И вот в один из таких дней, расстроенные долгими тщетными петляниями по следу, мы с братом твёрдо решили, что будем продолжать путь в чащу леса. Наш старый друг отговаривал нас, стращая, что одни мы в этой дубраве сгинем навек. Мы пропускали всё мимо ушей. Суобнос в отчаянии заламывал руки, затем несколько раз ударил себя ладонью по лбу и выпалил:
– Ох, маленькие негодяи! Маленькие болваны! Куда же вы собрались бежать сломя голову? У этого леса нет ни конца ни края, но в глубине обитают жители. Мало вам Энаты? А бедняжка даже не приближалась к лесу! Если и вы вдруг сгинете, я больше не посмею показаться на глаза Саксене!
– Кому?
– Э-э… Даниссе!
– Да она даже не знает, что мы с тобой!
– Одной этой причины уже довольно, Белловез! То, что я чудаковат, ещё не значит, что я совсем спятил! Послушайте меня, маленькие грубияны! Вы – драгоценные мальчики, а в глубине леса живут прожорливые существа, которые с удовольствием вами полакомятся. Ваша королевская кровь, ваше горе, ваше глупое бесстрашие. Да они язык себе проглотят от радости. Маленькие принцы, заблудившиеся в лесу! Какой лакомый кусочек! Так что подождите! Не уходите! Сначала позвольте мне поведать вам сказание о Плакучем камне!
Мы собирались уже уйти, но последние слова Суобноса задели наше любопытство. Старый бродяга такими тайнами окутывал Сеносетонский лес, что предложение послушать сказку было столь же неожиданным, сколь заманчивым. Сделав несколько шагов, мы остановились в нерешительности.
– Послушайте меня! Послушайте! – настаивал бродяга, закатывая глаза. – А потом уж делайте, что хотите!
Конечно же, мы попались на приманку. Но прежде чем рассказать эту историю, Суобнос начал вытворять что-то странное. Он бегал от дерева к дереву вокруг нас, прикладывая руку к каждому стволу, и что-то пришептывал, наконец выбрал один старый дуб с низко растущими ветвями. Облюбовав ветку покрепче, он юрко, словно белка, взобрался на неё. Болтая в воздухе ногами, он, казалось, был совсем не в духе.
– Всё идёт не так, всё наперекосяк, – бурчал он.
– Что ты делаешь там наверху? – спросил мой брат, готовый вступить в игру, как только поймёт ее правила.
– Я сижу на суку, разве не видно?
– Нам тоже залезть?
– Нет! Ни в коем случае! Оставайтесь внизу!
– Почему нам нельзя?
– Я говорю, а вы слушаете! Сядьте сейчас же! Прямо на землю!
Улыбаясь полунасмешливо, полурастерянно, мы уселись на ковёр из опавших листьев, подвернув ноги под себя. Задрав голову вверх, мы увидели грязные ступни с растопыренными пальцами.
– Это не то дерево, – ворчал он. – От вас, сорванцов, у меня голова кругом…
Затем, властно поднимая указательный палец, он приказал:
– А теперь закройте руками глаза!
– Чего? Зачем это?
– Так надо! Это совершенно особенный рассказ, его нельзя слушать с открытыми глазами! Это предание старо, как земля, деревья и камень. Сомкните веки! Вы должны всё прочувствовать через уши!
Слегка повозмущавшись для вида, мы закрыли лица руками. Признаюсь, что немного схитрил: прикрыл ладонью глаза, но зажмуриваться не стал. У меня было ощущение, будто я сидел в корзине, сквозь плетение прутьев которой пробивался слабый свет; промежутки между пальцами создавали контрасты, едва я начинал нетерпеливо ёрзать на месте. Даже выполнив указание Суобноса только наполовину, я сразу почувствовал, насколько оно было мудро. Поскольку я ничего не видел, мой слух и тело воспринимали мир вокруг гораздо острее.
Шелест листвы, щебет птиц или приглушённый треск веток давали понять, как огромен и многообразен лес, заставляли почувствовать дыхание долин и далёких дубрав, недоступных нашему взору. Я ощутил себя очень маленьким, очень уязвимым, очень живым. На самом деле уловка Суобноса сработала ещё до того, как он начал рассказ. Когда старый бродяга собрался с мыслями, его голос стал доноситься с дерева.
– Никто в здравом уме не полезет сам в Брюги. Местные жители боятся этого местечка в Сеносетонском лесу, и особенно поляну Плакучего камня, правда, уже и не припомнят почему. А для тех, кто ещё не забыл, всё проще простого. И сейчас я поведаю вам причину.
– Жил-был когда-то мальчик по имени Уйдгу. Было это давным-давно, задолго до того, как битурижские отцы прибыли на эти земли. В то время Нериомагос не назывался Нериомагосом, да и стоял он в другом месте. Люди, жившие там, не говорили на нашем языке, ибо принадлежали к Древнему народу. Уйдгу был сыном старейшины, а старейшина тот был человеком очень могущественным.
Он сделал паузу.
– Дед Уйдгу построил деревню. Он сделал это в добром согласии с Лесничим, который уже тогда жил в глубине леса. Они договорились о скромном участке, выделенном под хижины, поля и луга; Лесничий поставлял древесину, а дед Уйдгу давал ему взамен зерно, скот и девиц. Но отец Уйдгу был сильным и тщеславным человеком. Поэтому, когда он встал во главе народа, стал расширять границы селения. Он расчищал всё новые земли и засевал всё новые поля. Амбары ломились от уродившегося на славу зерна, люди ели досыта и рожали всё больше детей. Дабы прокормить растущее племя, отец Уйдгу отвоевывал всё больше земли у леса. Он попросил своего бронзового мастера выковать ему топоры точь-в-точь, как у Лесничего; и поначалу жители вырубали ими деревья. Но вскоре деревня так разрослась, что и этого стало недостаточно, чтобы всех прокормить. Тогда отец Уйдгу принялся выжигать лесную чащу. Для того чтобы заполучить новые наделы, он палил буки, вязы и дубы; но после нескольких урожаев, когда зерно вбирало в себя весь плодородный пепел, почва этих полей истощалась, и нужно было снова рубить и жечь. В то время все Брюги так и выгорели, затем были возделаны и засеяны. А когда Уйдгу было десять лет от роду, земля эта уже истощилась и превратилась в заброшенный пустырь.
– Одержимый идеей все больше леса превратить в поля, отец Уйдгу стал жестоким и неуступчивым человеком. Он был глух к советам мудрецов, не терпел ни ослушания, ни лености и силой навязывал свои законы. И всё же люди подчинялись ему, ибо он приносил им процветание, а также потому, что у него был чудесный сын.
– Уйдгу был самым красивым ребёнком в деревне. Всегда веселый и приветливый, он уже в свои годы был щедр и трудолюбив. Все его любили, отец гордился им. Люди поговаривали, что Уйдгу станет великодушным правителем. Племя с упоением смотрело в будущее, ожидая смены власти. Освободившись от тирана, люди мечтали о счастливой жизни.
– В один из дней своего десятилетия Уйдгу возвращался с работ, затеянных отцом, когда заметил на краю сожженного леса одинокого человека, облачённого в тёмные одежды. Мальчик не признал его, но был наивен и подошёл к незнакомцу.
– Здравствуй, – сказал он. – Я Уйдгу. Ты из деревни? Я тебя раньше не видел.
– Нет, – сказал незнакомец, – я не из ваших мест. Я Лесничий.
– Ты тот, кто помог моему деду построить деревню?
– Да, тот самый.
– Ты выглядишь грустным. О чём ты печалишься?
– Вы больше не советуетесь со мной, чтобы вырубать леса. Но вы уничтожаете лес без разбора, и когда ваши поля истощаются, не засаживаете их молодыми саженцами. Лес отступает. Придёт день, когда больших деревьев для постройки домов и заборов будет не сыскать, останутся одни перелески, пустыри да поля, которые не дают больше зерна.
– Ты так думаешь? Но ведь лес так велик, что новые земли для распашки всегда найдутся.
– Этот лес – мой дом. Чтобы прокормиться, вы уничтожаете мои земли и деревья.
– Ах! Теперь я понимаю, отчего ты грустишь.
– Уйдгу был хорошим мальчиком, и он был искренне опечален ущербом, который племя наносило Лесничему. И тогда он захотел исправить ошибки своего народа, ибо у него было доброе сердце.
– Ты можешь поселиться в деревне, – предложил он.
– Нет, – ответил Лесничий. – Собака не живет с волком.
– Можем ли мы что-то для тебя сделать?
– Да.
– Что же?
– Засаживайте деревьями брошенные земли.
– Заново? Но на это уйдёт уйма сил и времени.
– Вот почему мне нужна помощь.
– Не уверен, что отец согласится вновь сажать деревья. Но если хочешь, я могу тебе помочь.
Лесничий с интересом поглядел на мальчика.
– Ты говоришь это искренне? – спросил он.
– Конечно. Соседи должны помогать друг другу.
– Тогда я принимаю твоё предложение. Хотел бы ты приступить к работе прямо сейчас? Это и скрепит наше соглашение.
– Если я вернусь домой до прихода ночи, то пойду с удовольствием.
– Обещаю. Ты будешь под крышей своего дома до вечера. Следуй за мной.
Лесничий шёл впереди. Он вёл Уйдгу к Брюгам, что слегка возвышались над долиной Нериоса. В то время это были уже голые холмы с расчищенными под поля наделами, окаймленными опалённой кромкой леса. Участки земли, ставшие неплодородными, были заброшены и заросли сорняками. Когда мужчина с мальчиком поднялись на вершину холма, Лесничий достал из-под плаща мотыгу.
– Вот, держи, – сказал он, протягивая её мальчишке. – Копай лунку, а я пойду поищу, что посадить.
Он долго не возвращался, и у мальчика было много времени, чтобы вырыть большую яму. Лесничий вернулся с огромным камнем на плече, который не под силу было поднять даже пятерым здоровякам.
– Но это же не дерево! – воскликнул Уйдгу.
– Нет, – согласился Лесничий, скинув наземь своё бремя и потирая спину. – Но я всё равно вкопаю его в землю. Он отметит рубеж. Я вновь беру владение этими холмами в свои руки. И когда деревья вырастут, я воткну колья по краям леса, чтобы обозначить границу своей территории.
– Но прежде всего нужно посадить семена или черенки! И ждать, пока они вырастут! Ты не доживёшь до такого возраста, чтобы увидеть лес.
– О, ты знаешь, время… Время, оно загадочно… И по одну сторону реки течет совсем не так, как по другую. Сейчас ты убедишься в этом сам.
– Приблизившись к мальчику на три шага, Лесничий мгновенно набросился на него. Он обхватил Уйдгу своими ручищами и сдавил так сильно, что кости захрустели. Мальчик пытался вырваться, как птичка из когтистых лап лисы, но потерял сознание. Лесничий убедился, что тот был ещё жив, прежде чем опустить его в яму. Он усадил мальчика, уткнув лицом в колени. Затем, звучно выдохнув, поднял камень и накрыл им яму. Довольно потёр руки и спокойно вернулся в лес.