Не успела Констанция приступить к практической проверке, как зазвонил телефон. Она сняла трубку; ее рука слегка дрожала. В Китти Карр было нечто, вызывающее симпатию и сочувствие, воровка она или не нет.
Когда Констанция поняла, что на проводе не Китти, а Драммонд, голос ее стал жестче — ни за что на свете ей не хотелось бы показать, насколько она встревожена.
— Ваша подруга, мисс Карр, снова попалась! — с жестокой прямотой выпалил Драммонд. — Она взялась за дело так аккуратно, что на этот раз и вправду могла бы довести его до конца. Вчера, знаете ли, «Тримбл» поместил объявление, что у них выставлен новый алмаз, «Арканзасская Королева». Ну, вообще-то это оказался страз, но имитация была превосходной. Никто не отличил бы подделку от настоящего алмаза. Мы поймали Китти, когда она пыталась им завладеть. Жаль, что той, второй, с ней не было. Но лучше мелкая рыбешка, чем никакой. Ничего, вторую воровку мы тоже возьмем. Кроме того, я выяснил, что Китти уже есть в картотеке универсама «Стаей».
Последние слова Драммонд добавил с откровенной издевкой. Констанция внезапно поняла всю подоплеку дела. Замену алмаза на страз спланировал сам Драммонд!
— Вы сейчас в «Тримбле»? — быстро спросила она. — Вы можете подождать там всего несколько минут? Мне бы хотелось повидаться с мисс Карр.
— Отчего ж не подождать? Подожду. Теперь мне спешить некуда!
Такая уступчивость не сулила ничего хорошего, и все-таки Констанция решила поехать. Перед тем как торопливо выйти из дома, она схватила маленький медицинский прибор и сунула в сумку.
— Видите ли, ваше заступничество бесполезно, — почти прохихикал Драммонд, когда Констанция вышла из лифта и открыла дверь маленькой комнатки в универсаме «Тримбл». Комнатка очень смахивала на такой же офис детективов «Стаей». — После двадцати пяти лет воровство в магазине входит в привычку. Воры начинают общаться с себе подобными, и из этого болота уже нет шансов выбраться.
Китти неподвижно сидела в кресле, глядя прямо перед собой. Увидев Констанцию, она вздрогнула, встала и пошатнулась. Она упала бы, если бы Констанция ее не подхватила. В девушке как будто что-то надломилось, а потом пришли слезы. Констанция мягко потрепала ее по руке.
Китти Карр оставалась для нее загадкой. Была ли она умной актрисой — только что мисс Закаленная Искушенность, а в следующий момент — мисс Умоляющая Невинность? Или с ней и вправду было что-то не так? Эти повторяющиеся головные боли… Но чем она может быть больна?
— Как вы ее поймали? — спросила Констанция минуту спустя, когда представился случай отвести Драммонда в сторону.
— О, она пыталась заменить поддельную «Арканзасскую Королеву» на другую стекляшку. Сотрудник вовремя заметил копию, увидел на ней небольшое пятнышко… И тогда за вашей подружкой стали следить и арестовали, как только она покинула универсам. Кстати, при ней нашли еще одно украшение со стразами. В общем, поймали с поличным.
— Копию? — переспросила Констанция, думая о фотографии «Арканзасской Королевы», которая появилась в газетах только прошлым вечером. — Как она сумела снять копию с алмаза, да еще так быстро?
— Откуда я знаю, — холодно ответил Драммонд.
Констанция посмотрела на него в упор.
— А как насчет Энни Грейсон? — напрямик спросила она.
— Я об этом уже позаботился, — грубо отрезал он. — Она под арестом, и вполне возможно, из нее удастся что-нибудь выудить. У нас есть компромат на девчонку Карр, его можно будет пустить в ход против ее подруги. Мы как раз собирались отвести задержанную в квартиру, чтобы опознать Грейсон. Хотите проехаться с нами? — Драммонд скрестил руки на груди и важно добавил: — Думаю, после того случая в «Стаей» вы важный свидетель.
Ощущая горечь поражения, Констанция согласилась. К тому же все-таки имелся шанс, что в деле неожиданно всплывут новые факты.
Еще издалека стало слышно, что в квартире Грейсонов бушует скандал.
Драммонд вошел первым, Констанция — за ним. Ее взгляд тут же устремился на большую кучу самых разных вещей, которые двое незнакомых мужчин вытаскивали из выдвижных ящиков и шкафов и складывали на стол. Краем уха Констанция слышала, как Энни Грейсон неистово угрожает Драммонду, не реагирующему ни на какие угрозы и спокойно наблюдающему за обыском.
Добра на столе было достаточно, чтобы ошеломить неискушенного человека. Чего там только не было — шелка, кружева, драгоценности, безделушки, маленькие статуэтки, даже редкие книги! Все вещи были небольшого размера, некоторые более богатые и утонченные, другие — подешевле и погрубее. Совершавшие обыск детективы извлекли на свет божий воистину замечательную коллекцию.
Наблюдая за полицейским, удерживающим беснующуюся Энни Грейсон, за хладнокровным надменным Драммондом, за Китти, еле держащейся на ногах, Констанция гадала, как же Джим Грейсон ухитрился ускользнуть из ловушки.
Она читала о подобных случаях. Энни Грейсон была, судя по всему, укрывательницей краденого.
Возможно, она держала целую воровскую школу. В придачу к другим своим достижениям королева магазинных воров Энни оказалась Фейджином[6] и обучала других тонкостям мастерства, а еще пользовалась тем, что не у всех хватает ловкости в сбыте украденных товаров.
И тут женщина заметила стоящую в дверях Констанцию. В мгновение ока Энни вырвалась из рук державших ее людей и подбежала к ней.
— Кто вы такая? — прошипела она. — Вы тоже из этих засранцев копов из универсама?
Китти Карр тут же очутилась между ними.
— Нет, Энни, нет! Она — мой настоящий друг. Если бы твой друг был так же верен тебе, как она — мне, этого бы никогда не случилось… меня бы никогда не поймали снова, потому что я никогда бы не дала повода меня заподозрить.
— Маленькая дурочка! — рявкнула Энни Грейс, занося руку для удара.
— Эй, эй, леди! — вмешался Драммонд, распихивая их в стороны и ехидно подмигивая двум другим детективам. — Только без этого. В нашем деле вы будете нужны обе. Против ваших разговоров я не возражаю, беседуйте на здоровье, но руки распускать не надо.
Констанция сделала шаг назад. Она вела себя хладнокровнее Драммонда, хотя сердце ее стучало, как кузнечный молот.
Китти Карр внезапно снова прижала руки к голове и покачнулась, будто вот-вот могла потерять сознание. Тогда Констанция ласково обняла девушку за талию и заставила сесть на диван, где та лежала накануне вечером. Повернувшись спиной к остальным, быстро сунула руку в свою сумку, вытащила небольшой медицинский прибор, который успела захватить перед уходом, пристегнула его к запястью Китти и, встав на колени перед бедной девушкой, ласково погладила ее свободную руку, негромко успокаивающе говоря:
— Ну же, ну. Вы нездоровы, Китти. Может, в конце концов, вашим бедам есть… есть какое-то объяснение.
Но Китти не слушала утешений, находясь на грани самой дикой истерики. Энни Грейсон презрительно фыркнула при виде такой слабости.
Драммонд подошел с раздраженной ухмылкой, чтобы посмотреть, что там делает Констанция. Она встала, чтобы теперь все могли это видеть.
— Эта девушка, — быстро сказала Констанция, — страдает нервным заболеванием, манией, которая не поддается контролю и проявляется в воровстве. Это своего рода сумасшествие.
— Гм! — только и сказал Драммонд, кинув многозначительный взгляд на кучу добра на столе.
— Дело не столько в самих вещах, — продолжала Констанция, проследив за его взглядом, — сколько в удовольствии, возбуждении, удовлетворении — назовите как пожелаете; словом, в самом процессе воровства. Вор работает ради выгоды, которую может извлечь из похищенного. Но эта девушка, совершив воровство, не пользуется украденными вещами. Она забывает про них и, возможно, даже не может к ним прикасаться.
— О да! — саркастически заметил Драммонд. — Тогда почему же она так старается, чтобы ее не поймали? Каждый, кто ведает, что творит, и понимает последствия своих действий, в ответе за свои поступки.
Констанция резко повернулась к нему.
— Это не так! — воскликнула она. — Вам это скажет любой современный психиатр. Иногда главным признаком безумия служит осознание природы и последствий своих действий; иногда сумасшедшие умело избегают разоблачения с почти сверхчеловеческим умом. Нет, мерилом безумия может служить то, что, даже сознавая возможные ужасные последствия, человек страдает от недуга, при котором не может себя контролировать.
С этими словами Констанция быстро отцепила прибор и присоединила его к руке Энни Грейсон. Если бы это был аппарат Бертильона или даже прибор для снятия отпечатков пальцев, Энни, наверное, боролась бы как тигрица. Но это было нечто новое, и она отнеслась к забавной штуковине с лихой бравадой.
— Такой термин, как клептомания, — продолжала Констанция, — часто употребляется в качестве предлога для подтасовки фактов экспертами, покрывающими самое обычное воровство. Но вы, мудрецы-криминалисты, когда-нибудь задумывались о том, что клептомания действительно существует? Клептоманок легко отличить от обычных воров. Безумное желание украсть ради самого воровства — ужасающее желание. Конечно, в определенном смысле слова это все-таки воровство. Но упорное, неисправимое, иррациональное, немотивированное, бесцельное.
Понизив голос и воспользовавшись тем, что присутствующие пытаются уяснить столь новые для них идеи, Констанция продолжала:
— Подумайте об этом минуту. Подобные заболевания — продукт цивилизации. Женщина, которой свойственна деликатная нервная организация, становится первой жертвой нынешней цивилизации и первой и главной преступницей такого рода… Если вы настаиваете на том, чтобы придерживаться старых методов расследования и называть клептоманок преступницами.
Она сделала паузу.
— А это еще что за штука? — спросил Драммонд, показав на прибор на руке Энни Грейсон.
Прибор явно его не впечатлил, и детектив рассматривал его так, как слон мог бы рассматривать мышь.
— Это? — Констанция сняла прибор с запястья Энни Грейсон, прежде чем та успела сделать это сама. — Разве я вам ничего о нем не сказала? Вообще-то это сфигмоманометр — маленький свидетель, который никогда не лжет. Чаще всего ими пользуются страховые компании, чтобы измерять давление и диагностировать некоторые заболевания. Мне пришло в голову, что он вполне мог бы быть полезен и для других целей. Потому что никто не может скрыть свои эмоции от сфигмоманометра, даже человек со стальными нервами.