Она погладила его необъятную грудь, ощутив кончиками пальцев жесткость черной поросли. Взяв ее за руки, Патрик завел их ей за голову.
— Мисс Нетерпение, я хочу увидеть твою грудь, — хрипло шепнул он.
Кэтрин не могла вырваться из захвата, чтобы прикрыться. Бесстыдно топорщились налившиеся соски. И в этот момент ей захотелось стать самой красивой женщиной из всех, кого он когда-либо видел, трогал или укладывал к себе в постель.
Патрик вдоволь насмотрелся. Наклонился, провел губами вниз, вдоль горла, пробуя ее на вкус, словно загипнотизированный ощущением шелковистой нежности ее плоти. Наконец, взяв ее груди в ладони, он нагнулся к ней и поцеловал в губы.
Она не могла оторваться от него, жадно целуя в ответ. Приоткрыла губы, словно приглашая его войти. С готовностью встретила жесткие, требовательные движения его языка. Запустив ему пальцы в густые черные волосы, притянула к себе и сама принялась ласкать его языком. Потом у нее дрогнули и поднялись ресницы, и она заглянула ему прямо в душу.
Патрик был готов поспорить, что еще ни с кем она так не целовалась, что для нее это было открытием. Она упивалась поцелуями, их вкусом, жаром, скользкими касаниями, но этого ей было мало. Он отстранился, сел на корточки у нее между ног и оглядел ее. Медленно, наслаждаясь, потянул вверх ее килт, пока не открылся треугольник черных шелковистых волос внизу живота. Потом осторожно отстегнул булавку, соединявшую края шотландки, и разложил ее на траве, по бокам.
— Патрик, я хочу…
Она не знала, чего хочет. Только знала, что хочет.
— Я знаю, чего ты хочешь… что тебе нужно…
Он вытянулся рядом на траве. Перебрал волосы на лобке, пощекотал, легонько похлопал и погладил ее. Потом он раздвинул ей бедра и уткнулся в них лицом. И не мог удержаться. Сначала поцеловал, а потом начал ласкать языком укрытый между складок розовый бутон, который напрягся, увеличился, словно готовясь распуститься цветком страсти. Язык вошел в сладковатое лоно, и Кэтрин вскрикнула, еще теснее прижимаясь к его лицу. Она стремительно стала возноситься к пику, пытаясь сдержать нарастающий изнутри взрыв. Потом сдалась, и взрыв наслаждения сокрушил ее, жидким пламенем растекаясь по жилам.
Патрик подмял ее под себя, легкими поцелуями касаясь кудрявых волос, в страшном беспорядке упавших на лоб. Он сам был на пределе, но все-таки каким-то образом контролировал себя, чтобы не дать выплеснуться грубой похоти, которая копилась в нем уже несколько недель.
Прижимаясь щекой к его груди, Кэтрин слышала, как громко бьется там сердце, слышала, как чисто, — мужчиной! — пахнет его кожа. Ее всегда одолевало любопытство, чем мужчины занимаются с женщинами. И теперь она узнала кое-какие их тайные ритуалы. Вновь приобретенное знание воодушевило ее. Сейчас она была готова к тому, чтобы пройти этот путь до конца, до самого интимного момента, когда мужчина и женщина соединяются телами.
— Твои губы нечто умопомрачительное, но я хочу, чтобы ты любил меня вот этим.
Ее рука скользнула вниз.
Патрик застонал.
— Кэтрин, это невозможно.
— Почему? — спросила она, сбитая с толку.
— Потому что я слишком большой, а ты — миниатюрная, и быстренько покувыркаться в траве не получится, — начал объяснять он. — Нужна спальня, нужна кровать и целая ночь впереди, чтобы добиться того, о чем я мечтаю. А сейчас — нет!
— Ты обязан! Ты будешь заниматься со мной любовью, Патрик Хепберн! — приказала она.
— Почему тебе это так важно, Кэтрин?
— Потому что я хочу избавиться от тебя, Хепберн! Ты меня словно околдовал. Я терпеть тебя не могу, но меня физически к тебе тянет. Это какая-то навязчивая идея. Меня это пугает. Надо избавиться от мыслей о тебе, чтобы потом вернуться домой и выйти замуж за какого-нибудь подходящего английского аристократа.
Он напряженно смотрел на нее, скрывая страх, который вызвали в нем ее слова. «Никогда ты не выйдешь за долбаного английского аристократишку!»
Патрик взял ее руки в свои и поочередно поднес к губам.
— Спокойно, Кэтрин, спокойно. Сначала тебе нужно получить от королевы разрешение на брак.
— Только до совершеннолетия. Но в марте мне исполнится двадцать один.
Он улыбнулся одними губами — глаза не улыбались.
— Если тебе так хочется стать женщиной, разве я могу отказать тебе в этом?
Кэтрин присела на пятки, готовая к тому, что сейчас произойдет. И все равно ей стало не по себе.
— Когда?
Она казалась маленькой, хрупкой и беззащитной, как ягненок, предназначенный для заклания. Патрик вдруг почувствовал к ней нежность.
— До восхода луны.
Он увидел, как она с облегчением вздохнула: он не отверг ее.
Она сказала:
— Во время скачки с диким табуном мне было радостно, как никогда. Спасибо, что позволил ощутить, что это такое. Это была редкостная возможность почувствовать свое единство с другими живыми существами. И я страшно благодарна тебе за это, что ты не стал ловить того жеребца и оставил его на свободе. Ты сделал мне божественный подарок.
…К вечеру он привез ее в замок Хейлз.
Глава 17
Они поднялись на второй уровень, а оттуда пошли вверх по другой каменной лестнице, которая вела в башенные покои. Здесь не было окон, только узкие бойницы, откуда было бы удобно стрелять из лука по осаждавшим замок. Патрик опустил сумки на пол и подошел к ступенькам под кронштейном с факелами. Зажег два. Темнота отступила, и он критически оглядел комнату.
Кэтрин проследила его взгляд: темно-красный восточный ковер, шпалеры на стенах, камин и огромная кровать с пологом.
— Вот то, что нам нужно.
Она вспыхнула, подумав, что он имеет в виду кровать.
Но ошиблась.
— Я про дрова для камина. Чтобы соблазнять, этим огнем не пользуются.
«Тебе и не нужно меня соблазнять. Я сама напросилась!»
Он понял, о чем она подумала, и ухмыльнулся:
— Речь не обо мне, а о тебе. Ты ведь сама меня соблазняешь, чертова кошка.
Она вскинула подбородок.
— И тебя это развлекает, да?
— Чрезвычайно. Сходи в соседнюю комнату, поищи подушки и свечи, а я пока разведу огонь.
Свет в другую комнату почти не доходил, и в полутьме Кэт наткнулась на канделябр со свечами. От факела она зажгла одну, вернулась назад и зажгла остальные. Воздух сразу наполнился запахом роз, и она сообразила, что свечи душистые. Совершенно определенно, это была комната женщины, и Кэтрин предположила, что здесь, должно быть, жила графиня Ленокс. Ковер был темно-синего цвета. Занавеси на кровати более светлого оттенка. На подушках чехлы из золотой парчи. Ширма из слоновой кости скрывала большую ванну, в которой можно было лежать. «Замок, конечно, в упадке, но обставлен по высшему разряду».
Пламя из камина заливало комнату золотистым светом.
— Запах роз воодушевляет. Но есть кое-что другое, более соблазнительное, что может свести меня с ума. — Патрик двусмысленно поиграл бровями. — Я чую запах еды! Вернусь сию же секунду.
Надо было достойно ответить.
— Не забудь виски!
Ему понравилась ее бравада. Она вся была полна ею.
Патрик вернулся с котелком, висящим на локте. В руках была корзинка со свежевыпеченными пресными лепешками и кувшин с виски. Котелок тут же оказался на огне.
— Тушеная баранина с ячменной подливкой, — со смаком объявил он.
Патрик обошел стол, поднял ее и посадил себе на колени.
— Давай я тебя покормлю.
Кэт покорно открывала рот каждый раз, когда Патрик подносил ей полную ложку, а потом облизывала губы. Наконец замотала головой.
— Значит, ты не хочешь получить награду? — прошептал он ей на ухо.
Ягодицами она чувствовала, как он сжимает ее своими мощными бедрами.
— Что награда, что наказание — для меня все едино.
Это было довольно дерзко сказано, но ему показалось, что ее все-таки пугает предстоящее испытание, хотя она умрет, но не признается в этом. Патрик поднес виски к ее губам и с удовольствием увидел, как она сделала несколько глотков.
Он взял в руки кости.
— Метнешь со мной пару раз, девочка? На фанты?
— При дворе Елизаветы первый ход делают дамы.
— Здесь, в Хейлзе, первый ход у Хепбернов.
Он сделал бросок.
— Одиннадцать! Ты жульничаешь!
Она соскочила с его колен. Теперь они были одного роста, хоть он и оставался сидеть.
— Чем ответишь?
Патрик протянул ей кости.
— Двойная шестерка! Я выиграла! — заликовала она.
Он запрокинул голову и расхохотался.
— Про кости ты знаешь так же мало, как и про то, как соблазнять мужчин. Двойка, тройка и двенадцать — это проигрыш. Так что ты должна мне фант… по моему выбору.
— И какой же твой выбор?
— С тебя подвязки, и я сниму их сам.
— Эта игра кажется мне рискованной.
Он запустил пальцы в волосы на лобке и потерся губами о ее ухо.
— Эта игра называется прелюдией.
Широко открыв глаза, Кэтрин поняла, что означает это слово.
Он засунул ей руку под юбку между ног, нащупал подвязки и вытащил их наружу. Потом протянул ей кости.
— Твоя очередь.
Кэтрин выкинула две двойки.
— Четверка. Четыре столба дьявольской кровати.
Она посмотрела на широченную кровать на четырех опорах:
— Я думаю, что дьявол и Хепберн — одно и то же, двое в одном лице.
— Наверное, ты права. Так что же дьявол у тебя попросит? — Он метнул на нее плотоядный взгляд. — Всю имеющуюся на тебе одежду. И я раздену тебя сам!
Зажав ее между ног, Патрик быстро расшнуровал ей лиф. Она осталась голышом. Они вдруг стали серьезными, и между ними повисла напряженность. Их глаза оказались на одном уровне. Молча он потянул ее к себе, пока их губы не встретились.
— Я хочу посмотреть на твою кошечку, — выдохнул Патрик. Он жадно поцеловал ее. — Пройдись-ка туда-сюда, для меня.
Идея расхаживать перед ним голышом вызвала в ней дрожь. Хотя татуировка совсем не портила ее. Скорее наоборот, придавала шарма. Она согласно кивнула и отстранилась. Высоко держа голову, с кошачьей грацией Кэтрин направилась к камину. Задержавшись на ходу, через плечо кинула на него взгляд. Этим старым, как мир, жестом женщины пользовались всегда, чтобы заставить мужчин следовать за собой.