ь.
По сравнению с изнурительной гонкой, которая привела нас в Аржантату, этот подъём по кручам был сущей безделицей. Отныне наше войско было чересчур многочисленным, чтобы гнаться галопом. Тигерномагль выделил нам оружейников и колёсников с гружёными повозками и стадом коров в придачу. Они плелись в хвосте колонны, и хотя мы быстро потеряли их из виду, бросить их совсем всё же не могли. Всё дальше и дальше позади слышалось мычание коров, напоминавшее нам, что они тянулись следом.
Мы дышали полной грудью. Бесконечные пиршества, несмолкаемый гвалт, пьяная кутерьма, призраки, промелькнувшие в глухой ночи, превратили лагерь в бурлящий котёл. Теперь мы бодро шагали на свежем воздухе, чувствуя приятное дуновение ветра, раздвигая перед собой ветви. Тем более что пошли мы не самым коротким путём. По словам Тигерномагля, Укселлодунон расположен в долине Дорнонии, в дне ходьбы от Аржантаты вниз по реке. Однако пустившись в путь, мы отклонились от русла, поднялись в горы и пошли в направлении, противоположном ходу армии лемовисов, как если бы возвращались домой. Таково было решение Троксо и Комаргоса: двигаясь вдоль Дорнонии, войско могло натолкнуться на амбронский отряд, идущий на Аржантату, что перечеркнуло бы весь план внезапного нападения. Оба богатыря, получив на то согласие Амбимагетоса, предпочли обогнуть её окольными путями. Для пущей скрытности Троксо повёл нас потаёнными тропами. Спустя некоторое время у меня сложилось впечатление, что мы лениво бредём, словно праздные путники, и наша беспечность стала очевидной при первом же столкновении с опасностью.
Мы прониклись духом беззаботного странствия, его особенной длительностью, стиравшей границы пространства и времени. А между тем война притаилась впереди – в действительности мы уже шагнули за её неприветливые рубежи, но наслаждались отсрочкой, которую предоставил нам Троксо. Мы шли в бой по просёлочным петляющим дорогам, как бывает, когда идёшь навестить друга, имея краюху хлеба в кармане и целый день впереди.
Этот край напомнил нам тот, по которому мы шли, добираясь до города лемовисов. Он был пустынным и завораживал обманчивым очарованием девственной природы. Правда, местами угрюмо торчали чёрные остовы ферм, сожжённых минувшей зимой. И ветви порой прогибались под тяжестью жирных воронов, чьё зловещее трескучее карканье заполняло небосвод. Налетавший порывами ветер доносил до нас сладковатый запах зловонной гнили, смешанный с ароматом древесной смолы и мокрой травы. Но весна спешила стереть с земли это клеймо разрухи. На лугах наливались силой злаки, кусты ежевики с подлой нежностью выпускали свои первые побеги поперёк дороги. Лопухи, тысячелистники и румянки бойко штурмовали обугленные руины. Духи, ютившиеся в зерне и деревьях, повсюду отвоёвывали всё новые клочки земли, кружась в бурном вихре сарабанды, который стихал при нашем приближении.
На рассвете третьего дня Троксо предупредил, что мы приближаемся к Укселлодунону. Он указал на раскинувшиеся перед нами лесистые холмы, выщербленные глубокими долинами, утверждая, что на одном из них и стояла крепость. Я мог различить разве что её неясные очертания в сиреневой дали, окутанные туманной дымкой. И вот мы вновь зашагали по тенистым и волглым лощинам, напоённым свежестью поющих источников, и я вновь погрузился в дремотное забытье в этом краю журчащих ручьёв и мшистых ущелий.
Тем более неожиданным оказалось первое столкновение с врагом.
Мы продвигались по подлеску, когда в начале колонны раздались отчаянные крики. Там шагали Троксо и Буос, ставшие неразлучными после их последнего поединка. Волна тревоги пробежала по всему войску, но бой был очень коротким и закончился, едва начавшись. Вскоре громкие крики поутихли и перемежевались с насмешками. «Хряки! Хряки! – ликовал пронзительный голосок Буоса.
Комаргос в сопровождении Сумариоса поспешил на шум. Мы с Сеговезом бросились за ними. Курьёзное зрелище предстало нашему взору: воин, загоняющий в глубь колонны свиноматку и выводок поросят. Затем заметили и других тёмношкурых свиней, копошившихся неподалёку в дубраве. А когда поравнялись с гогочущими воинами из передних рядов, увидели и сражённого неприятеля, распластавшегося в жухлой листве. Дротик, всаженный в его грудь, торчал будто проклюнувшийся росток.
Троксо, полусмеясь-полухмурясь, обращался к великану.
– Экий ты скорый, Буос! Мог бы оставить хоть одного в живых, чтобы мы его допросили!
– Эти скоты напали на нас! – ответил исполин. – Откуда я мог знать, что их только двое?
Затем, почёсывая пузо, он промычал:
– На кой сдались нам эти твари! А вот сало на ужин – это совсем другое дело!
Забыв о досадном недоразумении, Троксо от чистого сердца расхохотался.
Когда произошла стычка, арвернский богатырь, по своему обыкновению, шёл во главе колонны. На подходе к Укселлодунону Троксо на пару с Буосом немного оторвались вперёд от отряда. Богатыри неожиданно наткнулись на стадо свиней, которых свинопас под охраной двух воинов пригнал попастись в лесу. Пастух попытался бежать, в то время как амбронские воины смело ринулись в бой. Все трое были повержены.
Свинопас походил на обычных деревенских парней, с которыми я водился всю свою жизнь. Такие же хитон и браки могли запросто носить слуги моей матери в Аттегии. Он, вероятно, был лемовисом, попавшим в кабалу амбронов. Два других с виду явно были чужеземными воинами. У них были копья с бронзовыми шипами, к слову, довольно-таки искусно изготовленные, а одного прикрывал ещё и бронзовый нагрудник. А вот кинжалы были железными. Один из ножей был, похоже, трофейным, ибо имел сходство с нашими. Самым удивительным оружием, на мой взгляд, был другой, слегка изогнутый кинжал, единственная кромка лезвия которого находилась на внутренней стороне дуги. Этот клинок выглядел как лезвие серпа: он показался мне одновременно очень неудобным и весьма опасным оружием. По словам Сумариоса, воины принадлежали к племени осков. Они были смуглолицыми, с серыми, уже потухшими глазами, а кровь у них была такой же алой, как наша. Они не показались мне устрашающими, впрочем, мёртвые обычно выглядят скрюченными, поэтому я мог и заблуждаться.
Да и не успел я толком их разглядеть. Троксо и Буос расхватали их оружие, которое должно было пополнить запас трофеев по окончании войны. А потом отрезали им головы: рыжий – одному воину, великан – свинопасу и второму вояке. Обезглавленные тела были брошены на съедение волкам и воронам.
Посовещавшись, Троксо, Комаргос и Амбимагетос всё-таки решили приостановить продвижение войска. Скорее всего, воины и пастух пригнали стадо свиней из Укселлодунона, а значит, нас могли поджидать и другие нежеланные встречи. Вместе с вождями Троксо решил послать разведку, оставив главные силы в тылу.
В числе небольшого отряда воинов Сумариос отправился на разведку, в которой мы с братом его сопровождали. Вслед за Троксо мы выехали из глубины долины и поднялись на холм, с которого могли осмотреть окрестности. На одном из них приметным пятном чернел раскорчёванный, но, по всей видимости, заброшенный участок. Не выходя из-под сени деревьев, наверху мы обнаружили прекрасную площадку для обзора местности. Там мы и остановились.
– Похоже, что мы всего в двух лье птичьего полёта от Укселлодунона, – рассуждал Троксо. – Теперь он виден отчётливо.
Рукой он указал на огромный горный массив с двумя приплюснутыми вершинами, представлявшими собой плато, окаймлённые тёмными шатрами лесистых долин.
– Издалека это выглядит плёвым делом, но, поверьте, карабкаться надо будет по круче, – объяснил рыжеволосый. – Отсюда нам видно вершину пониже – это гора Печчо. Большая её часть покрыта пастбищами. Узким перешейком она соединяется со второй вершиной, позади неё, которая намного шире и выше. Это и есть Укселлодунон. Видите ту чёткую линию, что венчает вершину склона? Это крепостной вал. Отсюда он кажется невысоким, на самом же деле это огромная насыпь земли, покрытая каменной кладкой. Он почти в три раза превосходит человеческий рост. Если амброны укрепились там, то войско даже в десять раз больше нашего обломало бы себе об него все зубы. А теперь держитесь, ибо стена является самым слабым местом крепости.
Он с довольным видом наблюдал за произведённым впечатлением, прежде чем продолжить.
– Вал защищает только эту сторону Укселлодунона, ну и другой склон в направлении Аржантаты, хотя подъём там очень крутой. Со стороны Дорнонии после заката крепость не охраняется. В этом нет необходимости: она защищена отвесными скалами, превышающими рощи высоченной ольхи. Погодите, я оставил вам напоследок лакомый кусок. Долины у подножия горы очень глубокие: они размыты двумя речушками, которые впадают в Дорнонию. Когда наступает половодье от дождей или таяния снега, она выходит из берегов и заливает пойму. Это означает, что долина вокруг Укселлодунона с трёх сторон оказывается под водой и превращается в непроходимую топь, где коварные течения повсюду образуют омуты. Единственный подступ к крепости – это крутая тропка, которая восходит по горе Печчо и ведёт прямо к воротам в крепостном валу.
– Да уж, – протянул Амбимагетос. – Удивил так удивил!
– Как этим гадам амбронам удалось захватить такой бастион? – сердито гаркнул Буос.
– Неприступное положение крепости, должно быть, усыпило бдительность воинов Тигерномагля, – предположил Комаргос.
– Я тоже так думаю, – подтвердил Троксо. – В плохую погоду ночи на вершине горы студёные, и порой крутит такой ветер, что того и гляди поотрывает у скотины рога. Дорнония была полноводной – такое нередко случается в ненастье, которое бывает в месяце думаниосе. Наши воины и не предполагали, что Мезукен сможет пробраться по таким опасным водам. Они, должно быть, оставили в дозоре слабую охрану. Ночью оскские воины вскарабкались на стену и напали на лемовисов, пока те спали.
С непринуждённостью глупца Буос воскликнул: «Вот и нам самим надо сделать то же самое!»
Амбимагетос ухмыльнулся:
– Ну конечно же, ведь амбронам никогда не придёт в голову, что мы можем последовать их примеру!