Глаза Патрисии превратились в две узенькие щелочки, потом она улыбнулась. Невзрачная девчонка, без денег и связей, без аристократического шарма! Не стоит она того, чтобы беспокоиться по ее поводу.
Тут Сиднея позвали к телефону, и он вышел из библиотеки. Патрисия решила, что надо немедленно воспользоваться шансом, и сладким голосом произнесла:
— Вы выглядите очень усталой, милочка. Почему бы вам не пойти отдохнуть перед дорогой? — Подхватив Доминик под руку, она настойчиво, хотя и мягко повлекла ее прочь из библиотеки. — В конце коридора есть маленькая комнатка, которой никто не пользуется. Там вы можете спокойно подремать. Я попрошу Энди, чтобы он принес вам туда чашку чая.
Доминик ни в малейшей степени не чувствовала себя усталой, но прекрасно поняла, что Патрисия хочет от нее избавиться. Честно говоря, на ее месте любая женщина поступила бы так же, призналась себе Доминик. Уж будь она невестой такого мужчины, как Сидней, ни одно существо женского пола и на пушечный выстрел к нему бы не подобралось. Поэтому она безропотно позволила Патрисии отвести ее в другую комнату.
— Здесь вас никто не побеспокоит, — ласково проворковала Патрисия и закрыла дверь.
Вот теперь я действительно под домашним арестом, невесело подумала Доминик, рассматривая свое узилище. Это была сравнительно небольшая комната с парой уютных Мягких кресел, маленьким письменным столом и круглой подставкой для цветов. И хотя Патрисия заверяла ее, что этой комнатой никто не пользуется, Доминик помещение показалось уютным и обжитым. Везде валялись книги и журналы, но она к ним не притронулась, занятая своими мыслями.
Невеста Сиднея Харпера ей не нравится! Вряд ли он будет с ней счастлив, какая бы красивая и элегантная она ни была. Но вообще-то ей не стоит лезть не в свое дело. В конце концов, кто знает, может, они идеально подходят друг другу. Несомненно, присутствие такой красавицы украсит этот старый дом и она будет чудесной хозяйкой…
Заботливый Эндикот внес поднос с чаем, предварительно постучав. Он вежливо поинтересовался, прошла ли у нее голова и не нужно ли ей еще чего-нибудь.
С интересом выслушав его и узнав, что у нее, оказывается, болит голова, Доминик вежливо поблагодарила и отказалась от его помощи.
Она не спеша пила чай, размышляя, сколько еще времени она будет находиться под домашним арестом. Пока Патрисия не уйдет? Интересно, а обед ей принесут прямо в камеру, на подносе?
Словно в ответ на ее вопросы появился Сидней и тихо сел в кресло напротив.
— Ради Бога, простите меня. Я понятия не имел, что вы устали и у вас болит голова.
Доминик поняла, что для нее пришло время реванша.
— Что вы, я ничуть не устала и с головой у меня все в порядке. Просто Пат… Ничего, что я так запросто называю ее? Она была так добра, что решила, будто я нуждаюсь в отдыхе.
На лице Сида не отразилось никаких эмоций, он просто сказал:
— Вы не хотите немного выпить перед обедом?
— С удовольствием… Какая чудесная комната!
— Моя мама живет здесь, когда приезжает ко мне в гости.
— Я сразу поняла, что тут кто-то живет, — улыбнулась Доминик. — Ну, вы понимаете, о чем я: конверты для писем, вышивка, книги и все такое.
— Понимаю, — ответил он, задумчиво глядя на нее.
После аперитива они приступили к обеду. Потом Доминик ненадолго покинула своего опекуна, чтобы подготовиться к поездке. Около восьми ее осторожно, словно хрустальную вазу, погрузили в «порше». Единственное, что ее тревожило, сможет ли она вести какой-нибудь умный разговор всю дорогу до Дувра.
Как выяснилось, она зря волновалась. Убедившись, что его спутница удобно устроена, Сидней целиком ушел в свои мысли и явно не нуждался, чтобы его занимали непринужденной болтовней.
4
Доминик была несказанно благодарна своему спутнику за молчание, так как чувствовала себя уставшей и ни на какие разговоры у нее сил не было. К тому же с Сиднеем оказалось очень приятно молчать, словно они с ним старые друзья, которым друг с другом разговаривать необязательно.
Когда они прибыли в Дувр, Сидней не терпящим возражения тоном велел ей оставаться в машине, а сам куда-то ушел. Его не было так долго, что Доминик почувствовала себя неуютно. Она уже собралась идти искать его, но тут он вернулся.
— Можем подниматься на борт, — сообщил он ей.
— Но у меня еще нет билета…
— Я взял два билета.
— Сколько я вам должна?
— Нисколько.
— Так не пойдет, — решительно заявила Доминик.
— Хорошо-хорошо, можете со мной потом расплатиться, если вам так хочется, — бросил он раздраженно и пристроился в хвост длинной колонны въезжавших на паром автомобилей. Спустя какое-то время они уже поднимались на верхнюю палубу.
На верхней палубе было так тихо и безлюдно, что Доминик, привыкшая пользоваться более дешевыми местами на пароме, даже поежилась. Бесшумно, как призрак, возникла стюардесса и показала им их каюты. Сидней коротко кивнул Доминик, когда их провожатая открыла дверь пятого номера.
— Встречаемся через десять минут в ресторане, — коротко бросил он и пошел дальше по коридору.
Доминик огляделась. Каюта была небольшая, но очень комфортабельная. Наверное, первый класс, подумала она с ужасом, так как не была уверена, что у нее хватит денег расплатиться за билет. Хотелось бы еще знать, где тут ресторан.
Она причесалась, наскоро обновила помаду на губах и тушь на ресницах и уселась на кушетку. Десять минут давно истекли, но она никак не могла решить, хочет она идти в этот самый ресторан или нет. Пожалуй, нет. Но… ей страшно хотелось побыть еще немного в обществе Сиднея Харпера.
Сидней уже ждал ее в ресторане и, когда она заколебалась, стоя в дверях, поднялся и приветственно помахал ей рукой.
— Что-нибудь выпьете? Я вам искренне советую, помогает от морской болезни, а в это время года может здорово качать.
— Когда я ехала в Англию, волнение было довольно сильное, но морской болезни у меня не было, — ответила она и улыбнулась.
— Сухой мартини подойдет? — Сидней тоже улыбнулся в ответ. — Поесть, между прочим, тоже не мешает.
Вскоре принесли еду. Сидней и Доминик вдруг почувствовали себя неловко. Изредка они перебрасывались ничего не значащими фразами, тщательно избегая касаться темы ее пребывания в Лондоне. Вскоре извинившись, Доминик ушла к себе в каюту. Сидней не стал ее удерживать.
— Мы причаливаем в Брюгге около семи утра. Примерно в четверть седьмого подадут чай и тосты. Завтракать будем позже, — сказал он на прощание.
В Проливе было довольно сильное волнение. Когда Доминик добралась до своей каюты и вскарабкалась на довольно узкую койку, она почувствовала слабость и дурноту. Но она так устала, что заснула прежде, чем поняла, началась у нее морская болезнь или нет.
Утром ее разбудила стюардесса, которая принесла чай и тосты.
— Здорово нас сегодня ночью болтало, — сказала она. — Скоро причаливаем в Брюгге.
Паром раскачивало как щепку, однако Доминик смогла проглотить тост с чаем, да и чувствовала она себя не хуже обычного. Пока она отыскивала путь на верхнюю палубу, в голове у нее почему-то вертелся вопрос, хорошо ли сегодня спал Сидней. В конце концов, она решила, что хорошо — он не похож на человека, подверженного природным катаклизмам.
Вскоре она нашла его. Сидней стоял на верхней палубе, опираясь на перила, и наблюдал за приближающимся берегом. Видимо, спиной почувствовав ее взгляд, он резко обернулся.
Все-таки в ней есть что-то такое, что привлекает внимание, подумал он. Это не ее внешность, конечно, хотя у нее славная улыбка и чудесные глаза, такие огромные, сияющие… Она словно светится… Светится добротой? Он пытался подыскать нужное слово. С точки зрения Патрисии, она выглядит невзрачной девчонкой, скверно одетой и малообщительной, но Сидней видел, что с Доминик все не так просто. Уж невзрачной он ее никак не назвал бы, а что касается одежды, то, да, конечно, она одевается в магазине готового платья, но одевается со вкусом и очень элегантно. Сидней вдруг понял, что почти ничего не знает о ней.
Доминик подошла, поздоровалась и тоже стала смотреть на приближающийся в утреннем тумане док. Потом они спустились вниз, сели в автомобиль и приготовились покинуть паром.
— Мне надо будет позвонить отцу, — вдруг сказала Доминик.
— Я уже позвонил ему, вчера перед нашим отъездом, и сказал, что привезу вас.
Она резко повернулась к нему.
— Не стоит этого делать.
— Стоит. Я хочу еще раз прогуляться с вами по пустому пляжу.
— Хорошая мысль, но надо было мне об этом раньше сказать.
— Я боялся, что вы мне откажете.
Доминик подумала и кивнула.
— Вы правы. Я вполне могла так поступить. — Она улыбнулась. — Ужасно приятно, когда тебя везут прямо домой. Большое вам спасибо.
— Не за что. Это вам спасибо за компанию.
— Вы это серьезно?
— Что именно?
— Насчет компании? Вам правда понравилось со мной путешествовать? А я думала, что вы взялись меня терпеть до самого Остенде, только чтобы ваша совесть была чиста.
— И это тоже, Доминик. Но вас оказалось совсем не трудно терпеть. К счастью, вы не из тех девушек, которых надо постоянно развлекать разговорами ни о чем.
— Пожалуй, да… Я, честно говоря, вообще не считаю, что пустая болтовня — это хорошее развлечение.
Сидней ничего не сказал, лишь одобрительно хмыкнул.
Они прошли таможню, и на выезде из Брюгге он предложил Доминик заглянуть в какой-нибудь уютный ресторан позавтракать. Они остановились в крохотной деревеньке. В самом ее центре был большой дом, в который можно было попасть через открытые ворота. В уютном помещении ресторана горел огонь в камине. Хозяин усадил их за барную стойку, налил чудесного шерри и принес меню. Доминик испустила вздох восхищения. Как здесь хорошо! Сколько раз она бывала в Брюгге, но не подозревала, какой чудесный здесь ресторан.
Завтрак оказался превосходным. В ресторане было еще несколько посетителей. Как раз столько, чтобы всем было уютно, а жаркий огонь в камине быстро изгнал воспоминания о дождливой холодной погоде снар