Помогая Вашмену седлать лошадей, Бак Стивенс кротко произнес так, чтобы не услышал Вискерс:
– У меня даже нет страховки. Дружище, в один прекрасный день тебя прихлопнут сачком для бабочек. Надеюсь лишь, что сие не будет приписано глупости кимо саиба.
– В чем дело, бледнолицый? У тебя что, иссяк запас серебряных пуль?
– Сэм, с первого раза, как я увидел тебя, я уже знал, что ты из тех, кто любит усложнять себе жизнь. Ты же знаешь, черт возьми: история обо мне, двух патронах и двух кроликах такая же липа, как цветок из пластика. Я не удивлюсь, если старина Вискерс на деле окажется куда лучше, чем я.
– С одной лишь разницей: тебе я могу доверить свою спину.
– Ты правда думаешь, что он может подвести?
Вашмен пожал плечами. Он не думал, что Вискерс трус, но не мог сказать точно, что для того важнее. Кому хочется в разгар игры, чтобы его партнер, которому адресован пас, вдруг придумал свой ход и ринулся на другую половину поля? Вискерс вполне способен на такой финт. Бак Стивенс – нет. Он будет именно там, где сказал, тогда, когда сказал, и останется стоять на этом месте, пока ему не прикажут – отойди.
Стивенс расправил чепрак и водрузил седло.
– Ты же знаешь, Вискерс распишет все будь здоров в своем пресловутом отчете. Если ты не перестанешь вставлять ему шпильки, запросто можешь остаться без работы.
– Я не хочу упустить этих субчиков из-за Вискерса.
– Ты объявляешь против них крестовый поход?
– Джаспера уже не вернуть, – ответил Вашмен и задумался.
Он никогда не следовал принципу "Око за око" – это принцип белых людей. Закон индейцев требует не мести, а возмещения. Но потерю Джаспера Симали нельзя возместить. Этот вопрос всплывал в мыслях Вашмена несколько раз за прошедшие два дня, и до него постепенно начинало доходить, что за его решимостью во что бы то ни стало настигнуть убийц кроется нечто, возникшее, казалось бы, ниоткуда и неожиданное для него самого. Упрощенно это выглядело не слишком-то убедительно: они убили индейца племени навахо, и их должен схватить индеец племени навахо. Явно попахивало – чем? Национализмом? Вашмен никогда не замечал за собой ничего подобного. Напрашивалось и другое объяснение, которое столь же трудно выразить словами: он хочет доказать, что никому не удастся убить его соплеменника навахо и благополучно скрыться.
Вашмен приподнял голову над лошадиной холкой, пока прилаживал подпругу, и увидел, как Вискерс возле костра натягивает теплую куртку. Только сейчас до Вашмена дошло, что еще десять минут назад он не мог видеть так далеко из-за снежной завесы. Теперь лагерь почти отчетливо просматривался. Снег летел наискосок и не так густо, а ветер дул порывами, между которыми наступало затишье. Он повернулся, снял шляпу и закинул голову, чтобы взглянуть на небо. Нависающий утес окутывала серая мгла, но в ста футах над ним можно было различить кусочек неба с быстро несущимися облаками.
Вискерс протопал к нему, вздымая снежную крошку мысками сапог. Снег быстро засыпал камни; а прежде, гонимый ветром, он собирался в большие сугробы лишь там, где встречал препятствие.
– Мы все едем, – объявил Вискерс.
– И они – тоже? – изумился Вашмен.
Вискерс отрицательно покачал головой:
– Я имел в виду нас троих. У нас только три лошади. Они останутся здесь: пешком им в таком снегу далеко не уйти. Я пообещал, что мы вернемся за ними через сутки. Думаю, мне удалось внушить Уолкеру, что лучший вариант для него – это оставаться здесь и ждать. Если что – все равно выследят и поймают. Для нас сейчас важнее четверо остальных.
– Хорошо, – ответил Вашмен, порадовавшись, что Вискерс для разнообразия воспользовался головой, а не инструкциями. – Мы оставим здесь немного еды.
– Я уже позаботился об этом. Ну как, можно ехать?
– Как только вы оседлаете свою лошадь.
Выражение лица Вискерса немного изменилось – скривились уголки рта. Очевидно, он ожидал, что ему лошадь оседлает кто-нибудь другой. Вашмен сделал вид, будто ничего не понял. Он не нанимался в конюхи.
"Собираешься стать чертовски гордым индейцем, так, что ли?" Он обругал себя за ребячество и направился к костру собирать вещи. Миссис Лэнсфорд пыталась расчесать пальцами влажные пряди своих густых волос; она взглянула на него, и ее улыбка выказала то же присутствие духа, что так восхитило его прошлой ночью.
– Благодарю вас за все, офицер.
– Меня зовут Сэм Вашмен. Просто Сэм, – вырвалось вдруг у него.
– Хорошо. Спасибо, Сэм.
Кит Уолкер предупредил:
– Помните, что я сказал о майоре и Бараклоу.
– Я помню. Послушайте, если мы не вернемся завтра к рассвету, вам лучше спускаться. И старайтесь не оступиться в сугробах.
– Вы вернетесь, – уверила миссис Лэнсфорд.
– Они, возможно, сейчас уже спускаются по склону. Не дожидайтесь утра. Хорошо?
– Хорошо, Сэм.
Уолкер только вяло кивнул в ответ, и Вашмен направился к своей лошади.
Если бы не сугробы, на то, чтобы добраться до лесничества, ушло бы не более получаса. Но сейчас лошадям пришлось брести по самые животы в снегу, и Вашмен дважды вынужден был возвращаться и искать обход.
На вершине ветер еще давал себя знать, но это не шло ни в какое сравнение со шквалом, свирепствовавшим накануне. С двух сторон стены хижины были занесены снегом до самой крыши. Деревянная пожарная вышка темным силуэтом вырисовывалась на фоне облаков. Вашмен знаком велел всем остановиться под прикрытием двадцатифутового валуна и не пожалел времени на осмотр места. Он не заметил никакого дымка из трубы, но это еще ничего не означало. Возможно, беглецы покинули хижину, нельзя исключить и то, что они просто хотят заманить преследователей в ловушку. Вашмен спешился и вытащил ружье из седельного чехла. Бак Стивенс, не дожидаясь распоряжений, последовал его примеру, поставил руку на шероховатую поверхность валуна и взял дверь хижины на мушку. Вашмен кивнул ему и направился в обход, чтобы подойти к хижине с той стороны, где не было окон. Оглянувшись, он увидел, что Вискерс идет за ним.
Прячась за валунами, Вашмен подобрался футов на двадцать к хижине. Когда он остановился, Вискерс толкнул его в спину и пробормотал:
– Прошу прощения.
– Держитесь на небольшом расстоянии, – распорядился Вашмен и внимательно осмотрелся.
Никакого движения, кроме ветра и снега. Он сделал знак рукой Баку Стивенсу, и тот махнул шапкой, что понял. Вашмен стащил правую перчатку, сунул ее в карман, положил руку на предохранитель ружья и рванул к боковой стене хижины.
Он готов был нырнуть в снег и откатиться в сторону, но огня никто не открывал. У стены Вашмен вновь задержался надолго, прислушиваясь. Из хижины не доносилось ни звука. Он оглянулся. Вискерс все еще прятался в валунах, держа под прицелом хижину. Вашмен кивнул ему, и тот припустил бегом к нему. Помедлив еще немного, Вашмен подкрался к переднему углу бревенчатой хибары и высунул голову. Стивенс держал дверь под прицелом, но это не мешало и еще кому-нибудь, спрятавшись в камнях, делать то же самое.
Снег напротив двери был вытоптан и запачкан глиной, а сверху припорошен свежим крошевом, нападавшим с тех пор, как тут в последний раз ходили. Вашмен постарался прикинуть, сколько прошло времени, но определить это оказалось довольно трудно – может, десять минут, а может, два часа – все зависит от того, как менялся ветер.
Несколько сосулек свисало с краев крыши. Вашмен осторожно завернул за угол и двинулся к двери, затем остановился, изучая ее и камни вокруг. Вискерс высунул голову из-за угла, вопросительно подняв брови, и Вашмен предостерегающе вскинул ладонь, чтобы он оставался на месте.
Замка на двери не было, ее закрыли на громоздкий ржавый засов. Чтобы открыть его, надо было сдвинуть штырь на восемь дюймов вправо. Вашмен раздумывал какое-то время, не прикасаясь к двери, и, поборов искушение открыть ее, вернулся к Вискерсу и произнес:
– Ждите здесь. До двери не дотрагиваться. – И, еще раз оглядевшись, крадучись направился туда, где прятался Бак Стивенс.
– Ну что там?
– Ничего. Так я надеюсь. Дай мне веревку. Спасибо.
– Мне остаться здесь?
– Да, шумни, если что-нибудь заметишь.
Вашмен отнес аркан к двери хижины и бросил его на снег. Вискерс насупился, глядя на него. Вашмен заявил:
– Было бы неплохо, если б вы на минуту укрылись вон в тех камнях.
– Зачем?
– Простая предусмотрительность, – ответил Вашмен.
Он поднял конец веревки и сделал небольшую петлю, туго затянув узел. Затем, убедившись, что веревка не перепуталась, он мягко навесил петлю на ручку штыря и потянул за другой конец. Веревка начала разматываться, не сдвинув сам штырь.
Вискерс уже скрылся в камнях, и Вашмен медленно пятился к нему, разматывая веревку. Лассо получилось длиной футов в пятьдесят, и его хватило до самых камней.
– Спрячьтесь за этим камнем, – предложил он, и Вискерс, который наконец уяснил идею, послушался совета.
Вашмен зашел за валун и тянул веревку, пока не услышал, что засов начал двигаться. Все говорило о том, что никаких сюрпризов не предвидится, но Вашмен не сожалел о времени, потраченном на проверку... Тут веревка натянулась, Вашмен дернул – и прогрохотал взрыв.
В земляном полу за дверью от взрыва образовалась выемка. Вискерс подобрал небольшой осколок металла и тут же выронил – таким он был горячим.
– Шрапнель. Это осколок гранаты.
Вашмен кивнул. Он ощупал пальцами закопченный конец проволоки, свисающий с дверной перекладины. Гранату прикрепили к подпорке крыши, а чеку проволокой подсоединили к засову, чтобы он выдернул ее, когда дверь станут открывать.
– Возникает интересный вопрос, – пробормотал Вашмен.
– Какой же?
– Сколько еще, по-вашему, у них осталось таких "хлопушек"?
Вашмен пощупал пузатую печку – еще теплая. Они ушли не так давно.
Он быстро осмотрел хижину. У двери валялись обломки дерева: шрапнель пробила в стенах несколько дырок. Но беглецы, по-видимому, не оставили здесь ничего, кроме пустых консервных банок. Ну, у них же была лишняя лошадь – та, на которой прежде ехал Уолкер, и они могли погрузить на нее все, что им хотелось.