– Ты только что прокричал, будто увидел оленей. Их ли ты заприметил?
– Я не уверен. Ничего ведь не видно. Но отсюда только что умчались два больших зверя, и я клянусь, что на голове у них были рога.
Ночь тянулась бесконечно. Брату никогда не было еще так худо, и терзавшая нас печаль быстро вытеснила испуг от прихода ночных посетителей. Он мучался уже слишком долго и мог угаснуть в любой момент. Разогнав загадочных существ, Рускос, возможно, отсрочил его погибель, но брат был сильно истощён: на его исхудавшем теле кости выпирали через кожу. Конец был уже совсем близок.
Забота, молитвы, подношения, жертвы – всё оказалось напрасным. Я был убеждён, что причина недуга брата крылась в Сеносетонском лесу; душа Сегиллоса всё ещё варилась в котле Гариссаля. Моё сознание, помутнённое перенесённой болезнью, словно насмехалось надо мной. Погружался ли я в лесную чащу во плоти или лишь духом, я знал лишь одно: то, что я пережил в той роще, хранило в себе великую тайну и таило силу, способную потушить этот пожар. К сожалению, воспоминания лишь отрывками всплывали у меня в голове. Мне казалось, что всё началось с игры в «зелёного человека». Но увы, последний удар припомнить я так и не смог.
Один единственный человек, каким бы ненадёжным он ни был, всё ещё мог спасти Сегиллоса. И так как мать не хотела о нём ничего слышать, один лишь я мог что-то изменить.
Рано утром брат начал быстро и прерывисто дышать. Зарождавшийся день подарил ему передышку. Обезумившие от беспокойства и усталости, мать и ее помощники погрузились в тревожную дрёму. Борясь с изнеможением, я закутался в свой самый тёплый плащ и тайком вышмыгнул из дома.
Утреннее небо было затянуто серыми тучами, но ослепительная белизна снега резала глаза. Тёплый плащ не спасал от холода, набросившегося на меня, словно разъярённый волк. Вот уже много дней подряд я не покидал дымного полумрака жилища и, едва ступив за порог, зима яростно ополчилась на меня с новой силой. Дрожь прокатилась по всему телу. Мороз пробирал до самых костей. Мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не повернуть назад.
Незадолго до восхода солнца выпал белый снег. Пушистый ковёр накрыл все следы на нашем дворе: теперь невозможно было отследить, что за ночные посетители были здесь. Для меня это не имело никакого значения. Я шёл не за ними.
Я настолько замёрз, что с огромным трудом пересёк подворье. Я опасался, как бы кто-нибудь из наших прислужников, заметив мой побег, не завернул бы меня обратно. Но мороз давал о себе знать: кругом будто все вымерло. Спотыкаясь, я вышел за ворота и поплёлся в сторону тусклых очертаний лесных окраин. Луга и пашни, покрытые толстым слоем снега, тут и там расставляли мне капканы. Порой я проваливался по самое колено, теряя равновесие; ледяная пыль налипала мне на браки и стекала в броги. Я изнемогал от изнурения. Чтобы пройти этот короткий путь, мне пришлось несколько раз остановиться, каждый вдох резал меня будто ножом. В правом боку что-то кололо. Болезнь лишила меня былой силы, оставив лишь буйную голову, которая никак не хотела признавать, что эта выходка могла мне дорого обойтись. Главное было спасти брата. Суобнос оставался моей последней надеждой. Я должен был найти его; после того как он подверг нас такой опасности в лесу, бродяга был просто обязан нам помочь.
Строения Аттегии уже растворились в туманной дымке позади меня, как вдруг моё сердце встрепенулось от радости. На краю тёмного леса, под старыми деревьями, где Банна оставляла свои приношения, сверкал оранжевым пламенем маленький костёр. Я поспешил к нему, пробираясь сквозь сугробы, словно через болото. Кто-то пытался согреться, сгорбившись над жалким костром. Я думал, что уже достиг цели, что сейчас исправлю все свои ошибки, что совершил по незнанию.
– Суобнос! Суобнос! – прохрипел я.
Мужчина повернулся ко мне. Его лицо было гладко выбрито. Заколотая зеленоватой фибулой, с плеча свисала большая шерстяная накидка неопределённого цвета, повидавшая различные превратности погоды. Незнакомец прислонил копьё и большой щит к дереву неподалёку. Весь мой восторг рассеялся, словно дым на ветру. Этого скитальца я не знал.
Жестом он пригласил меня к костру.
– Подойди сюда, мальчик! Небось продрог весь! Иди погрейся!
Ни его голос, ни его облик не были мне знакомы. И все же непонятным образом откуда-то из тёмных глубин памяти всплывали размытые картины. Мгновение я колебался, но он оказался прав: я действительно совсем замёрз. Я сел у огня, подвернув ноги и протянув онемевшие пальцы к языкам пламени. Краем глаза я осмотрел незнакомца. Передо мной был крепкий мужчина, уже в годах, густые волосы которого были коротко подстрижены, а лицо с жёсткими чертами казалось безмятежным, скорее даже суровым, и чем-то напоминало Сумариоса. У него были сильные руки, на одной из них виднелся край татуировки, которая обвивалась вокруг запястья и исчезала под рукавом. Несмотря на то что он был весь укутан, накидка не смогла скрыть его уродливый шрам, который проходил через всё горло. Я догадался, что имею дело с воином, но не из этих земель, я никогда не видел его в сопровождении правителя Нериомагоса. Через некоторое время вояка слегка улыбнулся.
– Ты, похоже, разочарован, что встретил меня, – заметил он.
– Твоя правда. Я ожидал найти здесь другого человека.
– Ты кого-то ищешь?
– Да.
– Забавно. Я тоже кое-кого ищу.
Он потёр озябшие ладони, чтобы тепло быстрей разлилось по всему телу, затем добавил:
– Ты из местных, малец?
– Ну да.
– Тогда, возможно, ты сможешь мне помочь. Мы ведь на землях Нериомагоса?
– Да, мы недалеко.
– Быть может, ты знаешь Белловеза, сына Сакровеза?
Я уставился на него, широко раскрыв глаза.
– Ну ещё бы! Это я.
Мужчина нахмурился, бросив на меня настороженный взгляд.
– Что ты такое говоришь?
– Это я Белловез.
Воин слушал меня недоверчиво, и при этом будто разрывался между смехом и гневом.
– Нехорошо обманывать, – пристыдил он меня. – Я знаю Белловеза, и это не ты.
– Да говорю же тебе, это я!
– Белловез – молодой благородный воин, а не маленький лживый крестьянин.
– Я не крестьянин! И я не лгун! Я Белловез, сын Сакровеза, короля туронов! Мой дядя – Верховный король!
Глаза собеседника вспыхнули от негодования, вытеснив теперь все остальные эмоции с лица.
– Как ты смеешь… Это невозможно… Я знаю Белловеза, ты ему в сыны годишься…
Он смотрел на меня широко открытыми глазами. Постепенно негодование сменилось безграничным удивлением.
– А ведь и правда, ты действительно мог бы сойти за его сына… Ты очень похож на него… Но он слишком молод, чтобы иметь ребёнка твоего возраста… Разве что, конечно…
– Разве что?
– Я ищу его уже так давно. Возможно, прошло больше зим, чем я думал…
– Ничего подобного. Говорю тебе, Белловез – это я.
И поскольку он явно пытался разобраться в своих мыслях и никак не мог унять волнение, которое по мне больше походило на лёгкое сумасшествие, я начал подозревать, что за этой встречей кроется какая-то тайна.
– Скажи-ка, это ты прошлой ночью стучался к нам в дверь?
– Ты живёшь на соседней ферме?
– Да. Значит, это был ты?
– Это был я. Какой позор так относиться к путешественникам!
– Мы боялись. У тебя была странная компания.
– Я был один.
– Ну да! Мы слышали их, двух других.
– Каких ещё двух других?
– Королеву леса и Лесничего.
На этот раз он мрачно посмотрел на меня. Прежде чем ответить, он наломал хвороста и подбросил в огонь.
– Возможно, я ошибся, – медленно проговорил он. – Я с трудом узнаю тебя и не понимаю, как ты можешь быть таким молодым. Но я видел столько странных вещей, пока был в пути… И если ты слышал их обоих… Ибо ты прав, они всегда поблизости… То ты, вероятно, и есть Белловез.
Поразмыслив, он облегчённо вздохнул.
– И зачем же ты меня ищешь?
– У меня для тебя есть послание.
– Какое послание? От кого?
– На самом деле ты и так его знаешь. Но сначала послушай, кто я и как пришел к тебе. Возможно, ты этого не помнишь, или, может быть, вспомнишь намного позднее…
Он положил руку с татуировкой на грудь.
– Меня зовут Ойко, сын Карердо. Я – секванец, но поскольку был амбактом на службе у Комаргоса, сына Комбогиомара, не раз сражался за Верховного короля, твоего дядю. Моим последним походом была война с амбронами, конец которой я не увидел. Именно тогда-то мы с тобой и встретились, хотя, должен признать, я не был с тобой хорошо знаком. Когда я уходил, заключил соглашение со своим вождём. Я позаимствовал у него десять коров и оружие для моих сыновей и обязался возместить ему всё, когда мы встретимся на Острове Юности. Этот долг не давал мне покоя. Десять коров, три копья, три щита – это много, а у меня ничего не осталось, когда я прибыл на остров. Комаргос – великий воин, он презирает опасность, и, если бы он вскоре последовал за мной, я не смог бы сдержать данное ему слово. И тогда я отправился в Седлос. Там, под большим курганом, где радостно потрескивали костры, пировало племя Богини. Меня хорошо приняли, и, когда я насытился изысканными яствами и медовой настойкой, люди из племени попросили меня рассказать мою историю. Я рассказал её во всех подробностях и упомянул, что меня беспокоило. Двое из гостей предложили мне сделку: они пообещали погасить мой долг в обмен на одну услугу.
– И эта услуга – доставить мне послание?
– Да.
– А кто были те двое чудаков с тобой?
– Ты не должен говорить о них так неуважительно. Может статься, они тебя слушают.
– Это Королева леса и Лесничий?
– Конечно. Ты уже знал об этом, раз ты их услышал.
– Почему они отправили тебя, если сами они неподалёку?
– Этого я не знаю. Они высокопоставленные особы. Возможно, им было нужно, чтобы о них объявил глашатай.
– И что это за послания?
– Это немного странно, но послание только одно, хотя если и есть второе, то смысла его я не понимаю. Лесничий попросил меня отыскать тебя; а когда я спросил, что нужно передать, он ответил: «Ничего. Если я захочу с ним поговорить, то сам его найду». Королева же поручила сказать тебе кое-что. Так вот: гоняться за ней – бесполезное занятие. Так ты никогда её не поймаешь. Если захочешь встретиться с ней, просто позови её. Это всё… Довольно странное чувство – всего в нескольких словах передать послание, с которым я проделал такой долгий и трудный путь. Но я сказал всё: если ты действительно Белловез, то моё задание выполнено.