— Поедешь с нами. К Виктору Сергеевичу. Там ему все еще раз расскажешь. Может, он и поверит.
Полярник вспомнил слова Гектора о том, что он якобы делает Полярнику одолжение, избавляя от ожидания смерти. Вспомнил и о платежке с реквизитами своего собственного счета. Нет, оставлять его в живых они все-таки не собирались. Изначально.
— Передай Виктору Сергеевичу, пусть он идет куда подальше! — повысив голос, почти прокричал он. — И ты можешь отправляться вместе с ним. Только учти. Ты все равно не сможешь забрать мои органы! Мало вам одного Брахмана. Теперь ты пришел за мной! Хрен вам!
Расулов опешил.
— Ничего не понимаю. Какой еще Брахман? Какие органы? Ты чего несешь? Или от страха совсем башню снесло?
Но понимать Расулову было совсем не обязательно. Для Полярника было главным, чтобы его понял Боксер, который уже некоторое время внимательно следил за происходящим через щелку приоткрытой двери. Напоминание о печальной участи Брахмана подействовало на Боксера магически. Колебавшийся до этого момента, он выскочил в коридор и, размахивая бруском с гвоздями на конце, кинулся на Расулова. Услышав за спиной шум, Расулов обернулся с проворностью балерины, уклонился от бруска и прямым ударом ноги в живот отбросил Боксера назад в комнату. Снова повернулся, чтобы обезопасить себя со стороны Полярника. Но Полярник нападать не думал. Успев поднять пистолет, он теперь целился в Расулова, рот которого скривился в ухмылке.
— Ты же пацифист.
— Кончился пацифист. Наставники хорошие были. И не думай, что я не знаю, как снимать ствол с предохранителя.
Расулов осторожно покосился на напарника, который все еще пытался сообразить, на каком свете находится.
— Ну, и что дальше?
— Два шага назад, вот что.
Не переставая презрительно улыбаться, Расулов попятился к дверям, в которых снова замаячила фигура Боксера. Теперь вместо деревянного бруска он держал кусок ржавой трубы и, как только Расулов оказался в пределах досягаемости, шарахнул ею противника по голове.
— Бежим! — скомандовал Полярник Боксеру, но тот кивнул в сторону комнаты, крикнув в свою очередь:
— Туда! За мной, быстро!
Перепрыгнув через скорчившегося по полу Расулова, Полярник оказался в комнате. Боксер уже выламывал закрывающую окно фанеру и снова удержал Полярника, когда тот запрыгивал на подоконник.
— Осторожнее, прямо за окном яма. Замаскированная. Давай вправо. Вон туда.
Полярник вылез в указанном направлении. Боксер — следом. Пересекли густой ряд кустов, перелезли через дыру в заборе, пробежали через узкий проход между двумя гаражами. Сзади сначала послышался треск, вслед за которым утреннюю тишину разорвал громкий вопль боли и возмущения.
— Сработала ловушка, — на ходу сообщил Боксер. — Я ее сделал, чтобы в окно всякие не лазали. И чтоб не преследовали, если бежать придется. Вот как сейчас.
— Предусмотрительный, — тяжело дыша, похвалил Полярник. — А заостренных кольев в дно ямы воткнуть не догадался?
— Зачем? Я ж не изверг.
— Жаль, что не изверг.
Через полчаса они остановились в тихом проходном дворике. Полярник сел на бордюр. Его легкие разрывались от долгого бега.
— Куришь много, — сказал Боксер с упреком. Сам он практически не выглядел уставшим.
Полярник, посидев еще несколько минут, поднялся.
— Спасибо тебе. Крутой ты, оказывается, мужик.
Боксер внимательно на него посмотрел.
— А про Брахмана и органы — это ведь ты просто так сказал.
— Просто, не просто, а выхода у тебя все равно не было. Что-то мне подсказывает, что эти люди собирались меня убить. Свидетеля убийства, сам понимаешь, они в живых не оставили бы. Но все равно спасибо.
Выражение лица Боксера говорило о том, что «спасибо» Полярника вряд ли ему пригодится. Полярник задумался. Стоявший перед ним человек спас ему жизнь и теперь вынужден срываться с места, покидая какое-никакое, но все-таки насиженное убежище. Его мнение о Боксере изменилось. Теперь он думал о нем как о толковом и совершенно незлобном человеке, а помощник ему мог пригодиться.
— Если хочешь, могу взять тебя с собой. Найдем где отсидеться. Что скажешь?
— Еще не известно, кто кого берет с собой, — загадочно ответил Боксер. — Пошли, я сам найду, где спрятаться.
Глава 7. Беспокойные гости
Шли долго. Всякий раз при виде приближающейся машины такси Полярник поднимал руку, но таксисты, на ходу оценив внешний вид кандидатов в пассажиры, только прибавляли газу. Остановились возле пятиэтажного дома с зеленой, местами осыпавшейся штукатуркой.
— Если мне не изменяет память, нам сюда, — сказал Боксер, рассматривая окна. — Только бы он был дома.
— Он — это кто?
— Есть тут один знакомый.
— Тоже йог?
— Почему? Коллега мой бывший. Вольдемар Сорокин. Помнишь, я тебе про желтую газету говорил, в которой я начинал? Так вот, я оттуда давно слинял, а Вольдемар до сих пор там трудится. Только не назови его случайно Володей, обидится.
— Вольдемар так Вольдемар. Лишь бы пацан был надежный.
— Он надежный.
Звонок не работал, и Боксер принялся стучать в обитые потрескавшимся черным дерматином двери.
Стучать пришлось долго и даже кричать, пока наконец с другой стороны по половицам заскрипели медленные шаги, словно в квартире обитала гигантская ленивая черепаха.
— Не тормози, Вольдемар! Это Шурик! Открывай калитку!
«Надежный пацан» был небрит и пьян. Пропуская гостей, он оперся на стену и тупо смотрел перед собой. Из одежды на нем была только голубая, с винными разводами то ли рубашка, то ли кофта.
— Да уж, надежный, — сказал Полярник вместо приветствия. — Буйным бы не оказался.
— Все нормально. Просто зашли неудачно. У Вольдемара вахтовый метод. Пять дней — с головой в работе, пять — в запое. Но репортер он хороший. И безотказный. Редактор ночью позвонит и скажет, мол, ехать надо на какое-то дерьмо — поедет.
— Редактор позвонит, а он лыка не вяжет.
— В том-то и дело: когда появляется работа, он на глазах трезвеет. Не поверил бы, если бы собственными глазами не видел. Как дежурный хирург в больнице: полсмены бухает, а потом раз — и срочная операция. В операционную он уже трезвым входит.
Полярник не очень хотел бы оказаться на столе у такого хирурга, но развивать эту тему не стал. К тому же то, что хозяин квартиры был пьян, избавляло от необходимости что-либо ему объяснять. Полярник быстро заглянул в две смежные, «трамвайчиком», комнаты, на балкон, на кухню, в санузел и решил: пойдет. Квартиру можно было бы назвать даже уютной, если бы в ней хоть иногда вытирали пыль и снимали свисающих с потолка пауков. В очередной раз столкнувшись с Вольдемаром, он нашарил в глубоком кармане брезентовых штанов бутылку, от которой отказался Боксер, и протянул хозяину.
— Держи. Завтра будет чем полечиться.
Вольдемар словно впервые заметил, что его знакомый Шурик пришел не один.
— А ты кто? Я тебя не знаю, — выговорил он не без известных усилий.
— Я тебя тоже не знаю, но Шурик говорил мне, что ты надежный пацан, с которым можно иметь дело.
— Шурик — мой брат… А кто брата тронет…
Вольдемар потряс в воздухе рукой, что, по его мнению, должно было продемонстрировать, что именно он сделает с обидчиком брата.
— Верю. Шурик твой брат. А я друг твоего брата — значит, и твой друг тоже.
По глазам Вольдемара видно было, с каким титаническим усилием он пытался ответить на вопрос, можно ли назвать другом человека, которого видишь первый раз в жизни. Так ничего для себя и не решив, Вольдемар отсалютовал гостям бутылкой и скрылся в спальне. Полярник, убедившись, что газовая колонка работает исправно, направился в ванную. По выходе Боксер вручил ему черный спортивный костюм не первой свежести.
— Это я в шкафу нашел. Немного великоват, но все-таки. В нем ты сможешь прогуляться до магазина за новой одеждой.
Полярник брезгливо оглядел вещи.
— Чистые?
— Чистые, не чистые… Да уж не грязнее того, в чем ты ввалился ко мне. Надевай.
Горячая вода подействовала на Полярника расслабляюще. Чувствуя, как на него накатывается усталость, он с трудом оделся и плюхнулся в старое кресло, предварительно сняв с него на пол две восьмикилограммовые гантели, означающие, что Вольдемар в перерывах между запоями восстанавливает здоровье с помощью упражнений.
Разбудили его голоса нескольких человек, споривших о пользе общественного телевидения. Открыв глаза, он понял, что по-прежнему сидит в кресле, а голоса принадлежат участникам очередного политического ток-шоу, которое показывали по телевизору.
— Который час?
— Около трех, — сказал сидящий перед включенным телевизором Боксер. — Выспался?
Полярник протер глаза, всмотрелся в Боксера и вздохнул:
— Судя по твоему внешнему виду, из дарованных нам благ цивилизации, таких как ванная и телевизор, ты решил выбрать последнее. Говоришь «я свободен», а сам полдня пялишься в зомбоящик.
— Просто я телек в последний раз года полтора назад смотрел. Интересно стало, а вдруг что-то поменялось?
— И что поменялось?
— Ничего. Все те же рожи и те же бесконечные гнилые базары ни о чем. Ладно, сейчас новости начнутся. Посмотрю их и пойду.
Полярник опять заклевал носом, но ненадолго. Проснулся он от того, что Боксер тряс его за голову. Он был очень возбужден.
— В чем дело? Случилось что?
— Случилось. Предупреждать надо, что ты у нас герой телеэкрана. Тебя только что показывали.
— Мало ли кого там показывают. Работа у них такая — что-то постоянно показывать.
— Может быть, но тебя показывали в прямом эфире. И называли Виктором Светловым. Представляешь? Один Светлов на экране разговаривает. Второй здесь, дрыхнет в этом кресле. Я, конечно, поотстал от жизни и за техническими новинками не следил, но, по-моему, это слишком. Тебе не кажется, что ты должен мне кое-что объяснить?
Полярнику очень не хотелось что-либо объяснять, но он понимал, что Боксер от него не отвяжется.