Как ни был зол на Светлова Полярник, он не мог не признать справедливость его упреков. Он не имел права делать то, что сделал. Скорее всего, конфликт на этом и закончился бы, но тут Светлов возьми и брякни:
— Если честно, я не сразу спровоцировал ссору. Уж очень хотел проверить, что в ней может быть такого, чтобы у тебя сорвало башню. И ты знаешь, я тебя вполне понимаю. По моей личной шкале сексуальной привлекательности твоя барышня, или, пардон, моя, вполне претендует на место в первой десятке.
Полярник кипел. Что сказать, он не знал, так как в подобной ситуации был впервые, знал только, что хотел бы сделать, — налететь на Светлова и до тех пор бить по зубам, пока вся его белоснежная металлокерамика не окажется у него в прямой кишке. Но Светлов, зная о характере встречи, принял меры, чтобы этого не случилось, — при разговоре присутствовал его верный цербер Расулов.
Светлов улыбнулся издевательски, с сознанием собственного превосходства:
— Не парься, Полярыч. Ревновать женщину к самому себе — это, согласись, глупо. И вообще, что я должен тебя успокаивать? Ты меня чуть не подставил, а я… Исчезни с глаз моих. Не показывайся, пока я тебя сам не позову.
Когда Полярник возвращался домой, его автомобиль был остановлен инспектором ГАИ.
— Почему превышаете скорость? — строго спросил инспектор, сжимая в руках права Полярника. — Нехорошо. Пройдите в нашу машину.
— Если я превысил, то всего на десяток километров. За это полагается лишь устное предупреждение.
— Я в курсе. Пройдите в машину. Там вас и предупредят.
Полярник, чертыхаясь и хмурясь, прошел к патрульному авто. Инспектор, не выпуская права из рук, показал на заднее сиденье.
— Сюда садитесь, пожалуйста.
Выполняя требования, Полярник нагнулся и увидел, что там же на сиденье расположился Владимир Федорович, все такой же толстый и с такими же большими усами.
— Что за цирк? — возмутился Полярник. — Вы проигнорировали две последние встречи, зато теперь останавливаете меня при помощи гаишников. Случилось что?
— Во-первых, здравствуй, — сердито сказал Владимир Федорович.
— Здравия желаю.
— Другое дело. Теперь насчет наших не сложившихся встреч. Следить за тобой стали в последнее время.
— Светлов?
— Его люди. Не то чтобы всегда по пятам ходят, но без внимания стараются не оставлять.
— Может быть, Светлов отдал приказ охранять меня?
— Может, и охранять, а может, и стеречь. Но, скорее всего, и то и другое.
— И сейчас стерегут?
— Ага. Мимо проехали. Думаю, за эстакадой ждать будут. А ты чего весь такой странный? Похоже, это у тебя что-то стряслось. Колись давай.
Полярник нехотя рассказал про Ларису.
— Все правильно, — кивнул Владимир Федорович. — Сволочь ты, капитан. Морочишь барышне голову. Нельзя так. Подло. По-своему Светлов прав.
— Прав? Да он ее… Он ей!
— Ладно, ладно. Без поэзии. Лучше скажи, почему мы об этой Ларисе ничего не знали? Почему не доложил?
— А что тут непонятного? Это моя личная жизнь.
— Личная жизнь у тебя начнется, когда на пенсию выйдешь. А Ларису, по-хорошему, проверить надо бы.
— Да не надо хоть ее сюда впутывать. Да и все, конец уже. Послала она меня. И все из-за этого козла.
Владимир Федорович минуты две думал.
— Ненавидишь его?
— Сейчас да.
— А вот представь себе, что ты не капитан госбезопасности, а действительно квартирный аферист Полярник и по совместительству двойник Светлова. Что бы ты с ним сделал после такого облома? Подумай.
— Тут и думать нечего. Я уже думал. Без штанов бы оставил и его, и его фирму. Вот что. Он как раз кредит большой получает. Только он его у меня и видел бы.
Владимир Федорович записал на оторванном блокнотном листике телефонный номер. Велел Полярнику запомнить, после чего поджег бумагу и выбросил на асфальт.
— Позвонишь по этому номеру. Это хакер, зовут Мичман. Неплохо разбирается в интернет-банкинге. Он поможет тебе открыть счет на предъявителя в кипрском банке, на который в перспективе можно будет перевести деньги «КомпТрейда». Ну, а по вечерам будешь с превеликим усердием тренироваться подделывать подпись Светлова.
— На фига?
— Чтобы было до фига. Ты, капитан, профессионально изображаешь мошенника с уголовным прошлым. Вот и веди себя соответственно. Хотел оставить Светлова без штанов? Так вперед. Оставляй. Мотив у тебя есть. Возможности тоже.
Полярник удивленно посмотрел на Владимира Федоровича. Его мысли путались.
— А может, вы сами мне счет откроете? — спросил он первое, что пришло в голову. — Если за мной следят, то и телефон могут прослушивать.
— Ну и пусть прослушивают.
— Бывают моменты, когда я вас не понимаю. Что значит пусть?
— Эта история с женщиной тебя совсем из колеи выбила. Тупишь сегодня по полной. Вот как ты думаешь, Светлов человек умный?.. Хотя что ты там можешь сегодня думать. Я лучше сам скажу. Наши аналитики и я считаем, что Виктор Сергеевич умный. Но… Умный человек не позволит мошеннику-двойнику читать его финансовую документацию. Умный человек не оставит на него свою контору и не уедет за границу. Умный человек не станет ссориться с двойником и провоцировать его, заявляя, что спал с его женщиной.
Полярник наконец понял, что имел в виду Владимир Федорович.
— Вы хотите сказать, что он все это специально делает. Но зачем?
— То-то и оно, что пока не ясно зачем. Вот это ты и должен выяснить. Доживем — увидим. Кстати, ни в какую Швейцарию Светлов в тот период не выезжал. И вообще за границу. Где он был, мы не знаем, но уверен, что не очень далеко.
Вот именно, что если доживем. Сидя в темном чуланчике, куда его поместили люди Финна, Полярник вспоминал слова Владимира Федоровича, которые теперь звучали пророчески. Теперь-то он хорошо понял, что все это просиживание штанов в президиуме на малопонятных конференциях, пьянки в саунах в компании работников прокуратуры и депутатских помощников и даже, в виде исключения, постель с одной из пассий генерального директора оказались для него лишь затянувшейся репетицией перед тем, как его лицо окажется в перекрестье оптического прицела. Похищения, покушения, риск — как раз те самые случаи, для которых сильные мира сего и копируют себя в других людях.
Когда Финн потребовал тридцать пять миллионов, единственное, что мог сделать Полярник, это тянуть время, до последнего играя роль генерального директора «КомпТрейда». «Настоящий Светлов еще не в курсе событий, — думал он с надеждой. — Закрылся дома или на даче и работает как проклятый, не отвечая на телефонные звонки, как это часто бывало, когда он вместо себя выпускал в свет двойника».
Полярник позвонил сначала в банк, потом Анастасии Викторовне. Поскольку бухгалтер совершено не удивилась звонку, он понял, что Светлов в тот день в офис еще не заходил.
Когда похитители привезли Полярника в банк, он велел Левше отойти не потому, что ему захотелось лишний раз поиграть с огнем. Левша и в самом деле мешал. Несмотря на то что Полярник исписал целые Гималаи из бумажных листов, тренируясь подделывать подпись Светлова (две связанные друг с другом замысловатые загогулины), и вроде бы научился, все равно ему нужно было абстрагироваться от всего, ни о чем не думать, предоставив действовать только натренированным до автоматизма рукам.
Однако все сложилось совсем по-другому…
Глава 5. Знакомые старые, проблемы новые
Бог троицу любит. Трижды за последние несколько часов Полярник терял сознание, трижды возвращался к жизни. И каждое новое возвращение оказывалось на порядок ужаснее предыдущего.
— Очухался, Виктор Сергеевич? — насмешливо спросили рядом.
Полярник потрогал лоб. Волосы были мокрые и липкие. Голова раскалывалась. Складывалось впечатление, будто по ней ударили топором.
— Пуля прошла по касательной. Кость цела. Я проверил. Только кожу немного содрало. Тебе повезло, что твой идиот был вооружен травматикой, — объяснил ему все тот же голос.
Полярник сидел на заднем сиденье джипа. Одежда его была перепачкана кровью. Так выглядел герой Мэла Гибсона после битвы с англичанами в «Отважном сердце».
— Это не твоя кровь, — успокоил сидящий спереди человек. — Его.
Рядом с Полярником полулежал Йети, которого теперь можно было узнать разве что по габаритам. Лица у него не было. Поняв, что Полярника сейчас стошнит, человек с переднего сиденья поспешно выскочил из машины.
Полярника вырвало прямо на рычаг переключения передач. Стараясь не смотреть на изуродованного мертвеца, он вытерся рукавом пиджака и медленно, держась за пробитую во многих местах пулями дверцу, чтобы не упасть, вылез наружу. Ему не мешали.
Джип стоял в просторном длинном ангаре. Тусклая лампочка освещала лишь небольшое пространство перед закрытыми железными воротами с дверью. У одной из стен располагались аккуратно уложенные бывшие в употреблении автомобильные покрышки, у другой — куча деревянных и пластмассовых ящиков, несколько железных канистр. Сразу за ящиками на территории бокса размещалось небольшое подсобное помещение вроде каптерки. Там тоже горел свет.
Вглядевшись в плоское лицо стоящего перед ним накачанного парня, Полярник не без труда вспомнил Валика и Маратика — некогда состоявших на службе у Светлова незадачливых спортсменов, уволенных за то, что упустили его у ресторана в лесу.
— Валик?
— Марат. Вижу, у тебя, Сергеевич, от контузии память ухудшилась. Впору знакомиться заново.
— Я Валик, — произнесла вышедшая из тени широкоплечая фигура. — Здравствуй, Виктор Сергеевич, как твои делишки? По ходу, не очень. Я только что вроде слышал, будто память у тебя отшибло. Зато у нас память превосходная. Хорошо помним, как ты нас на улицу выкинул, как говорится, без выходного пособия. А когда депутат Михаил Сранин хотел взять нас к себе бодигардами на хорошие бабки, ты ему позвонил и отговорил.
Рана на голове не помешала Полярнику сообразить, что из одной переделки он сразу попал в другую.