А ведь он пытался помочь этому придурку. В наше время люди не испытывали чувства благодарности. Может быть, сейчас самое время забыть о нем и поторопиться домой?
Прежде чем Драм успел собраться с мыслями и предложить это сестре, чудовище издало еще один пронзительный вопль и полоснуло длинными когтистыми пальцами по лицу человеку в черном. Фигура вскрикнула и отшатнулась назад, подняв руки, чтобы выпустить не огненный шар, а красную молнию.
Существо отпрыгнуло в сторону, и молния, пролетев мимо, врезалась в сырую землю. При ударе земля содрогнулась почти так же сильно, как перед появлением существа.
Мощный взмах крыльев поднял тварь в воздух высоко над стеной сада. Драм видел, как оно приготовилось к атаке, и человек в черном, должно быть, заметил то же самое, потому что, прежде чем чудовище успело нанести удар, фигура в черном вскочила на ноги и побежала сквозь тени прочь от аббатства по скользким от дождя улицам Дублина.
Раскаты грома и молнии прекратились, как будто кто-то щелкнул выключателем, погрузив землю во тьму. Почему-то даже огни близлежащих улиц казались приглушенными, оставляя Драма и Мэйв беспомощными, как котят, еще не открывших глаза. Однако Драм мог слышать и даже в темноте различил мягкий стук о землю и порыв воздуха, когда что-то быстро двинулось к нему.
— Кто ты? — потребовал голос.
Драм не был готов ни к вопросу, ни к звуку голоса. Во-первых, потому, что не успел разглядеть, что это парило над головой в белой вспышке молнии, а затем атаковало враждебную фигуру в темной одежде.
Расстояние между ним с сестрой и темнотой освещалось лишь редкими огненными шарами и разрядами молний, от которых исходили только тревожные вспышки, пойманные на лету.
Во-вторых, Драм на мгновение опешил от вопроса, потому что, кто бы ни говорил, голос принадлежал женщине. Очень сердитой женщине.
Инстинктивно Драм заговорил голосом, который отточил за долгие годы жизни с пятью независимыми женщинами… успокаивающий, но не покровительственный.
— Майкл Драммонд. А это моя сестра. Мы не представляем для тебя угрозы.
Голос усмехнулся.
— Как будто человеческий мужчина, швыряющий камни, и дрожащая девушка могут угрожать Стражу. Вы ночные?
Драм покачал головой, моргая, пока мир медленно обретать ясность. Глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к полумраку после резкой смены освещения, но вскоре он обнаружил, что смотрит в самое необычное лицо, которое когда-либо видел. Лицо, чья изогнутая губа и сверкающий клык требовали немедленного ответа.
Жаль, что единственный ответ, который он мог предложить, был больше похож на вопрос.
— Прости, что?
Лицо напряглось, как и кулак, который, как он заметил, вцепился в его рубашку спереди, удерживая на месте.
Драм хорошо знал, как выглядит лицо разгневанной женщины, но лицо у существа, стоявшего перед ним, было совсем другое. «У женщины», — пожалуй, лучше назвать существо женщиной, потому что оно безошибочно было ею и еще более безошибочно — не человеком.
У нее была бледная кожа, почти серая, похожая на известняк, который часто можно увидеть на зеленых полях Ирландии. Это была первая подсказка, хотя он готов был поспорить на свой последний евро, что, если бы он осмелился прикоснуться к ней, то под его пальцами кожа оказалась бы мягкой и упругой. Но клыки не позволили прибегнуть к подобному исследованию.
Клыки, как и остальные черты лица, прочно сидели на нечеловеческой статуе. Хотя они были четкими, словно сделанные рукой мастера, в их форме было что-то потустороннее… скулы слишком резкие, глаза немного длинные. Переносица казалась несколько приплюснутой, а брови, словно острием ножа, срезаны над такими темными глазами, что в черноте не было видно зрачка, а в глубине, казалось, мерцало красное пламя.
Он обнаружил, что встревожен тем, как крепко она одной рукой вцепилась в его рубашку. При росте шесть футов три дюйма (190 см) и весе чуть меньше двухсот фунтов (90 кг), чтобы потрясти Майкла Драммонда, требовалась определенная сила, но эта женщина сделала это одной рукой так же непринужденно, словно подняла чайник.
Она зашипела, и это заставило его подумать, что, возможно, он пропустил что-то важное, пока ее изучал. Его мать была бы потрясена отсутствием у него манер.
— Я спросила, ты из Общества, человек? — повторило существо. — Мне показалось странным, если бы верный Академии человек решил бросить оружие в одного из воинов, которым он призван служить.
Драм покачал головой.
— Прости, но я понятия не имею, о чем ты говоришь. Какая Академия? Ты права в том, что я человек, но мне еще предстоит узнать, что это для тебя значит.
Где-то позади него Мэйв тихо пискнула. Он бы назвал этот звук хныканьем, но в прошлый раз она так сильно ударила каблуком своей туфли по его ноге, что он хромал три дня.
Вспомнив о ее присутствии, он подавил восхищение, вызванное появлением перед ним женского существа, и сосредоточился на более важных делах.
— В любом случае, сейчас разговор идет не об Академии, — сказал он, придав своему тону немного стали. — Более важный вопрос заключается в том, намереваешься ли ты причинить вред моей сестре или мне.
Существо издало звук, похожий на рычание, и отпустило его рубашку. Неожиданное движение нарушило его равновесие, и Драм, как идиот, упал на задницу.
— Я не причиняю вреда людям. Мои враги — Общество и Тьма, а не вы. — поднявшись на ноги, серая женщина перевела взгляд на Мэйв и задала вопрос. — Если вы не члены Академии, то, боюсь, дела обстоят хуже, чем я предполагала. Планируется что-то злое. Мы все должны уйти подальше отсюда.
Мэйв снова пискнула, соглашаясь, но Драм предпочел не торопиться. Вообще-то, после того как он получил полное представление о странном женском существе, хмуро взирающей на него, ему определенно хотелось не торопиться.
Она была великолепна.
Человек или нет, но женщина выглядела, словно из его фантазий. Фигурой, как воительница-амазонка, она не только соответствовала его росту, но и, пожалуй, превосходила его на два-три дюйма, а от каждого ее изгиба у мужчины замирало дыхание.
Драм знал это совершенно точно, и не только потому, что ему вдруг стало трудно выполнять обыденную работу — дышать, но и потому, что ему посчастливилось хорошенько ее разглядеть.
Одетая в тунику, обнажавшую руки и левое плечо и заканчивавшуюся на середине сильных, пышных и самых эффектных бедрах, которые когда-либо видел Драм, женщина, казалось, не была обеспокоена ни своим скудным нарядом, ни прохладой ночного воздуха. Напротив, ее внимание было сосредоточено, взгляд расфокусирован, кончики крыльев трепетали, когда она стояла почти так же неподвижно, как готическая статуя, на которую она походила.
Эти крылья завораживали его. Огромные и мощные, они, должно быть, легко достигали двенадцати футов или даже больше в развернутом виде, но сейчас они прижимались к спине женщине. Но, даже в этом случае, их кончики почти касались земли рядом с концом толстого, укороченного хвоста, а первые суставы простирались над головой, создавая при плохом освещении впечатление рогов. По краям хвоста виднелись перья, но по форме он больше напоминал летучую мышь, чем птицу. Получился убедительный гибрид, не поддающийся ни правилам, ни ожиданиям.
Но это дало понять, кем она была.
Горгульей.
Если оставить в стороне невозможность того, чтобы такое существо ожило и бродило по земле, он не мог найти другого объяснения. Черты лица, крылья, тысяча оттенков серого, в которые окрашены ее кожа, волосы и одежда — все это имело только одно логичное… (крайне нелогичное) объяснение.
Конечно, были и более тонкие детали. Например, у нее были клыки… длинные, острые, грозные зубы, явно предназначенные для того, чтобы пронзать и разрывать плоть. А на сильных тонких пальцах красовались смертоносные когти, которые, по мнению Драма, без труда порвали бы рубашку и даже грудь и вырвали бы сердце прямо из груди.
Головокружение на минуту затуманило его зрение, пока этот образ мелькал и исчезал из его сознания. Он вознес молитву, благодаря за то, что не успел подумать об этом, пока она еще держала его в руках. Он мог бы шмыгнуть или, по крайней мере, заплакать, как маленькая девочка. Очень плохо для его имиджа.
Он попытался отвлечься, переключив внимание с ее рук на ноги… что было нелегко, учитывая их поистине впечатляющий вид… но это привело к тому, что его взгляд упал на ступни, на которых были когти. Спереди и сзади, и, судя по их форме, они явно были приспособлены для того, чтобы сидеть высоко на узких уступах зданий.
Как у горгульи.
Что же, во имя небес, здесь происходило?
Не успел он озвучить этот вопрос или его более дипломатичную версию, как земля под ним снова дрогнула. По крайней мере, на этот раз он уже сидел на заднице, и падать было некуда, но от ощущения твердой земли, накатывающей, как волны на Ирландском море, у него все равно забурчало в животе. Драм считал себя достаточно хорошим моряком и никогда не страдал от морской болезни, но, когда земля двигалась как вода, человеческий инстинкт восставал против неправильности этого.
Движение сопровождалось низким грохотом, похожим на гром, но более глубоким и угрожающим. Над шумом послышалось рычание горгульи и крик сестры.
Выругавшись себе под нос за то, что забыл о ней, увлекшись мифическим существом, ожившим на их глазах, Драм направился к Мэйв. От мысли идти пешком он отказался почти сразу. Не в силах стоять на ногах, когда земля под ногами брыкалась, как необъезженная лошадь, он пополз, не обращая внимания на мокрую траву и грязь, которые быстро облепили ладони и штанины.
— Спокойно, Мэй, — успокаивал он, обнимая ее, как только оказался достаточно близко. — Это всего лишь землетрясение. Оно скоро закончится.
Она прижалась к нему крепко, как обезьянка.
— Это Ирландия. У нас не бывает землетрясений.
Драм это знал, но что ему еще было сказать? Земля все еще дрожала под ними; следовательно… землетрясение.