– А где вещи? – растерянно спросил он.
– Я налегке, – ответила она и усмехнулась.
Олег заметил, что зубы у нее желтоватые, с налетом.
– Поужинаешь? Я макароны отварил. С сыром.
Марина сняла плащ и повесила на плечики. Потом разулась, аккуратно пристроив обувь на полку. После этого, подойдя вплотную к мужу, взяла его за руки чуть повыше локтей, посмотрела прямо и пристально.
– Ешь один.
И снова раздвинула губы в желтозубой улыбке.
Марина ушла в ванную, вскоре послышался шум льющейся воды. Олег забегал по комнате: все было неправильно, не так, как надо! Зазвонил городской телефон. Он взял трубку, но на том конце молчали.
Еда не лезла в глотку. Запихнув в себя пару ложек, Олег выбросил недоеденный ужин в помойное ведро. Тем временем жена вышла из ванной комнаты. Вслед за нею вырвались клубы пара.
– Замерзла, – сказала Марина, – ты посмотри, наверное, что-то с краном.
Олег послушно поплелся смотреть и едва не задохнулся от жара: в ванной было, как в сауне, даже дышать тяжело; кран исправен. Она издевается, что ли?
Когда Олег вошел в спальню, жена лежала в кровати.
– Там все в порядке, вода горячая есть, напор отличный.
– Да? Что ж, хорошо. – Она похлопала ладонью по одеялу рядом с собой. – Ложись, чего встал.
Олег дорого дал бы, чтобы не ложиться с нею рядом. Отчего-то было противно, будто это не его жена, с которой они прожили двадцать четыре года и готовились отметить серебряную свадьбу, а чужой неприятный человек.
Снова зазвонил телефон, и Олег поспешно помчался в прихожую, радуясь возможности не отвечать Марине и не ложиться в постель.
– Алло! – В трубке молчали. – Алло! Кто это?
Послышался тихий шорох, а потом – не то сдавленный плач, не то горловой, булькающий смех. Олегу стало так страшно, что ладони вспотели, и он поспешно бросил трубку. И шнур из розетки выдернул.
«Господи, что со мной?»
– Олежа! – позвала жена. – Где ты, милый?
– Мне поработать надо, – пискнул он и скрылся в кабинете.
Среди ночи, измотанный хождением по кабинету, тяжелыми мыслями, глухим отчаянием, он убедил себя, что у него паранойя. Все с Мариной хорошо, просто он перенервничал. Надо пойти поспать, завтра понедельник, заседание кафедры; нельзя, чтобы руководство и коллеги подумали, будто с ним что-то не ладно.
Он вошел в спальню и увидел, что Марина лежит на спине. Лунный свет падал на ее лицо – она зачем-то раздвинула шторы, хотя всегда закрывала их на ночь. Олег увидел, что глаза ее широко раскрыты, а лицо неподвижно.
– Марина, – в страхе прошептал он и осторожно подошел к кровати, сел, хотел прикоснуться к жене, но она вдруг выбросила вперед руку и схватила Олега за плечо.
– Думал, умерла? – Марина затряслась от смеха. – Не бойся. Ложись.
Последнее слово произнесла властно, притянула мужа к себе. Он повалился на спину и забарахтался, а жена укутала его одеялом. Нависла над ним, приблизив свое лицо вплотную к его.
От нее странно пахло: не кремом, шампунем или гелем для душа, как обычно, а чем-то кисловатым, воскрешающим в памяти сырое мясо. Или свежевскопанную землю. Запах был густой и маслянистый, Олега замутило, он хотел отвернуться, но жена коснулась губами его губ.
– Я соскучилась, – произнесла она низким, утробным голосом.
Припала к нему, как умирающий от жажды к источнику воды. Раздвинула его губы, и Олег почувствовал, как ее язык заползает ему в рот. Он содрогнулся от омерзения: язык был скользкий, холодный, похожий на змею.
Мужчина отвернулся и оттолкнул жену от себя.
– Что-то не так? – спросила она, и Олег подумал, что в голосе нет обиды, только скрытая усмешка.
– Все так. Но я… Мне вставать рано. Извини. Если хочешь, я посплю на диване в большой комнате.
– Нет так нет, – легко согласилась она. – Но незачем идти на диван, мы же не поссорились, верно? Спи, я тебя не побеспокою.
Марина повернулась на бок. Олег осторожно прилег возле жены, хотя ему хотелось пойти в ванную и прополоскать рот. Делать этого он, разумеется, не стал.
Заснул быстро, и сквозь сон услышал телефонный звонок.
«Не буду вставать», – подумал он.
Утром, поднявшись по звонку будильника, вспомнил про ночной звонок, решил, что жена включила телефон обратно в розетку. Однако, почистив зубы и умывшись, вышел в коридор и убедился, что это не так. Провод валялся на полу. Значит, ночью телефон не мог звонить! Видимо, ему приснилось. Он воткнул вилку в розетку. Аппарат словно ожидал этого и затрезвонил снова.
– Алло! – вскрикнул Олег и почти не удивился, когда ему не ответили.
– Что такое? – спросила Марина, выходя из кухни. – Молчат? А ты звонка ждешь?
Он заметил, что волосы у нее тусклые, даже грязные, свалявшиеся, как у старой куклы. А ведь она всегда за ними ухаживала, да и вчера вымыла… Кожа лица казалась сухой и тонкой.
– Не жду я ничего, – грубо ответил Олег. – А ты себя хорошо чувствуешь?
– Лучше, чем ты думаешь, – отозвалась она. – Но все же у меня слабость, спала плохо. Останусь дома сегодня. Приходи побыстрее.
Олег подумал, что ему вообще не хочется сюда приходить, но кивнул и выдавил улыбку.
На работе все было, как всегда. Только, по словам заведующего кафедрой, грипп докатился и до них: лаборантка Лариса заболела, не пришла.
– Да и ты, Олег Иванович, выглядишь нездоровым.
– Сам не пойму, – ответил он, – жена приболела, и я, похоже, заразился.
– Держись, болеть никак нельзя, – сказал завкафедрой и похлопал Олега по плечу.
Олег просидел в университете допоздна, сколько мог, а потом хотел заехать в одно место, но не стал. Отправился к жене.
Марина была дома. Стоило ему открыть дверь, вышла в прихожую. Выглядела еще хуже: под глазами – темные круги, кожа рыхлая, а волос на голове стало как будто меньше, сквозь них просвечивал череп.
– Может, врача вызовем?
Женщина в упор глянула на него и вдруг рассмеялась. Долго хохотала, даже закашлялась, а Олег стоял, как дурак, и слушал. Воздух в квартире был затхлый, словно давно не проветривали и вдобавок неделю не выносили мусорное ведро. А еще со стены исчезло зеркало.
Отсмеявшись, Марина снова посмотрела на мужа и скомандовала:
– Мой руки и ужинать.
– Зеркало куда подевалось?
– Разбилось, я вынесла его на помойку, – пожала плечами Марина.
В ванной Олег не обнаружил зеркала, висевшего над раковиной. Вымыл руки, вытер, пришел на кухню и спросил:
– То, что в ванной, тоже разбилось? Просто так, сами по себе, оба зеркала взяли и…
– Не задавай вопросов, если не уверен, что готов услышать ответ, – проговорила Марина, и от ее мерклого, змеиного взгляда ему стало дурно.
Олег сел к столу, жена поставила перед ним тарелку. В ней болталась неаппетитная на вид густая жижа. Кусочки овощей были нарезаны небрежно, вместо мяса плавали странные ошметки.
– Суп сварила, – произнесла Марина. – Попробуй, вкусно.
– А сама почему не ешь?
Жена не ответила на вопрос, вместо этого проговорила:
– Тебе сегодня целый день названивали.
– Кто?
Она усмехнулась.
– Никак не поговорить, верно?
Олег взорвался. Ему было так неловко, дико и вместе с тем жутко, что он не мог больше терпеть. Вскочил со стула, выплеснул варево из тарелки в раковину и проорал:
– Да что с тобой? Что происходит? И кто, по-твоему, должен мне звонить?
Она не отреагировала, вышла из кухни.
Олег стоял, тяжело дыша, жалея, что давно бросил курить. Руки тряслись, в голове беспорядочно метались обрывки мыслей. Через некоторое время, чуточку успокоившись, он двинулся к двери и, проходя, посмотрел в раковину, подумав, что надо бы смыть остатки супа.
Увидев, что находится на дне мойки, Олег отшатнулся, шарахнулся к стене. Земля. Черная, жирная земля, в которой копошились белые черви.
Хватаясь за сердце, он выскочил из кухни. Марина стояла в прихожей, широко расставив ноги, склонив голову, улыбаясь краешком рта. Руки она убрала за спину, и во всей ее позе было что-то настолько неестественное, что Олег испугался еще сильнее, даже про землю и червей позабыл.
– Марина, – прошептал он, когда вновь обрел способность говорить. – Твой суп…
Она глядела искоса, неловко вывернув шею.
– Не нравится? – Резко вскинула голову. Позвонки хрустнули. – А у меня теперь забот полон рот! Полон рот! – Жена оскалилась, словно желая это продемонстрировать. – И времени нет. Давай-ка спать ложиться. Поздно уже.
– Поздно? – растерялся он и поглядел на часы.
Когда вернулся с работы, было около семи. Олег полагал, что прошел максимум час, однако стрелки замерли на отметке десять вечера.
Быть такого не может! Но тьма за окнами была плотная, а в окнах соседних домов горел свет. Марина права: поздно, нужно ложиться спать.
Жена развернулась и неуклюжей, косолапой походкой направилась в спальню.
– Душ не примешь? – спросил он.
– Я и без того чистая. А ты помойся и приходи, не заставляй себя ждать. Все равно ведь придется.
«Что придется? Почему она так странно говорит и ведет себя?»
Олег закрылся в ванной. Просидеть бы здесь всю ночь… Абсурд! Он что, боится собственной жены, с которой прожил столько лет?
Мыкались по общежитиям, потом квартиру получили, обустраивали. Работали, отдыхать ездили (правда, в последнее время жена чаще на дачу, а он – в санаторий). В театры ходили, на выставки. Мать Олега, покойница (умерла два года назад, во время Олимпиады, смотрела по телевизору, как Олимпийский Мишка в небо улетает, и скончалась), очень любила Марину. Невестка готовила вкусно, была мягкой, деликатной; всегда старалась угодить свекрови. Детей, правда, у супругов не было: Марина хотела, но Олег был против, от них суета и шум. А он человек науки.
И вот эту свою Марину, тихую и скромную женщину, он боится?!
Вымывшись, Олег насухо вытерся, бросив взгляд на то место, где прежде висело зеркало. Чертыхнулся про себя: что на Маринку нашло? Климакс, может? Говорят, женщины тяжело переносят этот период.