Размешивает, но не рассмешит
Необутые ветки лип
Необузданный ветер липкий:
Неопознанная вещей лепкой
Статуя просто грязь.
Нами же создан свет.
Не нам только мост разведет
Лай своего пролета.
Что убедительней рычага и клина?
Что смелей, чем стремительный солнечный кран?
Свет! Свет! Свет! – бесконечно делимый –
Не газ, не фонтан,
А вот эта вот, необгоняемая улица
За огнем фонари и ацетилен
Окно, пол, лимонный соус, курица –
Маклореновский ряд дилемм.
«Сколько бы я не крестил зулусов…»
Сколько бы я не крестил зулусов,
На пари – они меня съедят
В утверждение трансцендентальных вкусов
Той страны, где зреет кокотаж.
Право! – Отслужившего билета
Легче, отвалился день
Не подставили ему корзины,
Полируя регулярный стаж.
Прочерчиваюсь без перспективы.
Даже свистать – загадится
Корней угольного отложения –
Оттого – стыжусь, забыв ея заглавьице,
Не могу еще простить – оглавления
И немногочисленных листов икры.
Напрасны усилья белой печати:
Далек зеленоптичий край,
Не переставая громоздили дни,
Выкормленных, выпоенных считая
По неокаемляемому говоруну, свет, мигни.
Ты погас, мокрый звон
Не окликай меня
В этом неперпендикулярном воздухе
Где, обеззолотя тополя ЭКЛИПСЪ –
Зияющий подсолнух ветра,
Заглядываю на него мельком,
Да не надо и ответа мне –
За трамвайными тэтами
Расплетаются возможности всех цветов –
Электричество погушено,
Тучи густы
И еще не зажигали газ.
«Милые мои друзья! – Облака, облака в улице…»
Милые мои друзья! – Облака, облака в улице:
Мало ли дразнить обломками состояний?
Обмылкамти поезда (кто его видел?) обдало.
Молимся радостью ропота в дали, дали, дали…
«Отваля волненье разъезжее…»
Отваля волненье разъезжее.
Радость разбежится еще кромешнее –
Волноломы ли у нас не мощные?
Устоять!
Или он опять завертится,
Уравнитель, стачивающий свой эксцентрицитет
И, не уберегаясь от мерзости
Обезоруживающих цитат,
Подкошусь в ореол лазоревый –
Широкоувеличивающий окуляр
В метаэротическом лепрозории
Безапелляционных карт?
Наплевать!
Мы давно повенчаны.
Я и этот распыляющий распев гудков
В затухании беспыльно ветренном
Просыхающих прощай – платков.
La tour Eiffel
Не превозмозгла свое сиянье,
Дня полуотцвеченный разлив
Все еще ежеминутным садом
Завивая вялый перегиб.
Вот оно и все – Но только
Сколько, сколько звонкого просыпалось
Град ли? Велосипедные шарики? Вряд ли все-таки смех;
Но переключенье вспыхнуло
Безоглядным, неприятной, предотлетных стай
Раскатистою выходкой –
В опрокинутом стакане,
В белизне перил,
В окончательном расколе
Обещанья. Прям
Был еще последний вызов
И не отведен заход:
Свейся ея ветрило –
Турбина, эссенция, Нот.
Кто меня «любит не любит»,
Кого разлюбил – равно
Замерзнут и ресницы и слюни
На М (m – n + 2) оборот!
Смейтесь же над неудачей,
Сморкаясь по мере сил:
Только тогда заплатим
За перерыв пути
Если… «Берегитесь молодого»
«А старик Ваш никого не устрашит»
«Ожидайте, но не дольше года»
Уноси Ты, мое горе, уноси.
Я хочу задремать на том,
Что заклепано высотою
Покрываемые и дол и дом.
Отбуксовывают холостою,
Что до слабых вершин Монсо
Котелков распустили четки,
Что ловлю на лету серсо
Радиотелеграфной трещетки,
Что, холодный обведя валер
Обозначающий помост
Я на тебя накину флер –
Чужих и собственная подлость.
Неотменимый поворот
Извечно тянущая хорда –
Вот он, параллелизма и проблеск:
Изоляторы в звании непреходящих ioт,
Напрасная гордость!
Порхая крыльями рваного зонтика
Осень капелью осмеет
Периодический, лампа за лампой
На зеркальных асфальтах
Лакированный хоровод,
А зима в карнавальной заутрени,
Голубея в глубину, голубей
Благословя на Верленовой лысине,
Разведет метель конфетти.
И зашелестит бумажной радугой
На амвон, где застыли парные
Рубины туманов,
Где прессуется ожидание
Среди фарфоровых труб и слов,
Где сервируют научно препарированный поезд
На операционный стол,
Юркнула крыса в граммофонный рупор.
Звезды подземные.
Молчание караульных шагов.
Задумчивая грубость.
Но ведь это, все же, не та
Окончательная бесполезность –
Сна расклепанная высота
Иль‑де Франсовая окрестность.