Конечно, они близнецы. По-другому и быть не может, но…
Натали не хотелось вспоминать всю ту ложь, которую с детства лила на нее мать. Все слишком сложно и чересчур запутанно.
– Вот мы и поменялись местами, – проговорила Валентина так просто, словно они обменялись не жизнями, а номерами телефонов. – Скажу тебе честно, я всегда хотела быть… кем-то еще.
Обычной девушкой. Хотя бы на несколько дней. Представляешь, я не имею ни малейшего понятия, что это такое.
Их взгляды встретились. Одинаково зеленые глаза, одинаковые медно-рыжие волосы, цвет которых пытались изменить многие парикмахеры, но безуспешно. Единственное отличие – в волосах Валентины были заметны светлые локоны. Натали предположила, что это результат долгих дней, проведенных на яхтах или на золотистых пляжах ее собственного острова.
«Но если вы и впрямь близняшки, – напомнил внутренний голос, – то это и твой остров тоже».
– То есть вот о чем мечтают принцессы? – спросила Натали. Она хотела было улыбнуться, но момент был слишком ответственным. Ее переполняли эмоции, названия которым она попросту не знала. – Могу вас заверить, что все обычные девушки мечтают оказаться на вашем месте.
Все, кроме самой Натали.
Но вот в ярких глазах Валентины промелькнула тень, и у Натали кольнуло в груди. Что хотела ответить ей Валентина, она никогда не узнает. Потому что из коридора до боли знакомый голос позвал ее по имени.
Натали ринулась в кабинку и закрылась изнутри.
– Что можно так долго делать в туалете? – грохотал в коридоре Ахиллес Казильерис. За эти пять лет Натали изучила босса в сто раз лучше, чем саму себя. Он пошел ее искать не потому, что она действительно ему нужна. А просто потому, что ее нет на рабочем месте. Он ненавидел, когда кто-то отсутствует. И когда такое случалось, Ахиллес Казильерис не чурался выплескивать наружу весь свой капризный характер. – Мы можем, наконец, вылететь в Нью-Йорк или будем пудриться до Нового года?
Натали привычно закрыла глаза и расправила спину. Как вдруг вспомнила, что гнев босса обращен вовсе не к ней.
– Прошу прощения, – покорно извинилась Валентина, выйдя из женского туалета.
– Мне плевать на твои извинения! – продолжал свирепствовать мистер Казильярис. – Собирайся, мне надо срочно вылетать в Нью-Йорк!
У Натали кружилась голова. На такого человека она проработала уже пять лет, день и ночь, практически без выходных. А сейчас Ахиллес Казильерис, известный своим звериным чутьем на наживу и необъяснимой интуицией в бизнесе, даже не догадывался, что перед ним стоит совсем не Натали Моне.
Когда Валентина вернулась и схватила сумочку Натали вместо своей собственной, Натали не стала ее останавливать. Она стояла в кабинке молча и не шевелилась.
– Я позвоню, – негромко сказала ее королевское высочество Валентина Муринская и выбежала в коридор.
Когда Натали вышла из кабинки, вокруг стояла оглушающая тишина. Девушка посмотрела на себя в зеркало, пригладила дрожащими руками волосы, поводила перед лицом пальцами, на одном из которых сияла фамильная королевская драгоценность, и…
И, глубоко вздохнув, прямо из женского туалета шагнула в неизведанное.
Глава 2
Наследный принц Рудольфо из древнего рода Тисселийского отдыхал в Пиренейских горах между Францией и Испанией. Красота природы и царящее вокруг спокойствие не спасали принца от скуки. Здесь, на королевских землях Муринского замка, ему придется как-то развлекать королевскую невесту.
А невеста его – принцесса Валентина – девушка, несомненно, красивая, но почти пугающе спокойная и безмятежная. Она – его будущая жена. Она – будущая мать его будущих детей. Наконец, она – будущая королева Муринская. Конечно, если сам принц не умрет от инфаркта при подписании брачного договора. Или от скуки супружеской жизни, что еще более вероятно.
Тяжело вздохнув, Рудольфо вытянул вперед длинные ноги. При своем росте он едва помещался на мягкой кушетке в комнате, отведенной специально для его встреч с невестой. Точнее, для одной встречи в месяц. Бедро до сих пор побаливало после недавнего неудачного дайвинга в компании друзей и, конечно же, акул. Одна из которых оказалась особенно проворной. В тот же вечер все мировые таблоиды пестрели заголовками, мол, акула чуть не откусила ногу наследному принцу Тисселийскому.
Рудольфо отвлеченно почесывал заживающий шрам на бедре. Несмотря на возможность получить травмы и даже риск для жизни, он обожал предаться экстриму. Это добавляло частичку жизни в слишком медленное придворное существование.
– С каждым годом ты позоришь себя все сильнее, – отчитывал его отец, когда Рудольфо вернулся в Европу с прошлого летнего отдыха.
Читатели таблоидов до сих пор помнили пикантные фото с его последнего круиза. А уж отец точно не забудет их до последних дней.
– Ты знаешь, как сделать так, чтобы я не позорил ни тебя, ни себя, – ответил в тот раз Рудольфо отцу, который, казалось, давно перестал его понимать. – Найди мне какое-нибудь занятие. У твоих ног целое королевство. Неужели сложно придумать, чем занять единственного сына?
Они нечасто так открыто поднимали эту тему. Но совсем не таким король видел своего наследника. И Рудольфо не был его единственным сыном. Он – единственный из живых сыновей короля.
Филипп был совсем другим. Рудольфо ему не чета. Из Филиппа получился бы настоящий правитель королевства, которым отец гордился бы даже на смертном одре.
– В моем королевстве не может быть занятий для застрявшего в детстве развратника, только и думающего о том, чем подкормить желтую прессу, – громогласно говорил король, и голос его эхом отражался в просторном зале. Король знал, что лучше первым напасть на непутевого сына, чем вторить его притязаниям. Рудольфо же быстро понял эту тактику и давно перестал реагировать. – Каждое твое действие позорит не только тебя, но и все королевство!
– Ваше величество, мы просто поплавали на кораблике, – как ни в чем не бывало отвечал принц. Он знал, как сильно раздражает отца отсутствие реакции. – И я не делал ничего, что позорило бы тебя или твое королевство.
– Это и твое королевство тоже, – процедил сквозь стиснутые зубы король, едва сдерживаясь от гнева.
– В общем, ваше величество, вы знаете, что делать. Но почему-то не хотите.
Отец Рудольфо – молчаливый и вечно недовольный суверен государства Тиссели Фердинанд Четырнадцатый – держал монархию в крепко сжатых кулаках и не собирался ослаблять свою хватку. Десять лет назад он обещал Рудольфо, что, когда тот закончит Лондонскую школу экономики, король даст ему нечто большее, чем просто место в правительстве. Однако годы прошли, диплом экономиста был получен, а отец лишь сильнее зациклился на собственной политике. И Рудольфо не осталось ничего другого, как вжиться в роль никчемного сибарита.
Но жизнь в королевстве текла слишком медленно и скучно. Все войны последних столетий обошли стороной маленькое государство, земли которого были слишком отдалены от военных действий. А Рудольфо с детства мечтал о другой жизни. Будучи далеким от скучной политики, он вдохновлялся совсем иными стимулами. Рудольфо любил экстремальный спорт и обожал секс. И ему было плевать, что уже десять лет за ним по пятам снуют папарацци и снимают его в ситуациях, самых неприглядных для родного королевства.
Филиппа в свое время король укутал в шерстяное одеяло, огородив от всего мира. Если парень вдруг случайно царапался или простужался, это считалось почти что национальной трагедией. Что же касается Рудольфо – если отец хочет, чтоб он отвлекся от сомнительных приключений, он должен попросту чем-то его занять.
Но в душе Рудольфо, конечно, этого не хотел. Его более чем устраивало прожигать жизнь с такими же взбалмошными приятелями, как он сам. А прожигали они ее так, что волосы вставали дыбом у всех родителей – не только у короля Фердинанда Четырнадцатого.
– Поздравляю, – воскликнул как-то король в другом зале Тисселийского дворца. – Скоро у тебя будет жена.
– Что-что?
До этой секунды Рудольфо не слушал давно надоевшие нотации отца. Его раздражало, что по первому щелчку монарших пальцев он должен возвращаться во дворец и слушать отцовские лекции. А у отца это строгое правило – общаться с сыном только лицом к лицу и непременно один на один. А еще его величество Фердинанд Четырнадцатый никогда не спрашивал мнение сына. Он лишь говорил, как должно быть.
Рудольфо смотрел на отца, сидя в нескольких метрах от него за длинным трапезным столом. Он сразу обратил внимание, сколь самодовольно выглядит король в эту минуту. Это могло означать только одно – для самого принца дело пахнет жареным.
– Ты просил чем-нибудь тебя занять, сын мой. И я наконец придумал. Наследный принц Тисселийский, ты являлся женихом принцессы Муринской с самого ее рождения, пусть и негласно. Пришло время вам официально стать мужем и женой. Я вижу удивление на твоем лице, и это кажется мне странным. Ты не молодеешь, Рудольфо Что бы вы ни вытворяли в своих дурацких путешествиях, твои годы тоже уходят.
Рудольфо напомнил себе, что главное – не реагировать. Но сохранять хладнокровие было почти невозможно.
– Я видел принцессу Муринскую лишь один раз, – проговорил он максимально спокойным тоном. – Тогда мне было десять лет, а принцесса еще ходила в подгузниках. – Рудольфо помнил, как четырнадцатилетний Филипп, в то время наследный принц Тисселийский, тоже без особого энтузиазма принял новость о будущей свадьбе с принцессой Муринской. – Мне кажется, у нас недостаточно прочные отношения с принцессой, чтобы мы становились мужем и женой.
– Принцесса Валентина зарекомендовала себя как деятельный исполнитель королевских обязанностей и надежный продолжатель дела своего отца, – произнес отец, будто репетировал эти слова перед зеркалом. – И мне неудивительно, что с тех пор вы ни разу не встретились, ибо принцесса не посещает тех злачных мест, в которых ты, похоже, прописался.
– То есть ты признаешь, какие мы разные, и все же хочешь нас поженить, – сказал Ру