Тарханов И. М. (стоит слева); сидят – Радомысленский В. З. («папа Веня»), Тарасова А. К., Сарычева (сценическая речь), Вершилов Б. И., Виленкин В. Я. …Массальский отсутствует – у него сегодня «Воскресение», роль «от автора»…
Павел Владимирович Массальский – «Паша».
Борис Ильич Вершилов подарил это фото с надписью перед выпуском, на 4 курсе. Снимал Женька Евстигнеев.
Ленинград. БДТ
Рисунок Анатолия Евлампиевича Гаричева, нашего артиста. БДТ.
Это я в крохотной роли Лапченко в спектакле «Иркутская история» – Толя Гаричев точно схватил «зерно» моей роли.
Острим. Юрский и я после «Лисы и винограда».
Это Гаричев нарисовал меня в роли Куклина, спектакль «Океан».
Сцена из телеспектакля «Обломов». Захар – Н. Боярский, Обломов (лежит) – я. Рисунок Гаричева.
«У вашего Андрея паралич воли! Понимаете?! Паралич! Это наша общая беда!»
«Три сестры» – конец надеждам, конец жизни. Очередной Бобик в коляске.
Точно схваченное Гаричевым «зерно» моего Прозорова – безвольное тело, придавленное прозой жизни к земле, и взгляд ввысь, в будущее: «…но когда я думаю о будущем, то как хорошо!»
«Три сестры». Второй акт. Вот они все, мои дорогие: Юрский – Тузенбах, Штиль – Родэ, Трофимов – Чебутыкин, Попова – Ирина, Волков – Федотик! Святки. «Ах вы, сени, мои сени…»
Гример Тадеуш Щениовский и я. Изображаем сицилийских мафиози.
В этом моем портрете, нарисованном Гаричевым, – весь я.
Пашка Луспекаев. Мой сосед по лестничной площадке. Павел Борисович. Гениальный артист. Рисунок Гаричева.
Тенякова, Юрский, Боря Лёскин. Гастроли. Лёскин сейчас в Америке, преподает, снимается.
Гога счастлив. Репетиция. Может быть, я на сцене? Хотя вряд ли.
Репетиция «Трех сестер». Рисунок Гаричева.
Та самая сцена прощания из «Беспокойной старости».
Георгий Александрович. «Дорогому Олегу в знак искренней и глубокой симпатии к таланту истинного артиста. С любовью и дружбой. Товстоногов. 14/IV 78».
(вверху и справа)
«Лиса и виноград». Глупый мудрец Ксанф.
Таким увидел моего Хлестакова Толя Гаричев. А я себя таким и чувствовал.
(справа и внизу)
Хлестаков: первое появление и с Марьей Антоновной – Теняковой.
Заблудовский – Троттер (на фото вверху), Данилов – Уордль (на фото внизу) и я – «Джингль, сэр, Альфред Джингль, эсквайр! Беспоместный и бездомный эсквайр, сэр!».
Спектакль Юрского «Мольер». Этот красавец с ледяным взором – Людовик XIV, «Король-солнце».
«Волки и овцы». Лыняев.
«Дядя Ваня». Товстоногов: «Пэрерыв! А вы, Кирочка и Олег, подойдите ко мне в зал!»
Иван Петрович Войницкий в щегольском галстуке. «В такую погоду хорошо повеситься…»
С «букетом» почти завядших роз неожиданно застаю Елену в объятиях Астрова.
«Дядя Ваня». «Уехали… Всё будет по-старому…»
«Дачники». Адвокат Басов. Роковая «пьяная» сцена. Репетиция.
«Энергичные люди». Обожал играть эту роль «Человека с простым лицом».
«История лошади». Князь Серпуховской. На «Ревизоре» надорвал ахиллово сухожилие. Стою в позе Дениса Давыдова из-за гипса. Никто не заметил. А мне эта поза даже помогла.
Картина заслуженного художника РСФСР Анатолия Левитина. Мои роли толпятся вокруг меня. Здесь и Лыняев, и Людовик, и Хлестаков, и Бочаров, и Прозоров, и Джингль, и Басов, и дядя Ваня (с револьвером), и Серпуховской… Не забыт «Осенний марафон» в телевизоре… А крохотная фигурка – это я на концерте.
Последняя моя роль, которую видел Товстоногов. Илл в «Визите старой дамы». Клара – Валентина Ковель. «Гарнир есть, а зайца – нет…»
«На дне» – последний спектакль Товстоногова. Барон.
Г. А. Товстоногов. Человек, создавший великий театр, театр-семью, театр репертуарный, театр единомышленников. Идет репетиция. «Marlboro».
Как хорошо! Париж, гастроли, свобода! Все живы-здоровы!
Солнце, жара, виски… Авиньон.
Кино
«Возвращение Святого Луки». Катя Васильева, Рыжаков, Дворжецкий и я – в роли спекулянта иконами Лоскутова – веселимся в перерыве.
«О бедном гусаре…». Мерзляев. Впоследствии – Мерзяев.
«Раба любви» Михалкова. Кинопредприниматель Южаков.
«Осенний марафон» Г. Данелии. Замечательная Неелова и я – Бузыкин – после столкновения с автомобилем.
Данелия показывает. Народу – тьма. А в кадре – я один.
«Вокзал для двоих» Рязанова. Первый съемочный день. И сразу – поцелуй. Мы с Люсей Гурченко стесняемся пока.
Последний кадр «Вокзала для двоих» только что снят. Всё! Вся киногруппа – на память! Все вместе.