– Я не думала об этом, – уверенно проговорила девушка. – Мое внимание сосредоточилось на мужчине в короне, который вел себя, словно я его дочь. И по всему получается, что так оно и есть.
– Довольно! – почти выкрикнул принц. Достаточно громко для того, чтобы девушка вздрогнула. – Я серьезно сомневаюсь в здравости твоего рассудка. Это единственное, чего ты добилась своими баснями. – Он попытался усмехнуться, но вышло неубедительно. – Прости, если мои слова тебя обидят, но это ты могла унаследовать от матери. Как бы то ни было, если ты хочешь избежать свадьбы, у тебя ничего не выйдет. Поэтому советую начать заранее продумывать план развода.
Лицо девушки побледнело.
– Дело совершенно не в этом. Я просто хочу быть честной с тобой.
Принц решительно подошел ближе к ней, и девушка, к его удивлению, не двинулась с места. Она не отошла в сторону, не сделала шаг назад.
Между ними было всего несколько сантиметров и одновременно будто целый космос разделял их.
– Чем я заслужил такое, Валентина? – прорычал Рудольфо Он уже не скрывал злобы, достигшей в его душе критической точки. Он чувствовал себя преданным и злился на себя. На то, что это чувство так больно обжигает его изнутри. На то, что эта женщина дала ему надежду, а затем разрушила ее так глупо и беспощадно. – На что еще ты готова пойти, чтоб избавиться от меня?
Принц сделал еще шаг и остановился прямо перед ней. Несмотря ни на что, больше всего в жизни он хотел сейчас обнять эту девушку и слиться с ней в самом жарком поцелуе. Он желал этого и ненавидел себя за это. Она смотрела на него испуганными, полными отчаяния глазами. И ему это нравилось. Но еще больше принц ненавидел себя за то, что, глядя в эти глаза, он был готов поверить во все, что скажет ему эта странная женщина. Может, он и сам повредился рассудком? Или отец был прав, говоря об отсутствии у него воли?
В любом случае в голове Рудольфо раздался тревожный звонок.
– Знаешь, что самое печальное, принцесса? – спросил он, подходя к девушке настолько близко, что ей пришлось закинуть голову назад, чтобы смотреть ему в глаза. А он глядел на нее и корил предательские инстинкты своего тела. Несмотря на истории, что она рассказывает. – Самое печальное то, что у тебя все равно нет выхода. Твои фантазии не избавят тебя от бремени твоего и моего государства. Скольких бы близнецов ни встретилось тебе по жизни, ты не перестанешь быть той, кем родилась. И боюсь, часть этого бремени состоит в замужестве за мной, моя дорогая. Судьба связала тебя со мной. Навсегда.
– Рудольфо, – сжато промолвила девушка. Так говорят, когда к горлу подкатывает ком, а на глаза наворачиваются слезы. – Я знаю, все это похоже на сумасшествие, но ты должен меня выслушать.
– Нет, – оборвал ее принц. – Абсолютно не должен.
– Рудольфо.
Почему-то теперь даже его имя в ее устах звучало как проклятие. Очередное проклятие. Очередная ложь, которую он не в силах вынести.
И принц заставил ее замолчать. Единственным способом, который знал. Он обхватил ее шею руками и, притянув к себе, крепко поцеловал в губы.
Это был жаркий поцелуй. Именно такой, каким представлял его себе Рудольфо Он растворял в себе эту женщину, как бы она себя ни называла. Он вкушал ее, словно ему и впрямь было все равно, кто она на самом деле. Словно он был готов принять и поверить в ее безумную историю. Несмотря на то что эта женщина забрала у него последнее – надежду. После того, как он поделился с ней горькой историей о брате и позором, которым клеймил его отец. После того, как он излил ей душу, признавшись, что судьба по ошибке забрала не того брата. После всего этого она хладнокровно лишила его надежды. Но тому, кто лишился последнего, нечего больше терять. И принц целовал ее снова и снова – жадно, алчно, почти бессознательно. Как будто этот поцелуй – единственное наслаждение для него, а для нее – заслуженная кара.
В какой-то момент ему пришлось остановиться и отойти в сторону. Потому что он знал – еще мгновение, и у них будет безудержный секс прямо здесь, на гостиничном полу. Секс, после которого принц попросту боялся умереть.
Рудольфо видел, как тяжело дышит Валентина. Ему было это приятно. Как и то, что из ее больших зеленых глаз текли тонкие струйки слез. Выходит, для нее это что-то значит. Потому что для него это значило очень много.
Слишком много.
Да, несмотря на черную злобу, безутешно ревущую в его душе, эта женщина уже имела для него огромное значение.
– Я просто хочу, чтобы ты знал, кто я на самом деле, – прошептала Валентина.
И вот это случилось. Последняя черта была пройдена. Рудольфо схватил ее за плечи и поставил прямо перед собой так, что теперь она стояла на цыпочках, глядя на него широко раскрытыми глазами.
– Я Рудольфо Тисселийский, – прорычал принц ей в лицо. – Я случайный, я слабый, никому не нужный принц. Ненужный настолько, что, когда я родился, меня за глаза называли запасным. Всю жизнь я должен был жить в тени брата и никогда, ни на одну секунду я не думал о том, что когда-то займу его место. Но вот запасной принц стал единственным. Но только на словах, понимаешь? Только потому, что так случилось. Я всегда был бракованной гайкой в слаженном механизме. Никто в государстве не может на меня положиться.
– Это неправда.
Но Рудольфо ее не слышал. Он крепко держал ее за плечи, удерживая перед собой.
– Все, к чему бы я ни прикоснулся, утекает из моих пальцев как вода. Никто из тех, кого я любил, не любил меня в ответ. Нет, меня любили, но только тогда, когда нас было двое. Я и Филипп. Кто-то, кого я любил, мог легко исчезнуть в Баварии, притворившись душевнобольной. А кто-то умирал от проклятого заражения крови. Прямо посреди замка, переполненного врачами и всеми возможными и невозможными медикаментами в мире.
Эта женщина – не важно, Валентина или Натали – произносила его имя, словно ей не все равно. Словно она тоже любила его. И от этого принцу было особенно больно. Потому что больше всего на свете он хотел, чтобы это было правдой. Но он знал, что надеяться на такое – удел последних дураков.
– Так что поверь, мне все равно, что суженая относится ко мне не лучше, чем все остальные, – говорил Рудольфо и понимал, что лукавит. Ему было далеко не все равно. В глубине души он даже понимал, что его суженая таким образом, возможно, спасает и его самого, и его корону, и будущее, к которому он не был готов. – Да, моя дорогая, мне все равно. Поэтому прибереги силы на что-нибудь другое. У нас все будет так, как распорядилась судьба. Хотя кое-что ты действительно изменила. Ведь теперь я знаю, что тебе нельзя доверять. Теперь я знаю, насколько далеко ты можешь пойти в своих играх. Но помяни мое слово, принцесса. Меня тебе не обмануть.
– Ты не понимаешь, – закачала головой Валентина, и слезы с новой силой потекли по ее бледным щекам. – Я хотела, чтобы все было по настоящему.
Принц был готов уйти. Он хотел убрать руки с ее плеч и выйти за дверь. Хотел, но не мог. Вместо этого он обхватил ее еще сильнее и прижал к себе. Да, он тоже хотел, чтобы у них все было по-настоящему. Чтобы были настоящими чувства принцессы к нему.
– Прошу тебя, поверь мне, – прошептала она. – Я не хотела, чтобы все зашло так далеко.
– Это был всего лишь секс, – ответил Рудольфо голосом тяжелым, как гранит. Несколько секунд он не мог вспомнить имя, которым Валентину звали в придуманной ею сказке. А когда наконец вспомнил, то продолжил: – Тебе не о чем беспокоиться, Натали. – Она вздрогнула, и Рудольфо успел заметить, как сильно ему это понравилось. Потому что он хотел, чтобы и ей было больно. И плевать, что сам себя ненавидел за это. Ненависть к себе – такое привычное дело. – И знай, тебе придется кричать, когда мы будем делать наследников. А нам придется их делать, дорогая. Видишь ли, даже сексом с тобой я вынужден заниматься из долга перед страной. Свободу я вижу только во сне.
И тогда он ее отпустил. Ему самому было грустно, но принц знал – сейчас это единственно верный поступок. С этой мыслью он пошагал к лифту. Да, ему было нужно разгрузить мысли. Смыть с себя все, что он услышал и сказал. Он должен найти самое темное место в замке и укрыться в нем хоть на какое-то время. Чтобы мозг перестал бичевать себя и вновь смог работать нормально.
Как будто это возможно в таких-то обстоятельствах.
– Все должно быть по-другому, – раздался сзади голос принцессы.
Но Рудольфо повернулся, лишь зайдя в лифт. Она стояла там же, где он ее оставил. Ее руки снова дрожали, а во взгляде читалась мольба. Жаль, что она не имеет над ним так же мало власти, как в день их первой встречи. Жаль, что все его тело рвется к ней, когда она стоит здесь такая хрупкая и будто израненная.
Жаль.
Рудольфо сам не знал, откуда взялись силы, чтобы нажать на кнопку лифта.
– Все так, как должно быть, – сказал он прежде, чем двери закрылись.
И снова он не узнал собственный голос. Это был голос сломленного человека. Но принцу хотелось верить, что, несмотря ни на что, он не сломлен. Что этой женщине, как и никакой другой, не удалось разбить его сердце на осколки. Вот только было ли это сердце когда-либо целым?
Когда двери лифта закрылись за Рудольфо, Натали еще долго стояла на месте. Будь у нее шанс навсегда превратиться в колонну, она бы его использовала. Уж лучше не чувствовать ничего, чем испытывать такие чувства.
Она слышала, как отъехала машина Рудольфо, но все еще не могла двинуться с места. Щеки ее были мокрыми от слез, а ладони болели от того, с какой силой она сжимала кулаки. Дыхание было сбивчивым из-за острого комка в горле.
Что-то подсказывало, что стоять вот так неподвижно будет лучшим решением. Словно любое движение тела лишь сильнее испортит положение дел. Хотя как можно испортить такое положение?
Но в какой-то момент боль в ладонях стала невыносимой, и Натали разжала пальцы. Теперь стало легче совершить и другие движения. На холодных каменных ногах она пошагала в свою спальню по длинному коридору пентхауса. Она не сразу заметила, что шла босиком. Вероятно, туфли остались где-то в зале, но возвращаться за ними казалось невозможным. Ей казалось, что вся атмосфера там пропитана ненавистью Рудольфо, и была не в силах снова ее ощутить.