Прошло еще несколько минут, и Рамон нарушил молчание:
– Приехали.
Рианон открыла глаза и огляделась, но ничего не было видно в темноте, только вдалеке – свет фар встречной машины.
– Спасибо, – пробормотала она, когда шофер открыл перед ней дверь лимузина.
Теплый ветер растрепал волосы и высушил слезы. Она повернула голову, увидела, как Рамон вылезает из машины, и вдруг сердце ее замерло.
– Боже, – выдохнула она, увидев подходившего Макса.
Лимузин, доставивший ее, давно уехал и увез Рамона, а Рианон и Макс все стояли, обнявшись. Его сильные руки внушали ей спокойствие, и она все крепче, все беспомощнее прижималась к нему. Наконец он осторожно отстранил ее от себя, заглянул в глаза и поцеловал.
– Ты в порядке? – спросил Макс.
– Да, – прошептала она, не сводя с него взгляда. – Только объясни мне, что происходит. Почему ты здесь? Я не могу поверить, что вижу тебя.
Он сжал ее лицо в ладонях.
– Сюзан Травнер? – произнес он, пристально глядя ей в глаза.
Она застонала.
– Да не было ничего. Клянусь тебе. Я собиралась с ней встретиться, но после того… После той ночи…
– Все нормально, – перебил Макс и притянул Рианон к себе. Губы их встретились.
Когда он наконец отпустил ее, Рианон нервно засмеялась и стала вглядываться в ночь.
– Я столько должна была бы сказать тебе, – проговорила она шепотом, чувствуя, как вспыхнули щеки, – но сейчас только об одном могу думать, только одного хочу… – Она посмотрела ему в глаза. – Я хочу, чтобы ты любил меня. Хочу, чтобы ты проделал со мной все, что делал тогда, и еще что-нибудь. – Голова ее упала к нему на грудь, и она издала глухой смешок. – Боже, что ты должен обо мне подумать. У тебя первая брачная ночь, ты здесь, со мной, я не знаю почему, а я…
Рианон умолкла, когда он взял ее голову в руки и вгляделся в ее глаза.
Внезапно он оказался за ее спиной, расстегнул платье и сбросил его. Ветерок, овевавший ее обнаженную кожу, показался ей таким же нежным, как взгляд Макса. Он снова притянул ее к себе, и оба растворились в горячем желании.
Акт любви был таким же страстным, как и в прошлый раз. Сначала Макс повернул Рианон спиной к себе и просунул пальцы между ее ног, затем, не отнимая руки, поставил ее у машины. Она наклонилась, – и он вошел в нее сзади. Другой рукой он повернул к себе ее лицо и целовал, целовал так жадно и властно, что губы ее дрожали. Она чувствовала эту мощь; оргазм ее нарастал скорее, чем убыстрялись движения его бедер. Еще до того, как его страсть достигла высшей точки, он уже ощущал, как бьется под ним в экстазе ее тело.
Когда напряжение стало наконец спадать, а дыхание – выравниваться, Макс повернул Рианон к себе лицом и вновь всмотрелся в ее глаза. Невозможно было понять по лицу, о чем он думает, но ей было достаточно и того, что он с ней, он обнимает ее и что ее еще не совсем оставило возбуждение любви. Сердца их бились в унисон.
Через несколько минут, когда они сели в машину и поехали по шоссе прочь от Лас-Вегаса, Рианон спросила:
– Куда мы едем?
Может быть, она и успела бы поверить на мгновение, что сейчас они убегут отсюда вместе и никогда не расстанутся, но последовал недвусмысленный ответ:
– Тут недалеко.
Рианон смотрела во тьму, не зная, спит она или нет. Макс вдруг стал казаться очень далеким, хотя она по-прежнему ощущала его власть над собой. Он как будто отталкивал ее, но, с другой стороны, он здесь, с ней, он только что сотворил с ней нечто чудесное, он был так близок, он почти не отрывал губ от ее рта и говорил, что хочет ее так же сильно, как она его. Рианон закрыла глаза, решив положиться на интуицию.
– Где Галина? – услышала она собственный голос.
– Отправилась в частный игорный дом поиграть в карты, – ответил Макс. – Она пробудет там почти до утра.
Рианон кивнула. Голос его звучал буднично. Что на уме у этого человека, невозможно было понять. Вдруг она спросила, едва ли отдавая себе отчет в том, что говорит:
– Она знает, что ты со мной?
Макс насмешливо поднял брови.
– Нет еще, – сказал он. – Возможно, догадается.
Рианон опустила глаза. В голове пронеслись тысячи мыслей одновременно, и совершенно невозможно было поймать одну, необходимую.
Через двадцать минут машина въехала на территорию огромной усадьбы. Вдоль пальмовой аллеи расположились искусно подсвеченные изваяния львов, фавнов, сатиров и ангелов. А впереди показались изящные очертания замка во французском стиле. Отражение дрожало и переливалось в освещенном луной пруду.
– Это твое имение?
Рианон уже знала ответ: “Нет”.
– Нет. Одного моего знакомого.
Когда они вышли из машины и оказались у подножия роскошной мраморной лестницы, ведущей к двери, Рианон задала новый вопрос:
– В доме кто-нибудь есть?
– Мне сказали, что нет, – отозвался Макс.
Он смотрел ей в лицо, а Рианон никак не могла решить, что хочет сказать. Ей показалось, что Макс раскаивается, едва ли не сердится на нее за то, что оказался в таком положении, хотя инициативу проявил сам. Рианон попробовала изобразить улыбку, и тут опять ощутила его объятия, биение его сердца.
– Макс, что происходит? – спросила она, отстраняясь. – Скажи мне, пожалуйста. Я должна знать.
– Ты и так знаешь, – негромко ответил он.
– Нет. Ты только сегодня женился. И поручил Рамону привезти меня к тебе. Пожалуйста, Макс, объясни, что это значит?
Он поднял голову, оглянулся на лунную дорожку на воде и еще крепче стиснул Рианон.
– Прошу тебя, Макс. Никогда и ни с кем я не испытывала того, что узнала с тобой. Я думать не могу ни о ком и ни о чем, кроме тебя. Пожалуйста, пощади меня. Просто объясни, почему мне так хорошо с тобой, хотя мы знакомы всего неделю и, насколько я помню, ты ни разу не назвал меня по имени.
По его лицу Рианон поняла, что он борется с собой. Если бы можно было ему помочь! Но она бессильна, пока он не доверится ей, не расскажет, в чем его проблемы. Наконец взгляд Макса смягчился.
– Рианон.
По ее телу разлилось тепло – так нежно прозвучал его голос.
– Кажется, я люблю тебя, Рианон, – прошептал он и опять повернулся к пруду.
Новая волна чувств нахлынула на нее.
– Была бы на твоем месте другая, – заговорил Макс, – я никогда не смог бы сказать такое. Наверное, только потому, что ты так тесно связана с Галиной, знаешь ее с детства…
Он замолчал и набрал воздуху в грудь.
– С ней что-то не в порядке, верно? – прошептала Рианон.
– Да, – ответил он.
Рианон молча ждала, пока не поняла, что должна помочь ему высказаться.
– Так в чем же дело? Что с ней не в порядке настолько, что тебе пришлось жениться?
Меньше всего она хотела вкладывать в свои слова горечь или иронию. Но так получилось, и она уже не могла взять вопросы назад.
Макс печально улыбнулся:
– Мне не пришлось на ней жениться. Я женился на ней потому… В общем, у меня было много причин, но ты тоже права, если бы я знал, что мы с тобой… – Он замолчал, глядя на нее с высоты своего роста. – Мы познакомились в субботу, в среду провели вместе ночь, и с тех пор ты почти не выходишь у меня из головы. Но ты должна понять, я не могу перевернуть всю свою жизнь, всю ее жизнь, при том, что мы с тобой друг друга даже не знаем.
Рианон рассеянно посмотрела на воду.
– Зачем ты привез меня сюда? – проговорила она чуть слышно.
– Нам нужно поговорить. Мы оба чувствуем, что между нами что-то происходит, но я хочу, чтобы ты поняла: мы не должны заходить дальше.
– Что-то не помню, чтобы я просила тебя идти дальше, – парировала Рианон.
– Хорошо, – согласился он. – Вероятно, этого хочу только я.
Рианон сразу сдалась.
– Я тоже хочу, – созналась она, поднимая на него взгляд. – Ты успел побывать с ней, прежде чем отправиться сюда?
Она тут же возненавидела себя за то, что этот вопрос сорвался с языка.
Макс глубоко вздохнул, протер глаза, будто очень устал, и ответил:
– С Галиной я спал всего три раза в жизни. А за последние три года – ни разу.
Рианон смущенно отвела взгляд, хотя сердце готово было выпрыгнуть из груди от радости. Но когда она хотела что-то сказать, он прижал пальцы к ее губам.
– Я намерен довериться тебе, – сказал он, – причем в такой степени, в какой раньше не доверял никому, в особенности человеку твоей профессии. Но ты должна кое-что знать. Ты была права, с Галиной действительно кое-что не в порядке. В психическом отношении. Корень зла в том, что в детстве рассказывала ей бабушка. Если говорить в двух словах, я назвал бы это явление комплексом жертвы. Точного термина не существует, но симптомы таковы, что риск самоубийства очень велик.
Рианон почувствовала неподдельный испуг. Она знала Галину и очень хорошо помнила, как легко та водила людей за нос и манипулировала ими.
– Так ты поэтому женился? – не удержалась она. – Чтобы не дать ей убить себя?
Макс улыбнулся, глядя ей в глаза.
– Я мог бы помешать ей убить себя и не прибегая к женитьбе, – возразил он.
Рианон отвернулась.
– Какие у нее симптомы?
Макс поглядел куда-то в темноту, сглотнул слюну и начал:
– Может, сейчас не стоит входить в детали. Наверное, достаточно будет сказать, что она приняла на себя бремя страданий старой графини. Она живет так, как если бы сама прошла через все эти кошмары. Галина считает, что искупит насилие, которому подвергалась старуха, если будет страдать, как она. Галине неведомо чувство собственного достоинства, инстинкт самосохранения. Она ведет себя именно так потому, что считает это правильным. Страдания в каком-то извращенном смысле делают ее счастливой. В этом ее трагедия. Именно потому я прослушиваю ее телефон, и мои люди постоянно следят за ней, когда она не со мной. Я пытаюсь защитить ее от нее самой. Мне не всегда это удается… – Он вздохнул. – А сейчас главная беда в том, что есть человек, который помогает ей страдать. Этому человеку глубоко безразлично, что будет с Галиной. Ему небезразлично, что будет со мной. Он использует ее, чтобы достать меня. Как использует, я не стану рассказывать, иначе тебе будет плохо. Помогает ей извлекать на свет Божий ее безумие, ее самые немыслимые, самые жестокие фантазии. А она ничего не может с собой поделать. Он играет на ее слабости, издевается над ней, а потом отправляет ее ко мне. Я даже получал фотоснимк