— Надо же заложить собранную нами мину.
— Только смотри — осколки этой мины не должны попасть в Киру Васильеву.
— Ты до сих пор любишь эту стерву? Но почему?
— Не люблю. Но я не хочу мстить этой женщине. Ты мне обещал.
Полярник не ответил, но Боксер понял: слово он сдержит.
Увидев на экране мобильника неизвестный номер, Светлов подумал именно о Полярнике. Человек случайный на этот номер не позвонил бы. Оживившись, он потянулся к телефону. Настроение почему-то улучшилось. Теперь он сможет получить ответы на вопросы, возникшие у него во время повторного просмотра записи на флэш-карте, оставленной ему Васильевым. Что-то там было не так. Пропустив запись через специальную программу, он понял, что именно. Голос не совпадал с изображением. Да и сам голос был какой-то странный, словно озвучивал Полярника и не Полярник вовсе, а какой-то другой человек. С одной стороны, это было хорошо: если запись попадет не в те руки, можно будет доказать, что это просто монтаж. С другой стороны — добавляло вопросов. А тут еще засаду на квартире, где жил Полярник, разгромили. Как ни крути, звонок Полярника, хоть и мог принести дополнительные проблемы, мог и многое объяснить.
— Привет, Полярыч, давно не разговаривали.
— Ух ты! Ты знал, что это я! Это радует. А я к тебе как раз с радостным предложением. Не зарыть ли нам в землю топор войны?
— Раз уж ты заговорил языком Фенимора Купера, скажи, скальп с Герасимчука ты снял?
— Это еще кто такой?
— Один их моих людей, которых я оставил на твоей квартире.
— Да. Хотел кое-что забрать из своих вещей. И встретился с твоими бойцами. Надеюсь, с ними все в порядке? Я же пацифист.
— У одного черепно-мозговая травма, а что с другим, не знаю. Он исчез.
— Наверное, гнева твоего убоялся, сбежал. Строгий ты с ними. Так что там насчет земли и топора?
— С чего бы это? Ведь до сих пор ты ведешь в счете. Компромат на меня вот приготовил.
Светлов хохотнул.
— Судя по твоей реакции, — сказал Полярник, — у тебя уже было время разобраться, что до компромата эта запись немного не дотягивает. Это скорее предостережение о том, что есть и настоящая запись, подлинная. И она пока у меня.
— Если это предостережение, зачем ты отдал флэшку менту? Мог бы просто позвонить мне и сказать.
— Хотел с ним посчитаться. Ты не все знаешь. Васильев — тот, кто организовал мое похищение. Тогда он был в гриме, но я все равно его узнал. Из-за него я пережил немало неприятных минут. Это его люди убили Кривицкого и остальных парней, охранявших меня. Я пришел к нему, потому что он служит в подразделении, которое ведает преступлениями в компьютерной сфере. Оставил свои признания. Я следил за ним и видел, что он отправился в «КомпТрейд» шантажировать тебя. Этого я и ждал, но не думал увидеть его выходящим из офиса не только целым и невредимым, но и как будто в приподнятом настроении. Я думал, ты поймешь, что запись — фикция, и примешь меры.
— Я что, должен был замочить его прямо у себя в офисе?
— Об этом можно было бы только мечтать. Но я ожидал, что ты задержишь его и сдашь его же коллегам как шантажиста. Это было бы очень логично. Все бы на него свалил, и к тебе бы вопросов тогда никаких не было.
— Что-то ты перемудрил, Полярник. Да и монтаж записи на флэшке можно обнаружить только при ее внимательном изучении. Хреновый из тебя мастер плести интриги.
— Не спорю. До тебя мне в этом отношении очень далеко. Но забудем о Васильеве, черт с ним. Это твои с ним дела. Речь о нас с тобой. Мое предложение — пусть каждый остается при своих. Ты прекращаешь попытки меня найти, а я не делаю гадости тебе. Я уеду. Правда, чтобы устроиться на новом месте, мне нужны будут подъемные…
— Ну конечно, как я об этом не догадался. Деньги, деньги, дребеденьги. А если я не соглашусь, ты, конечно же, разошлешь свои признания всем заинтересованным сторонам. И на этот раз они будут качественными. Ну, и сколько ты хочешь?
— Сто тысяч баксов.
— И все? — В голосе Светлова прозвучало разочарование. — Васильев, тот на миллион замахнулся.
— Если я потребую миллион, сделка, скорее всего, не состоится. А сто тысяч — сумма для тебя не обременительная. И потом, я на нее действительно имею право. Согласно нашему договору. Компенсация за неиспользованный отпуск, больничные, мне вон голову чуть не проломили, выходное пособие, зарплата за последний месяц, кое-что в плане моральной компенсации, так что не своего я не прошу. Завтра ровно в пятнадцать ноль-ноль по киевскому времени будь на углу улиц Пражской и Алма-Атинской. Один и с деньгами. Только давай без фокусов. Помни: худой мир лучше хорошей войны.
Светлов подъехал к указанному месту даже раньше, чем было условлено. В четырнадцать пятьдесят пять. Остановив джип в некотором отдалении, он внимательно рассматривал пятачок между гастрономом, трамвайной остановкой и киоском «Пресса». Трамваи забирали одних пассажиров, высаживали других, причем последних было больше, поэтому на пяточке становилось людно. Полная улыбчивая продавщица кваса шутила с людьми, стоявшими в очереди у желтой бочки. Пожилые люди торговали плодами своих садов и огородов: абрикосами, сливами, продолговатыми грушами «лесная красавица», стручками зеленого горошка и малиной, насыпанной в банки. Двое запущенного вида пьянчужек потягивали из больших пластиковых пол-литровых стаканов пиво. Молодая женщина с убранными назад рыжими волосами в темных очках-«бабочках» кормила батоном голубей и до неприличия громко обсуждала с подругой мужчин, в компании которых они тусили накануне, каждый раз называя их по-разному: то организмами, то дятлами, то унитазами в подтяжках.
Сделав разворот, Светлов пересек улицу и остановился как раз рядом с киоском. Женщина в очках сразу снизила громкость разговора почти до шепота.
— Полярник на месте. Иду к нему. Будь готов и ты.
Светлов заметил Киру, когда она вставала со скамейки. Лицо женщины показалось ему знакомым, и через секунду он вспомнил, что сталкивался с этой особой в холле больницы в тот день, когда похищали Полярника. Как все это было не вовремя…
Во вставленном в правое ухо наушнике зашипел голос Расулова.
— Полярника пока не вижу. К тебе идет какая-то баба.
— Вижу. Это журналюга, черт бы ее побрал. Нигде нет от них покоя.
Кира тем временем была уже рядом с джипом.
— Добрый день. А я боялась, что вы не придете.
— Я? А мы разве это… — опешил Светлов, но тут понял: журналистка с кем-то его перепутала. Впрочем, почему «с кем-то»? С Полярником и перепутала. На смену вопросу о том, откуда журналистка знает Полярника, пришел другой: а уж не она ли помогала ему записывать показания? Значит, Полярник сам прийти побоялся и прислал посредника. Ну уж нет, так мы не договаривались. Придется с этой барышней побеседовать в другом месте и более обстоятельно.
Светлов вышел из машины и галантно открыл перед Кирой заднюю дверку.
— Прошу вас, садитесь.
Кира села и улыбнулась. Поднесла к уху мобильный.
— Ну, где ты там?
— Что, простите? — не понял Светлов.
— Это я не вам.
Передняя пассажирская дверь отворилась, и в кабину вскочил Васильев.
— Это она мне.
Он ловко пристегнул правое запястье Светлова к рулю автомобиля, но порадоваться своей ловкости не успел: правая задняя дверь раскрылась, быстро мелькнула рука с электрошокером, Васильев ойкнул, дернулся и затих на сиденье. Место рядом с Кирой занял Расулов. Одной рукой он схватил за предплечье дернувшуюся было наружу журналистку, да так, что у нее побелела рука, другой взял за волосы голову переднего пассажира и повернул к себе лицом насколько возможно, чтобы лучше рассмотреть.
— Васильев? Не понимаю.
— А вот она нам сейчас все и объяснит, — сказал Светлов. — Только отъедем отсюда. Смотри за этой овцой, чтобы не слиняла, Усман, и ключи найди у этого клоуна — браслеты отстегнуть.
Взвизгнули тормоза, и с правой стороны джипа Светлова остановилась «девятка». Открылась задняя дверца, и из высунувшегося оттуда ствола автомата Калашникова на джип обрушился град пуль, основную долю которых приняли на себя сидевшие с правой стороны Расулов и Васильев.
Кире повезло. Ее стройное тело прикрыл крупногабаритный Расулов, которого буквально нафаршировали свинцом. Она выскочила из автомобиля и бросилась бежать, но один из алкашей с пивом прыгнул вперед и сбил ее на асфальт, закрыв собой. Вовремя. Над ними просвистело еще несколько пуль.
— Лежи смирно, дура, если жить хочешь, — зашептал сбивший ее мужчина. — И запомни: когда менты будут допрашивать, отвечай, что ничего не знаешь. Вали все на Васильева. Ему хуже все равно не будет. Запомнила?
Кира поняла, что это Полярник. Значит, в джипе был не он, а Светлов.
— Запомнила? — еще раз требовательно спросил Полярник.
— Да. Спасибо.
— Мужику своему первому спасибо скажешь, а не мне.
Пока Полярник разговаривал таким образом с журналисткой, из «девятки» выскочили два парня — Димон и еще один тип, очень на него похожий и одеждой, и выражением лица. Оба держали в руке по автомату Калашникова.
Подбежав к джипу, они открыли дверцы.
— О, блин! Одни жмуры. И где же тут твои бабки, Димон?
— Должны быть.
Димон сунул голову в салон изувеченного автомобиля. Осмотрелся. Увидел лежащий рядом с водительским местом аккуратный пакет. Схватил его.
— Вот они. Валим, быстрее.
Они кинулись обратно к «девятке». Димон плюхнулся на заднее сиденье.
— Там, в пакете, точно сто тысяч? Уверен? — переспросил его сидящий за рулем, врубая передачу.
Димон сунул руку в пакет, достал оттуда еще один бумажный, обмотанный бечевкой, и сорвал ее…
Заряд находившейся в пакете бомбы был не очень мощным, зато сама бомба оказалась направленного действия. Мозги Димона размазались по всему салону и залепили все стекла. Оглушенный взрывом, его приятель, резко крутанув руль, врезался в столб. А еще через пару секунд над углом двух улиц раздался вой сирен, захлопали дверцы, застучали по асфальту подошвы форменных ботинок.