— Да я просто так сказал, — сконфуженно улыбнулся Туз. — Мне-то всё понятно.
— А если понятно, то не говорите глупостей!
Карданов внимательно слушал Маркова. Иван Васильевич говорил именно то, что он, Карданов, считал нужным сказать. Это были и его мысли.
— Мне кажется, что если команды, — продолжал Марков, — набранные мной, и не вполне соответствуют своей квалификации, то всё-таки среди них больше хороших людей, нежели плохих, а с хорошими людьми можно своротить горы.
— Правильно, Иван Васильевич, правильно, — раздались голоса с мест.
Только Бархатов иронически скривил губы, вспомнив свой недавний разговор с Кардановым. Он довольно громко сказал:
— Набрали неучей, а теперь изволь из них делать моряков!
Марков резко повернулся к Бархатову:
— Я очень сожалею, товарищ… — секунду он вспоминал фамилию, — Бархатов, что принял вас на работу…
— Каждый может иметь свое мнение, товарищ начальник. Я, например, считаю…
— Я знаю, что вы считаете…
Бархатов замолчал.
— Вот, товарищи, собственно, и всё, что я хотел вам сказать. Есть вопросы?
Слова попросил механик с «Шилки» — маленький, с седым ежиком волос, в аккуратном синем кителе, на груди которого был привинчен значок «Отличник морского флота» старого образца.
— Мне кажется, что у нас, механиков, — начал он скрипучим голосом, — не должно быть вопросов. Машины на самоходках новые, ничем не отличаются от машин на морских судах. Только там посильнее, а тут силенок поменьше. Запчасти имеются, инструмент тоже. Какие тут могут быть вопросы? Знай себе крути машину.
— Правильно, — поддержал старика Болтянский. — Нам бы только обтирки побольше.
— Разрешите один вопрос, — неуклюже поднялся со стула Рубцов. — Будут ли нам оплачивать недостающих по штату помощников? Вот, например, у меня один старпом, а по закону я вахту стоять не обязан…
В комнате зашептались:
— Кто о чем, а Викторович о деньгах. Этот законы знает. Всё выжмет.
Марков усмехнулся.
— Будут платить, — ответил он.
Рубцов сел. Гурлев, до сих пор молчавший, неожиданно встал с места:
— Мы приложим всё наше умение, чтобы провести баржи безаварийно. Но не всё зависит от нас. Погода будет решающим фактором.
— Извините меня, товарищ начальник, но навигационное обеспечение нашего плавания слишком бедно, — поднял руку Журавлев. — Рейс серьезный, а мы не Колумбы. Я уже говорил об этом капитану Карданову.
Марков кивнул головой:
— С вами пойдет обеспечивающее судно. А устанавливать на такое большое количество речных судов дорогостоящие электронавигационные приборы нет смысла. Все пойдут в пределах видимости, радиостанции имеются на каждом судне, магнитные компасы — также. Для плавания в караване этого достаточно.
— А если какое-либо судно оторвется от каравана?
— Тут достаточно компаса и карты. В крайнем случае, вас разыщет обеспечивающее судно.
— Ну уж этого не будет, — проворчал Журавлев. — Как маленького за ручку… Сами дойдем.
— Скажите, — спросил Рубцов, — вы не допускаете, что наши суденышки, попав в лед, могут быть раздавлены…
— Не допускаю, — жестко отрезал Марков. — Самоходки должны дойти. Ваше дело — сохранить их. Есть еще вопросы?
В комнате молчали.
— Всё ясно? Материалы, карты, деньги, продовольствие получите через Андрея Андреевича Карданова. Можете быть свободными. Счастливого плавания.
Все задвигали стульями и стали расходиться. Марков попросил Карданова остаться:
— Одну минуту, Андрей Андреевич. Что вы можете сказать об этих людях?
— Ничего, народ грамотный. А вообще, будущее покажет, — задумчиво ответил капитан.
— Главное, чтобы «голова» нас не подвела. Я имею в виду капитанов и механиков. Ну ладно. До встречи в Архангельске! Только не опаздывайте, а то уйду без вас.
— Сделаем всё, что в наших силах, Иван Васильевич.
— И помните, — обернулся Марков уже в дверях: — что́ бы ни случилось, вам всегда помогут. Счастливо!
Самолет заревел, задрожал и, подпрыгивая, покатился по взлетной дорожке. Марков закрыл глаза. Через пятьдесят минут он будет на Внуковском аэродроме. Сейчас в эти пятьдесят минут можно спокойно подумать. Никто не помешает. Как только Иван Васильевич вступит на московскую землю, на него надвинется уйма дел. На душе было неспокойно. Марков не старался убедить себя в том, что «всё в порядке». Никто из моряков не выразил большего желания идти в этот рейс, увидя фотографию «чайного клипера», как иронически назвал самоходку один из капитанов. Пришлось набирать людей с улицы. Как они покажут себя в море? Сумеют ли? На эти вопросы анкеты не отвечали.
…Самолет усыпляюще гудел. Теперь движения не чувствовалось. Казалось, что машина повисла в воздухе. Прошла миловидная стюардесса с подносом леденцов. Впереди за столом четыре пассажира совсем по-домашнему играли в карты… «Чайные клипера»!.. Тревожные мысли одолевали Маркова…
ГЛАВА VI
Заводские работы подходили к концу. Оставалось доделать кое-какие мелочи. Команды работали с подъемом. Всем надоела стоянка, все хотели скорее уйти в плавание. Продукты, шкиперское снабжение, теплая одежда, карты на переход были получены. Карданов не давал покоя директору завода. И всё же завод не выдержал намеченных сроков. Суда запаздывали.
Только в конце июля были подписаны сдаточные акты и самоходки могли выйти в рейс. По каравану объявили морские вахты. В один из душных июльских вечеров пять самоходок покинули завод, прошли в Неву и встали на якорные бочки у моста лейтенанта Шмидта.
С этого момента прекращалась всякая связь с берегом. Все, кроме вахтенных, улеглись спать. Ночью предстояла утомительная и напряженная работа — проводка судов в мостах.
Зажглись уличные фонари. Над мостовыми пролетами зелеными точками горели огни, указывающие высоту прохода. Отчетливее доносился трамвайный скрежет, всё реже поблескивали фары пробегающих автомобилей. Город затихал. Андрей Андреевич вышел на палубу. Вода струилась совсем рядом. Это было необычно, — капитан привык видеть ее с высоты мостика «Тайги». Он оглядел знакомые набережные, широкую Неву, чернеющую кривую моста.
Карданов побывал во многих городах мира, но сердце его принадлежало Ленинграду. Он чувствовал прелесть уютных уголков ленинградских садов, красоту архитектуры старинных зданий, комфорт новых городских районов Автова и Московского шоссе. Ему нравился спокойный темп городской жизни. Андрей Андреевич курил, задумчиво прохаживаясь по узкой палубе. Сегодня начинался новый рейс…
Неожиданно набережные погрузились в темноту. Выключили уличное освещение. Только кое-где в домах оставались оранжевые квадратики освещенных окон. Вода за бортом почернела. За кормой появились отличительные огни какого-то судна. Это буксир привел баржу для проводки. Карданов взглянул на часы. Было начало второго. Теперь скоро. Пора будить команду. Он негромко окликнул вахтенного.
— Есть! — бодро отозвался матрос. В темноте Карданов разглядел лицо Володи Смирнова.
— Буди команду. Все по местам.
— Значит, уходим, Андрей Андреевич? — взволнованно и радостно спросил Смирнов.
— Уходим. Не будешь скучать по дому?
— Нет, что вы… — уверенно проговорил Володя. — Вот только… можно вас спросить? Это не по службе. Личное… Вы давно плаваете, знаете, наверное. У меня есть девушка, хорошая… Вот уйду я надолго, и, если останусь моряком, мы всегда будем в разлуке. Не забудет она меня, как вы думаете?
Капитан молчал. Он часто задавал этот вопрос и себе, когда думал о своей жизни, о женщине, которую искал. Что должен ответить он этому мальчику?
— Не знаю, Володя. В жизни случается разное. Бывает, что и самые хорошие девушки забывают своих любимых. Для этого не нужно идти в далекое плавание. Но есть женщины, которые ждут годами. Надо верить, что не забудет. Неплохо, что вы разлучаетесь. Проверьте свою любовь…
— Это верно, — грустно сказал Володя. — Проверить надо. Вы знаете, может быть она придет проводить меня на Дворцовую набережную… Ну, иду будить.
Через полчаса самоходки ожили. Отдали швартовы. Зажгли ходовые огни. Машины работали самым малым ходом, поддерживая суда против течения. В затемненных рубках, у штурвала стояли рулевые, напряженно вглядываясь в сигнальные огни на мосту. Застыли фигуры капитанов на мостиках. Наступил час разводки мостов.
Вот на средних мостовых столбах вспыхнули красные огни. На посту управления разводкой зазвонил звонок. Запоздавший трамвай громыхая пронесся по мосту в сторону Васильевского острова. Это последний. Движение по мосту прекратилось. Вдруг мост над центральным пролетом начал горбиться, через минуту он разломился на две части, появилась узенькая щель, стоящие на мосту столбы начали отваливаться влево и вправо, щель превратилась в большой промежуток, и наконец обе половины моста как по волшебству встали вертикально. Через пролет уже виднелся Дворцовый мост с поблескивающими сигнальными огнями.
— Пошли! — крикнул Карданов на подошедшую «Куру». Журавлев улыбнулся, махнул рукой вперед. Андрей Андреевич переставил ручку телеграфа, и «Ангара», набирая ход, вошла в узкий пролет разведенного моста.
Гранитные устои проплыли совсем близко от бортов. Над головой нависли огромные черные крылья. Невольно глаза стоящих на палубе поднялись кверху. «Ангара» прошла мост за минуту. За ней одна за другой, поблескивая красными и зелеными огоньками, шли остальные самоходки. Дымя и перегоняя друг друга, торопились к пролету Дворцового моста маленькие буксиры, тянущие за собой лихтера. Они любой ценой старались проскочить вперед, чтобы не опоздать из-за скопления судов и не остаться на целые сутки за мостами. Но Дворцовый мост оставался еще закрытым. Пришлось сбавить ход. Начинало светать. На востоке наметились желто-оранжевые пятна, предвестники восходящего солнца. В воздухе стало свежо. В гладкой невской воде расплывчато отражались корпуса домов. Мимо проплывали пустынные и оттого еще более строгие набережные, сады, дворцы.