Это также означало, что единственное, что он чувствовал, глядя на нее, — это злость и неприязнь.
Он поставил ее между мечом и топором палача. Чтобы иметь хоть какую-то надежду на победу, ей придется согласиться на его условия, оставаясь без Хранителя, который мог бы помочь ее делу. Эш пришлось стиснуть зубы и сделать очень глубокий вдох, прежде чем она смогла заставить себя согласиться.
Она едва успела кивнуть.
Ответ Драма был резким. Уступив, он поднялся на ноги и повернулся, чтобы уйти.
— Мы сделаем это на улице. Через несколько часов мои сестры приведут свои семьи на ужин. Я не хочу, чтобы это их коснулось.
Эш расправила плечи и последовала за ним. Она не хотела, чтобы хоть частица Тьмы коснулась и его семьи. Именно поэтому она потребовала от него помощи.
— Эш, тебе нужна моя помощь? — тихонько позвала Мэйв из своего гнездышка на диване. — Ему нужно прикоснуться к тебе, чтобы найти Хранителей?..
— Нет. — Эш покачала головой. — Он знает, что такое Страж. Если у него есть возможность найти их, он сможет сделать это и без того, чтобы ты показывала ему то, что видела.
Мэйв кивнула, ее лицо все еще было озабоченным. Эш проигнорировала желание утешить ее. Она не думала, что может что-то ей дать. Тихонько последовав за Драмом, она вышла на кухню и закрыла за собой дверь Драммондов.
Глава 11
В третий раз за этот день Драм вышел из дома матери. В отличие от прошлого раза за ним следовал не упрямый Страж, намеревавшийся использовать его в своих целях, а звуки смеха, веселая болтовня и знакомые голоса, возвышавшиеся в песнях.
Его семья осталась внутри, заполнив гостиную и заняв все места, которые только можно было найти. Животы были полны, а напитки еще текли рекой, и клан Драммонд устроил импровизированную вечеринку.
Ему нужно было отвлечься на мгновение.
Под его ботинками хрустели гравий и щебень, когда он пересекал дорогу и стоянку. Недалеко от сарая, который его отец переоборудовал под гараж, когда открыл свой бизнес и стал механиком, находилась сухая каменная стена, построенная за несколько поколений до того, как его прадед впервые занялся сельским хозяйством на этих полях.
Поля были сданы в аренду соседям уже более двадцати лет назад, и, хотя Драммонды все еще ходили по ним, никто из них не зарабатывал на жизнь обработкой земли и посадкой семян. Многое изменилось.
Но стена все же сохранилась, и Драм оперся на нее руками, глядя в звездную ночь. Он втянул полной грудью свежий деревенский воздух, задержал его на мгновение, а затем медленно выдохнул. Напряжение никуда не делось. Оно осталось на месте, плотным кулаком сжимаясь в животе. У него был тяжелый вечер.
Он фыркнул от такого преуменьшения. Тяжелый — это верное слово, но, вероятно, не самое точное. Все началось с его неудачных поисков Стражей, и даже компания его дружной семьи не смогла его спасти.
Он оказался в ловушке собственных слов и собственной неудачи. Так как он не смог указать Эш на других ее сородичей, то был вынужден продолжать работать с ней.
Когда Драм открыл глаза после поиска, ему хотелось солгать, и это едва не утянуло его под воду. Первой мыслью было, что она не может читать его мысли. Она понятия не имела, что он видел или не видел. Он мог выдумать что угодно, послать ее в погоню за диким гусем в самую глубь Амазонки или в самую отдаленную точку монгольских степей.
Она бы не заметила разницы, пока не стало бы слишком поздно. Его губы открылись, язык готов был произнести слова, которые освободили бы его от этого сюрреалистического кошмара обязательств, но она пристально смотрела на него, выражение ее лица было спокойным, но ожидающим, и он не смог этого сделать.
Он рассказал ей, что именно увидел.
— Я видел четверых, — сказал он ровным тоном. — Мэйв все правильно поняла. Четверо уже здесь. Но есть еще две статуи — они все еще спят. — он увидел, как триумф и волнение начинают наполнять ее, и поспешил закончить. — Но я не знаю, где их искать. Только не здесь. Не в Ирландии. Но полагаю, что это так же полезно, как сказать, что они не на Марсе. Может быть, один из них находится в Америке, потому что это, конечно, сужает круг поиска.
Эш хмыкнула и закрыла глаза, ее подбородок опустился, словно она приняла удар на себя. Через мгновение она подняла голову, и выражение ее лица прояснилось, не выражая ничего, кроме твердой решимости.
— Спасибо.
— Не благодари меня, — выплюнул он. — Я ни черта не нашел. Похоже, это начало прекрасной кровавой катастрофы.
Затем он ушел обратно в дом, оставив ее в пустом гараже и захлопнув за собой дверь кухни.
Она не заслужила этого. Его охватило сожаление. Она не виновата в его неудаче. Даже если он сказал ей, чтобы она не ждала ответов, логически Драм понимал, почему она рискнула — потому что у нее не было выбора. Эш не была причиной того, что он оказался в такой ситуации; это была судьба. Кто-то наверху чертовски смеялся над ним.
МАЙКЛ СТИВЕН ДРАММОНД, ХРАНИТЕЛЬ.
БЕЗДАРНЫЙ ЭКСТРАСЕНС. НЕ УМЕВШИЙ ИСКАТЬ ВЕЩИ. ПРОИЗНЕСШИЙ ОДНО СЛУЧАЙНОЕ ЗАКЛИНАНИЕ.
Он должен завести себе веб-сайт и заняться бизнесом на случай, если затея с публичной деятельностью провалится.
«Боже милостивый, какой ужас».
И как будто вся эта ситуация с горгульями, демонами, магией, концом света была недостаточно сложной, он обнаружил, что даже ярость, ненависть или горькая обида не могут хоть как-то повлиять на его влечение к нечеловечески красивой Эш.
Драм чувствовал себя нелепо. Эта женщина даже не принадлежала к его проклятому виду, а он не мог оторвать от нее ни глаз, ни мыслей. Черт, он даже не был уверен, что называть ее женщиной — это подходящее слово.
В конце концов, разве это слово не подразумевает человечность, на которую женщина-Страж никогда не претендовала? Впрочем, в том, что она женщина, сомнений не было, так что здесь вопрос отпадал. Эш был женщиной, Драм — мужчиной, и его гормоны не теряли времени даром, напоминая ему о связи между этими двумя фактами.
Мысли о ней приносили тепло, достаточное, чтобы согреться в прохладном ночном воздухе. Он не потрудился захватить куртку, так как воздух внутри перегрелся от скопления тел, прижатых друг к другу в тесном пространстве. Ему хотелось охладиться, но, если он собирался это сделать, то должен был подумать о чем-то другом.
Драм готов был поклясться, что слышит смех ангелов, когда объект его одержимости появился рядом с ним и повторил его позу, прислонившись к каменной стене. Он напрягся, но, когда она ничего не сказала, а просто посмотрела на темнеющий пейзаж, вернулся к созерцанию того же вида и почувствовал, что постепенно расслабляется.
Некоторое время никто из них не разговаривал. Слышался лишь шелест листьев и трав, жужжание насекомых и изредка крик ночной птицы. Он не назвал бы эту паузу мирной, поскольку ничто не могло снять накопившееся между ними напряжение, но она была тихой, без резких слов и обиженных взглядов, и он решил довольствоваться малым.
— Твоя семья очень привязана друг к другу, — наконец сказала Эш, ее голос едва заметно дрожал. — Тебе повезло, что вы есть друг у друга. Хотя я думаю, что временами они становятся немного невыносимыми.
Он усмехнулся.
— Ты не единственная, кто так говорил.
Не это ли было одной из причин, по которой он покинул вечеринку и остался здесь один? Он удивился, что Эш так долго продержалась среди этого хаоса. Но Драм не упустил нотку тоскливой зависти, прозвучавшую в ее словах.
— Две твои сестры старше тебя? Те, у которых есть дети.
— Силь и Сорша. Силь — самая старшая. Она и Колин — родители Стивена и Изабель. Сорша и Джон ответственны за остальных троих.
— А Мира младшая.
Он кивнул.
— На три года младше меня, на четыре старше Мэйв. Они с Соршей обе унаследовали мамин талант к врачеванию. Сорша — акушерка, а Мира проходит ординатуру в больнице в Корке.
— Твоя мама была очень рада видеть вас всех вместе в своем доме сегодня вечером.
— Обычно мы собираемся в одном месте только на Рождество. — он пожал плечами. — Полагаю, так бывает. У каждого своя жизнь.
Эш снова замолчала, а Драм обдумывал свои слова. Действительно ли последний раз его семья собиралась вместе почти год назад?
Младшему ребенку Сорши и Джона на прошлое Рождество исполнилось всего пара недель, так что семья сразу после воссоединения на крестинах погрузилась в праздничное безумие. С тех пор он время от времени видел каждого из них, но не более двух-трех в одном месте одновременно.
«Это странно», — размышлял он, когда до него дошла реальность происходящего. Когда отец был жив, семья, казалось, постоянно наступала друг другу на пятки, спотыкалась друг о друга даже… особенно… когда Драм хотел побыть наедине.
Но Стивен Драммонд умер вскоре после помолвки Сорши, более десяти лет назад, и с тех пор его дети выросли и обзавелись собственными семьями. Что бы подумал его отец, если бы увидел их сейчас?
Этот вопрос только усилил замешательство Драма. Ему казалось, что все, что раньше имело смысл, превратилось в огромную головоломку, и он даже не мог понять, какое изображение должно получиться из кусочков, когда ему удастся снова собрать их воедино.
И снова в тишине раздался тихий голос Эш.
— Я не буду заставлять тебя продолжать помогать мне, человек, — сказала она. — Я освобождаю тебя от любых обязательств передо мной. Я просто хотела сказать тебе это.
Впервые то, что его назвали человеком, не вызвало у Драма ощущения, будто его только что оскорбили. Она употребила это слово не потому, что ей было трудно запомнить его имя, а просто потому, что он был именно таким. И тем, кем она не была.
Она оттолкнулась от каменной стены и повернулась, чтобы уйти. Рефлекторно Драм протянул руку и схватил ее за плечо, останавливая.
— Что ты сказала?
Эш замерла, но не попыталась вырваться из его хватки.
— Ты слышал меня. Я больше не буду заставлять тебя помогать мне, не буду ждать, что ты пойдешь дальше в этой битве. Я понимаю, что это моя битва и только моя.