вслед за Мургеном и встал спиной к дальней стене. Нострус вошел последним, устремив свой холодный, жесткий взгляд на Драккала, даже когда тот повернулся к Мургену.
— Какая мы счастливая компания, — сказал Мурген, нажимая кнопку на панели управления. Двери закрылись. — Тебе придется простить Ноструса, ажера. Он работает на меня много лет и относится к своей работе довольно серьезно. Этот мужчина — лучший специалист по безопасности в своем деле.
Драккал ничего не ответил. Он не отрывал взгляда от дверей, наблюдая боковым зрением за тем, как Нострус наблюдает за ним.
Лифт беззвучно начал спускаться. Драккал почувствовал это нутром, и какая-то первобытная часть его протестовала против того, чтобы двигаться еще дальше от естественного освещения. Это не уменьшило его беспокойства. По его опыту, именно самые богатые клиенты чаще всего в последний момент решали, что условия соглашения их больше не устраивают, и с наибольшей вероятностью желали договориться об изменении указанных условий. Конечно, эти изменения в последнюю минуту обычно происходили под прицелом бластера.
Но здесь было нечто большее, что Драккал не мог определить. Это было почти… чувство неизбежности, которое не поддавалось определению, каким-то образом связанное с запахом в воздухе, который был слишком слабым, чтобы его можно было выделить и идентифицировать.
Хвост Драккала дернулся. Он прислонился спиной к стене, чтобы тот не раскачивался в беспокойстве.
Лифт плавно остановился.
Мурген повернулся, чтобы оглянуться на Драккала.
— Это, должно быть, ужасно волнующе для тебя. Полагаю, не каждый день тебе предоставляется такая привилегия.
Не в первый раз Драккал был поражен мощным побуждением к насилию. Это, конечно, не было разумным решением, не было моральным решением, не было правильным решением, но иногда это был единственный способ заставить таких людей, как Мурген, — людей, которые считали себя самой важной вещью во вселенной, говорили ли они о бизнесе или ходили посрать, — немного изменить свои взгляды. Драккал пережил свои сто пятьдесят схваток в бойцовских ямах Кальдориуса не для того, чтобы симулировать интерес к мусору, вылетающему изо рта Мургена.
Лучший способ показать кому-то, что он не неприкасаемый, обычно заключался в нескольких хорошо нанесенных ударах.
Двери лифта бесшумно открылись.
Ноздри Драккала раздулись. И это ощущение неизбежности, и сопровождающий его запах сразу стали сильнее, хотя он все еще не мог идентифицировать ни то, ни другое.
Мурген вышел из лифта в гладкий коридор с темными панелями на полу и стенах, которые изгибались как внизу, так и у потолка. Воздух, который перерабатывался и циркулировал с помощью насосов по большей части Подземного города, здесь был более свежим. Переваливающейся походкой Мурген направился к ховеркару с открытым верхом.
Драккал посмотрел на Ноструса. Нахмурив брови, волтурианец жестом указал Драккалу на выход из лифта. Сжав челюсти, чтобы сдержать инстинктивное рычание, ажера оттолкнулся от стены и шагнул вперед.
Надо было просто заставить Фолтхэма решить дела со мной в офисе. Кого, черт возьми, волновало, что он обиделся бы на это?
Мурген поднялся по ряду низких ступенек, чтобы сесть в задний отсек ховеркара овальной формы и с широкими сиденьями по бокам. Машина подпрыгнула и закачалась, когда Мурген сел на левое сиденье.
— Присоединяйся ко мне, ажера. Нострус поведет машину.
— Мастер Фолтхэм, — сказал Нострус, — это опрометчивый поступок. Мы не можем доверять этому…
Мурген поднял руку и взмахнул ею, заставляя Ноструса замолчать.
— Только бизнес, да? Я уверен, что наш друг — непревзойденный профессионал. Во всяком случае, я полагаю, что вскоре он будет слишком очарован, чтобы даже помышлять о чем-то неподобающем.
Драккал снова промолчал. Мурген был уверен в том, что контролирует ситуацию, и не было причин разрушать его иллюзию. В конечном счете, ошибочная вера Мургена в то, что Драккала можно так легко запугать вопиющей демонстрацией богатства, сработала бы в пользу Драка, если бы ситуация приняла другой оборот. И было достаточно моментов, чтобы все пошло наперекосяк, особенно учитывая поведение Ноструса.
Как всегда чувствуя присутствие Ноструса за спиной, Драккал забрался в машину, уселся напротив Мургена и поджал хвост под бедро, чтобы тот не шевелился.
Сапоги волтурианца стучали по полу, когда тот подошел к передней части машины и забрался на место водителя. Мгновение спустя двигатель с гудением ожил. Ступеньки поднялись и сложились, закрыв заднюю стенку кабины, и Мурген ухмыльнулся, обнажив тупые клыки.
Ховеркар двинулся вперед. Драккал почувствовал под собой мягкое гудение антигравитационных двигателей.
— Это настоящее удовольствие, — сказал Мурген, положив руку на свое мощное бедро. — Моя коллекция — лучшая в Артосе. Ты никогда не видел ничего подобного.
Драккал хотел спросить, о чем говорит Мурген, хотя бы для того, чтобы лучше понять происходящее — что ему следовало сделать, прежде чем заходить так далеко, — но ответ стал очевиден прежде, чем он успел открыть рот.
Ховеркар миновал неглубокую выемку в стене — большое смотровое окно не менее двух метров в высоту и четырех в поперечнике. За окном виднелся густой участок джунглей, в котором стояло несколько больших, приземистых существ с золотистой чешуей. Это были хочи, уроженцы болот Занджина — популярная добыча межгалактических охотников за трофеями.
— Все настоящее, — сказал Мурген. — Голографические изображения не воздают животным должного. Я говорю, что всегда лучше видеть все собственными глазами.
Они проехали мимо еще нескольких витрин, каждая из которых содержала уникальную среду обитания и существ, некоторые из которых были знакомы Драккалу, но многие — нет. Драккал взглянул в переднюю часть автомобиля. Коридор тянулся все дальше и дальше, прерываемый перпендикулярными коридорами.
Это место было зоопарком. Проклятый зоопарк, прямо под Позолоченным сектором.
Беспокойство Драккала усилилось. Все эти клетки, все эти камеры…
Глаза Мургена заблестели от гордости.
— У меня здесь собраны редкие виды со всей известной вселенной. Одни из самых красивых и самых опасных животных в мире. На создание этой коллекции ушли десятилетия.
Все, что Драккал мог сделать, это кивнуть и заставить выражение своего лица оставаться нейтральным. Его глаза перебегали от ячейки к ячейке, ховеркар, должно быть, миновал дюжину таких витрин с обеих сторон, прежде чем Нострус направил его за угол в более широкий коридор. Таинственный аромат усилился еще больше. Он напоминал цветы сандринкера, аромат, который Драккал не слышал с тех пор, как попал в рабство почти двадцать лет назад. Но этот аромат был приправлен чем-то экзотическим, чем-то чуждым, чем-то… манящим.
Мурген хихикнул, отчего его тело затряслось. Ховеркар задрожал.
— Мы почти подошли к лучшей части, мой друг. Сердце моей коллекции. Экземпляр, который делает ее поистине уникальной. Ты знаешь, я…
Хотя Мурген продолжал говорить, Драккал не слышал слов. В груди ажеры все сжалось, кровь закипела, желудок скрутило. Он провел несколько лет своей жизни на охоте и рыбалке, но видеть этих существ в клетке в таком месте, как это, в руках такого человека, как этот… Это пробудило в Драккале первобытную ярость, которая восстала против всех клеток.
Драккал сжал кулаки по бокам, едва сдерживаясь от желания вонзить когти в подушку сиденья под собой. А Мурген продолжал говорить, его челюсти тряслись, но в восприятии Драккала его голос превратился в бессмысленное, погруженное в себя гудение.