— Конечно, — ответил я. В моей памяти хранятся все данные о произведениях искусства людей.
— А ты знаешь, что герцог Эссекский были идиотом? — спросил Боуэн. — Что его глупость заставила его увести армию и оставить страну беззащитной перед грабителями?
— Его воины были героями! — воскликнул я. Они были преданы ему до конца!
Стены ангара содрогнулись от моих слов, но Боуэн даже ухом не повел.
— Они прославились лишь своей храбростью! — отрезал он. Я припоминаю свои мысли о том, что он пьян и позорит свой мундир или, по крайней мере, часть его. — Они послушались приказа идиота. И погибли, хотя в этом и не было бесчестья. Но они позволили викингам изнасиловать свою страну, и в этом нет ни капли почета, Малдун!
Дружинники герцога Эссекского получили приказ не позволить викингам под предводительством Олафа Триггвасона разорить графство. Герцог увел свои силы с границы, чтобы навязать врагу генеральное сражение при Малдуне. Его войска героически сражались, но не смогли победить.
Воины герцога не выполнили свое задание. А в поражении нет чести.
— Что вы хотели сообщить нам, майор Боуэн? — спросил я.
Человек кашлянул. Прежде чем ответить, он огляделся по сторонам. Его глаза уже привыкли к мягкому свету моих бортовых огней.
Мои товарищи по Третьему батальону молчаливо прислушивались к нашему разговору. Для существа человеческих пропорций пятьдесят один неподвижный Боло должен был казаться скорее деталями ландшафта, а не созданием рук человека.
— Все считают, — начал Боуэн, — что Анцети технически отсталый народ. Что их раса утратила свои знания и что останки их науки не представляют угрозы человеческой армии.
Он провел рукой по юбке из кремнестали, защищающей мои гусеницы и катки:
— Никакой серьезной угрозы для тебя и твоих друзей, Малдун.
— Да, — отозвался я, потому что решил, что человек ответил бы... хотя не было никакой необходимости сообщать Боуэну, что мы уже все знали из официальных файлов брифинга.
— Я не верю, что Анцети выродились, — заявил Боуэн. — И я уверен, что они совсем не безграмотный народец. Трудно назвать невежественными дикарями тех, кто производит такие лазеры. Они добились плотности потока в десять раз большей, чем наши лучшие образцы, без всякого намека на источник энергии.
— У противника более нет звездного привода, — сказал я, делая вид, что это мое мнение, а не информация из файлов брифинга. Этот прием люди частенько используют, когда хотят выманить информацию у других людей.
— Чушь! — отрезал Боуэн. Его голос не походил на голос обычного человека и офицера. Нет, в его голосе звучала сила грозовой тучи, метающей в землю молнии, которой безразличен путь, которым она идет. — И ты этому веришь, Малдун? Где же твои хваленые мозги Боло Марк XXX?
Я был поражен.
— Такая информация имеется в брифинге, — ответил я, — и у меня нет оснований сомневаться в ее...
— Чушь! — повторил Боуэн.
Я промолчал.
Помолчав несколько секунд, ученый продолжил:
— Существует более чем 99-процентная вероятность, что Анцети уже начали укреплять свои передовые миры. Как они это делают, не имея звездного привода, а, Малдун?
Я пролистал свои базы данных.
— Разведка не сообщает об усилении гарнизонов, — ответил я, уже догадываясь, что на это ответит Боуэн. — Разведка не обнаружила никаких признаков, что техника либо персонал ввозится извне планет, на которых они уже базируются.
— Некоторые из этих планет всего лишь кучки камней, — заявил Боуэн. В его голосе явственно слышно отвращение. Хочется верить, что это просто прием человеческой риторики, а не его мнение о моем интеллекте. — Анцети и их техника не из-под земли появляются, Малдун, их туда привезли. С вероятностью больше 99 процентов. Мы просто не знаем, как именно.
— Файлы брифинга неточны, — произнес я. Я говорю вслух, чтобы, показать человеку, что понял.
Они правят, а мы служим. Мы можем знать лишь одну истину, но коллоидные мозги верят в противоречащие друг другу теории, которые могут вовсе и не быть истинными. Пусть так.
Остается лишь один вопрос, на который мне не удается найти ответа, как бы я ни пробовал анализировать находящуюся в моем распоряжении информацию. Мне необходимо больше данных. Поэтому...
— Почему вы говорите это мне, майор Боуэн? — спросил я.
— Потому что я хочу, чтобы ты понял, — едва не взорвался человек, — что наука Анцети вовсе не уступает нашей, она просто другая. Например, звездные путешествия. Известно ли тебе, что каждая из колонизированных Анцети солнечных систем в какой-либо из точек истории Галактики пересекала траекторию другой системы, заселенной Анцети? Или будет пересекать!
Я снова просмотрел базы, данных. Конечно же, у меня есть эта информация, но я не подвергал ее анализу с такой точки зрения.
— Майор Боуэн, нет никаких указаний на то, что враг умеет перемещаться во времени, произнес я. — Не считая той информации, на которую вы ссылаетесь, конечно.
— Я знаю, черт побери, знаю, — ответил Боуэн. В его голосе слышны истеричные нотки, но ему удалось сдержаться. — Я не говорю, что они умеют путешествовать во времени, я не верю, что они на это способны. Но что-то у них есть, Малдун. Я знаю, что у них что-то есть.
— Мы выполним задание, майор Боуэн, — сказал я, чтобы успокоить его.
Некоторые люди ненавидят нас за нашу мощь и за то, что мы так от них отличаемся, хотя и не забывают, что именно мы их несокрушимый оплот в битве с врагами. Многие обращаются с нами как с инструментами, послушными их воле. И очень немногие способны понять и принять разум и личность, заключенный не в комке протоплазмы, а в стали и керамике.
Мы обязаны защищать всех людей. Но некоторых мы можем почти любить.
— О, я не сомневаюсь, что ты выполнишь свою миссию, Малдун, — сказал Боуэн, чьи пальцы остановились на трещине моего переднего ската, по которому вскользь прошлось энергетическое лезвие. — Но я свою уже провалил.
Он издал звук, похожий на смех, в котором вовсе не было веселья.
— Поэтому я и напился, видишь ли. — Он прочистил горло. — Ну, точнее, я был пьян. И очень скоро напьюсь снова.
— Вы не провалили свое задание, майор Боуэн, — ответил я. — Вы ведь исправили неточности в брифинге.
— Я ничего не исправил, Малдун, — сказал человек. — Я не смог объяснить то, что делают Анцети, так что никто на флоте мне не поверил. Никто меня даже не слушает. Они решили для себя, что Анцети просто толпа варваров, которых мы без проблем сотрем с лица Галактики.
— Мы верим вам, майор Боуэн, — сказал я. Я говорил за всех своих товарищей из Третьего батальона, хотя они хранили молчание даже в радиодиапазоне. — Мы будем готовы к новому оружию и хитростям противника.
— Это хорошо, Малдун, — отозвался человек. Он сдавил броневой лист с силой, которую трудно было ожидать от его пухлых пальцев. — Потому что именно вам придется заплатить страшную цену, если полковник Макдугал окажется не прав.
Он развернулся и зашагал обратно к люку.
— А теперь, — добавил он, — я собираюсь вусмерть нажраться.
Хотелось бы знать, где сейчас майор Боуэн. Где-нибудь в штабе, самом безопасном месте на охваченной войной планете. За моей спиной в вихрях ударных волн и жесткой радиации разгорается главная битва. Сражение очень яростное, но пока не выходит за пределы ожидаемых параметров.
С другой стороны, назначенное мне задание...
Пехотная рота вызвала поддержку артиллерии, как только вражеский аванпост начал обстреливать их из ракетных установок.
Я наблюдаю.
Горизонт прорезает первая пара артиллерийских ракет.
Разгонные ступени уже сброшены, но мне видны вспышки маневровых двигателей, постоянно корректирующих курс бронебойных боеголовок. Они наводятся по триангуляции фиксированных точек, так как сам аванпост по-прежнему превосходно поглощает любое излучение в электрооптическом диапазоне.
Эти снаряды предназначены для определения возможностей противоракетной защиты противника, чтобы потом можно было защитить основной залп соответствующими контрмерами.
У врага нет никакой защиты. Боеголовки погружаются в самый центр аномалии и исчезают, в точности повторяя судьбу всех остальных снарядов и энергетических лучей. Ни они, ни последовавший залп не производят никакого видимого эффекта.
Через 0,03 секунды после расчетного времени детонации исследовательская станция начинает обстреливать артиллерийскими ракетами нашу наступающую пехоту.
Враг использует бронебойные заряды. Они появляются из аномалии, уже набрав максимальную скорость. Взрываясь глубоко под поверхностью, они вздымают к небу гигантские гейзеры, в которых можно разглядеть фигурки окопавшихся пехотинцев. Бронескафандры защищают солдат довольно неплохо, и некоторым из них самим удается отползти из зоны поражения.
Позиции пехоты по-прежнему находятся под обстрелом из стрелкового оружия и переносных ракетных установок. Командир роты приказывает начать отступление. Спустя 5,4 секунды действующий командир роты вызывает на подмогу Боло.
Воздух над полем боя насыщен черной пылью, в глубине которой время от времени полыхают рыжие вспышки пламени.
Я уже вошел в зону досягаемости стрелкового оружия врага, огонь которого ни на секунду не ослабевает. По мне тем не менее не стреляют. Летящие со стороны аномалии снаряды продолжают бить по району, где была развернута пехота, разрывая в клочья останки боевых скафандров. Выжившие солдаты уже покинули смертоносное поле.
Наши ракеты продолжают исчезать под куполом аномалии без всякого эффекта.