В прошлом году ему подарили бинокль, и, наведя оптику на лицо Диминой «новой мамы», Саша видел, что синяк исчез с ее лица, отечность спала. Настя не только стала свежее и моложе, у нее выросли выбитые когда-то зубы! Одежда на ней и Диме теперь была новая, прически – аккуратные.
– Настька пить бросила, – рассказывала бабушка родителям Саши на кухне. – За ум взялась. Работу, что ли, нашла? Не знаю, но деньги завелись, это точно. Ремонт у них, похоже, начался. Приоделись оба. Зубы она вставила. И так быстро все! Удивительное дело.
Саша, в отличие от родных и соседей, не удивлялся. Лесной демон вживался в мир людей, и у него явно были способы сделать это эффективно.
Наверное, прежде это существо могло обитать только в лесу, но Дима открыл ему дорогу в наш мир, принеся в жертву никчемную, ненавистную мать. Теперь создание, облачившееся в личину Насти, расхаживало среди людей. Однако вряд ли его намерение состоит лишь в том, чтобы обустроить и украсить жизнь Димы. Он-то, может, по наивности так и считает, только Саша в этом сомневался.
Он трясся от ужаса, уверенный, что «новая мама» не ограничится Настей. А еще боялся, что в лесу может обитать не одна-единственная жуткая тварь, жаждущая обрести человеческое обличье.
И вскоре получил подтверждение своим опасениям.
Диму больше не били: «новая мама» встречала и провожала его в школу. Дворовые пацаны смотрели на них, но, разумеется, обижать подростка при матери не решались. А вскоре Саша увидел, как «новая мама» говорит о чем-то с Шурупом, и тот кивает с глуповато-восторженным видом (совсем как Дима не так давно на лесной поляне). Они поговорили, а после вместе двинулись прочь со двора.
Саша был уверен, что знает, куда «новая мама» повела Шурупа.
Спустя некоторое время Саша с ужасом заметил изменения в Шурупе. Если раньше этот парень пугал его по вполне прозаическим причинам, то теперь улыбающаяся физиономия, новая стрижка, непривычно опрятная одежда наводили мистическую оторопь.
Теперь их было уже двое, два лесных чудовища среди людей, которые ничего не знают, ни о чем не подозревают.
А через неделю, на излете мая, вся шайка Шурупа перестала быть людьми. Их главарю ничего не стоило заманить дружков в лес, а о том, что там случилось, догадаться было несложно.
Сезон охоты шел полным ходом, люди уходили в лес, а вместо них оттуда возвращались двойники, кошмарные монстры. Их становилось все больше, число подменышей росло. Что они будут творить с людьми? Как быстро доберутся до Саши и его родных?
Ему оставалось надеяться лишь на то, что квартира скоро продастся: ее наконец-то выставили на продажу, покупатели уже приходили, риелтор уверяла, что спрос хороший. Еще немного – и Саша и его родные переедут отсюда. Этот дом, двор и все жильцы – люди и нелюди – останутся в прошлом.
Саша радовался, пока ему не пришла в голову ужасная мысль.
Родители ведь хотят купить участок на природе, в коттеджном поселке. Возле леса! Леса, в котором, возможно, тоже обитают чудовища.
А следом пришла и вторая мысль, еще более ужасающая.
Про Настю, Шурупа и остальных Саша, по крайней мере, знал; в случае чего, находился бы во всеоружии, был готов сопротивляться. Но кто знает, за какими еще лицами скрываются лесные демоны? Кто в новом поселке, на соседней улице, в твоем городе человек, а кто монстр в человеческом обличье?!
В любой момент улыбающаяся маска сползет – и на тебя уставится морда чудовища. Ты не сможешь распознать врага до последней минуты, до того момента, пока не станет слишком поздно…
Таинственная история
На юридический я мечтал поступить сколько себя помню. Не потому, что юрист – модная профессия. Не было у меня и намерения стать крутым адвокатом, судьей или нотариусом, зарабатывать громадные деньги.
Дело было в другом. Я грезил о работе следователя, мечтал раскрывать уголовные дела и ловить бандитов, зачитывался детективами и пытался угадать, кто преступник. Примером для меня был дед, который всю жизнь проработал опером, ушел на пенсию старшим оперуполномоченным, в звании майора.
Дед и бабушка жили в соседней квартире, и на протяжении всех детских лет я кочевал из родительской квартиры в их. Время, когда дед пропадал на работе, помню плохо; на моей памяти он пенсионер и домосед, у которого всегда найдется время для внука.
– Детей не растил, жил на работе, теперь наверстываю, – говорил он.
От поступления на юридический факультет дед меня не отговаривал, но и особого восторга не выказывал.
– Трудная работа, собачья, – говорил он, а бабушка вздыхала, качала головой. – Хотя за время учебы, может, одумаешься, захочешь в нотариусы податься.
Я был уверен, что не одумаюсь.
О том, что меня зачислили в юридический институт при МВД России, который был в нашем городе, первым узнал, конечно, дед. Я ему сразу позвонил, потом прибежал рассказать.
– Форму станешь носить, строем ходить, – вздохнул дед, – ну смотри, сам выбрал. Мог и на обычный юрфак податься.
Бабушка хлопотала на кухне: пекла пироги. Вечером предполагался торжественный ужин в мою честь, родители (они у меня врачи-хирурги) должны были в кои-то веки вернуться домой вовремя. Мы с дедом сидели в комнате, и теперь, когда почти стали коллегами, я и спросил, были ли в его практике преступления, которые он не сумел раскрыть, которые до сих пор не дают покоя. Что-то необычное, загадочное.
Если честно, думал, дед отговорится, но он вдруг посмотрел на меня странным взглядом, в котором сквозила неуверенность, и произнес:
– Есть кое-что. Одно дело меня мучило долгие годы. Никогда никому не рассказывал, но, может, пришло время поделиться.
Я затаил дыхание: вот так предисловие! А дед между тем продолжал…
…Холод стоял страшный. Зима взялась за дело круто, третью неделю трещали сибирские морозы. Вызов поступил в восемь вечера, когда я уже собирался домой, отсыпаться. Почти сутки провел на ногах.
На первый взгляд показалось, что ничего особенного не ждет: смерть в результате удушения, погибший – молодой парень, вчерашний студент. Повздорил с кем-то, возможно, из-за девушки. Всякое бывает. Тем более на столе стояла ополовиненная бутылка вина. Стакан, правда, всего один, но убийца, конечно, старался следы замести.
Тетя пострадавшего, которая и вызвала милицию, перебудила своими криками весь дом. Была это, кстати, обычная панельная пятиэтажка в спальном районе. Женщина убивалась и голосила: погибший парень, Артемий, был ей как сын, единственный ребенок покойной сестры, которого она воспитывала с десяти лет.
– Одна я осталась на всем белом свете, – рыдала женщина. – Темочка уж такой хороший был, такой славный мальчик.
Как выяснилось, славный мальчик Артемий проживал в квартире недавно, переехал после смерти покойной бабушки. Соседи на него не жаловались, был он и вправду тихий, спокойный парень из тех, кто готов донести тяжелые сумки и уступить место в трамвае.
Обычно, приходя на работу (трудился в конструкторском бюро), Тема звонил тетушке, но в тот день звонка не было. Она не стала беспокоить, ждала, но к пяти вечера выяснилось, что Артемий на работе не появлялся. Тут тетушка запаниковала всерьез, побежала к нему домой, но дверь никто не открыл. В результате квартиру пришлось вскрывать, а внутри обнаружился Артемий, погибший, судя по всему, накануне вечером.
Казавшееся простым дело вскоре стало представляться совсем иначе. Как ни бились, мы не нашли в квартире ни малейшего следа присутствия посторонних лиц. При этом никто не протирал поверхности и не мыл полы, пытаясь скрыть отпечатки. Хуже всего то, что дверь была заперта изнутри не только на два замка, но и на задвижку, открыть ее снаружи никто не смог бы. Получалось, что Артемий закрылся в квартире сам и был на момент смерти один.
Окна тоже были закрыты, этаж – четвертый, никак не подберешься, вдобавок и балкона нет (если предположить, что преступник поджидал Артемия там, а после убил, вылез обратно и ушел).
По всему получалось, что никто в квартиру не входил, жертва находилась там одна. Никаких следов, зацепок, но при этом никаких сомнений: Артемий был убит, задушен, душили его шарфом, который так и остался на шее.
Мотива нет, подозреваемых нет, дело разваливалось на глазах.
«Агата Кристи какая-то, – думал я. – Убийство в закрытом помещении, герметичный детектив».
Я делал все, что положено, опрашивал, копал, где мог, чертил схемы, искал зацепки, но так ничего и не добился. Постепенно преступление стало забываться, его вытеснили другие, в них недостатка не было, так что все силы и ресурсы были брошены на новые дела.
Тетка Артемия несколько месяцев ходила, жаловалась, плакала, требовала найти убийцу, но в итоге сдалась и она. А вскоре скончалась.
Прошло несколько лет. О странном деле Артемия я иногда вспоминал, доставал папку, перебирал бумаги, убеждался, что сделал все возможное, и убирал папку на полку.
Через четыре года нам пришлось снова ехать в дом на улице Революции. Еще не зная подробностей, я почему-то был убежден, что все случилось именно в той квартире. Так и вышло.
Обстоятельства дела были словно под копирку. Жертвой снова оказался молодой человек, на сей раз не коренной житель нашего города, а командировочный, иногородний. Звали его Дамиром, в злосчастной квартире он поселился временно, на полгода. Жилье ценному сотруднику предоставило предприятие. Однако Дамир не пережил там и одной ночи.
Все повторилось: смерть в запертой изнутри квартире, никаких свидетелей, видевших, что туда заходил кто-то подозрительный. Ни улик, ни отпечатков, ни следов пребывания посторонних. Тело покойного лежало на полу в прихожей, несчастный был задушен, шарф (его же собственный) обмотан вокруг шеи.
Я проверял, но не нашел никаких нитей, которые связывали бы Дамира с Артемием. Дамир был разведен, на девять лет старше Артемия, которому на момент смерти исполнилось двадцать четыре. Трудились они в разных сферах, не имели общих знакомых. Собственно, у Дамира в городе знакомых вообще не было, если не считать коллег. Он приехал сюда впервые. Чтобы умереть.