Сначала я просто ел булочки, отщипывая от них по кусочку. Смотрел на улицу, пытаясь найти знакомые детали. Но ничего знакомого там не было. Когда булочки закончились, я открыл в коммуникаторе поиск и вывел список книг об экспедициях к Проксиме.Глядя на поисковую выдачу, невольно улыбнулся и отхлебнул кофе. Ну вот, сейчас-то все и узнаем о моем прошлом.
Часть 1Прошлое. Глава 2
— У вас проблема, — сухо сообщил мне инспектор.
Что-то я даже не удивился. Молча смотрел на него, ожидая продолжения.
Но инспектор не стал утруждать себя объяснениями. Нажал на большую кнопку, вмонтированную прямо в столешницу, и вскоре к нам подошел коренастый мужчина с капитанскими звездочками на погонах.
— ДНК не совпадает с теми, что вбиты в базу, — кивнул инспектор в мою сторону.
— А пальчики? — Капитан открыл что-то на своем коммуникаторе.
— А пальчиков не было, не привлекался.
— Больничные документы где?
— Вот, — инспектор перелистнул изображение на экране. — Тут ДНК совпадает со снятым в отделе.
— Фото?
— По фото похож.
Довольно долго они молча рассматривали документы. Я, глядя на это, раздумывал, что будет, если мне сейчас никаких документов не выдадут. Стану бомжом? Буду жить под мостами в коробке… Хотя, на какой-нибудь помойке можно и матрас найти. Буду жить с удобствами.
— Вы были в группе фрирайдеров, пропавшей в марте в районе Большого Увана? — резко спросил капитан.
— Д-да, — не очень уверенно протянул я. — Но ничего про это не помню.
В больнице говорили, что был. Вся группа погибла, попав под сход снежного пласта со склона. Нашли нас не сразу и не всех. Живым — только меня. Причем в нескольких километрах от гор, на обочине дороги. Я лежал без верхней одежды, в одном термокомбинезоне. Видимо, как-то выбрался из-под завала и пытался дойти до людей. Осматривавший меня врач сильно удивился, обнаружив пульс у, казалось бы, закоченевшего трупа…
— У него амнезия. Было сотрясение мозга и сильное переохлаждение — инспектор ткнул в один из открытых на экране компьютера документов.
Меня слегка передернуло от того, как игнорировалось мое присутствие, но я стиснул зубы и ждал.
— Ну, — капитан почесал в затылке. — По фото похож, и система это подтверждает. А в базе ДНК пока столько ошибок, что полагаться только на нее нельзя. Следователь опознал его, как Коломойцева. По пропавшим за последние полгода более близких совпадений нет. Перезапиши в системе данные анализа ДНК теми, что пришли из больницы и выдавай документы.
— Есть! — инспектор застучал по клавишам.
Капитан окинул меня хмурым взглядом.
— Не ваше это — горы. Кто же сразу, как только снег перестал валить, на дикий склон лезет? Дома лучше сидите.
И, не прощаясь, ушел.
— Давайте коммуникатор, сделаю привязку, — подозвал меня к столу инспектор.
Я протянул руку и приложил коммуникатор к NFC-терминалу.
Меньше чем через минуту тот пискнул, подтверждая завершение операции.
— Поздравляю, — сухо улыбнулся инспектор. — Не падайте больше.
И уткнулся в свой монитор.
Некоторое время я стоял в нерешительности. Почему-то казалось, что официальное подтверждение моего имени должно пройти как-то более торжественно. Я ждал чего-то необычного, например, что память проснется и подскажет кто же я такой на самом деле. Но ничего не происходило. Несколько минут потоптавшись на месте, я вышел на улицу.
После привязки к паспортному идентификатору коммуникатор получил доступ к моему банковскому счету. Я проверил баланс. Денег было немного, но на ближайшее время должно хватить. Мессенджер вывалил кучу чатов и непросмотренных сообщений. Стоя на крыльце отделения полиции, я полистал их. Все переписки были рабочими, с ними разберусь позже. Странно, что за два с лишним месяца набралось всего несколько личных сообщений. Да и те, судя по всему, от начальника, который интересовался, когда появлюсь на работе. То ли я был законченным интровертом, то ли для нерабочей переписки использовал отдельный аккаунт. Закрыв все окна, я, наконец, спустился с крыльца.
Ну, здравствуй, жизнь! Что же с тобой прикажешь делать?
Шляясь днем по городу, в одном из небольших магазинов я купил бутылку красного сухого вина. Вообще-то, покупать ничего не планировал, но взгляд зацепился за силуэт девушки на этикетке, обозначенный несколькими легкими штрихами. Вечером запек в духовке мясо, нарезал сыр, открыл вино. И обнаружил, что мебель в квартире совершенно не подходит для комфортного погружения в рефлексию. Два жестких стула и кровать, ничего мягкого и уютного.
В итоге, побродив по квартире, накинул куртку, вышел с бокалом вина на балкон, прислонился к стене и потерялся в темнеющем небе с алыми всполохами заката на горизонте. Достал из кармана свежекупленные, собственные, а не подстреленные из чужой куртки сигареты. Вытряхнул одну и с удовольствием затянулся, смешивая вкус сигареты с терпким послевкусием вина.
Удивляло, что мозг отказывался отделять вымышленные воспоминания от настоящих. Даже сейчас, когда все реперные точки, вроде бы, уже расставлены и пришло время вымести сказки из памяти.
Хотя, стоило признать, моя вымышленная жизнь выглядела весьма захватывающе. Погружаясь в ложные воспоминания, я иногда поражался глубине деталей, которые «помнил»: модели и схемы космических кораблей, подробности управления ими, шутки вымышленных друзей. Бессознательно касаясь рукой своих губ, я, казалось, до сих пор ощущал тепло поцелуя любимой женщины. Надо же, какой богатой может быть фантазия. А ведь ни книг, ни фильмов с таким сюжетом я так и не нашел. Так откуда же тогда эти подробности?
А еще по ночам снился космос. Такой знакомый. Настоящий. Ранящий бескрайней пустотой и иголками звездных лучей.
Я растянул остатки вина в бокале до полной темноты. Дождался звезд, пробившихся сквозь городскую засветку. Сориентировался в них, узнал может не каждую, но многие. Сделал последний глоток и вернулся в комнату.
Бросив куртку на стул, плюхнулся на кровать и открыл коммуникатор. Ну что, давайте знакомиться, Коломойцев Артем Витальевич. В моих «воспоминаниях» вы были генерал-лейтенантом Космического управления России. В реальности, похоже, все гораздо скромнее. А кем для меня был тот вымышленный Коломойцев? Обычно он вел себя как старший товарищ, готовый выслушать, иногда вправить мозги или еще как-то помочь. Кажется, психологи тут могли бы написать целую книгу о причинах возникновения этого образа и его компенсаторной роли. А на деле? Я вбил свое имя в поиск и запросил суммаризацию.
Ох, как сильно реальная жизнь Коломойцева Артема Витальевича отличалась от моих космических фантазий. И как удивительно, что он — это я.
Из семьи нашлись лишь престарелые дальние родственники, жившие в Иркутске. Работал я на заводе радиоэлектроники, монтажником высокоточной аппаратуры и приборов. Судя по первым упоминаниям, уже лет десять. Видимо, устроился туда сразу после колледжа. Выяснив это, я с удивлением уставился на свои руки. Они абсолютно не помнили, как работать эту работу. И мозг не помнил. Похоже, на заводе и меня, и начальство ждут сюрпризы.
Жизнь моя была скучна и однообразна. Но, вряд ли я считал так раньше, когда не сравнивал ее с ложными воспоминаниями, полными удивительных космических приключений. Жил себе спокойно…
Вздохнув, я встал, налил еще вина, вернулся на кровать и открыл рабочие чаты. Ничего интересного в них не нашлось, чаты походили один на другой, различаясь лишь названиями и датами последних сообщений. Постановка задачи, отчет о выполнении. Реже — схемы монтажа каких-то устройств и комментарии к ним. Ни шуток, ни забавных фото. Хотя, что в этом удивительного, это же официальные рабочие чаты. Они и должны быть наполнены официозом и набивающими оскомину канцеляризмами.
Нашел свежее сообщение в личку. Оказалось, днем, когда я первый раз выходил в сеть, мне написал мой начальник. Пропал я давно, и место на челябинском «Полете» уже заняли. Он предлагал передать мой контракт на другие предприятия, но все они находились не в Челябинске.
Я развесил перед собой окна с предложениями. Можно было поехать в Ижевск, Томск, Самару, Омск или Новосибирск.
Условия у всех были плюс-минус одинаковые. Предложения различались лишь городами и специализацией предприятий. Челябинский «Полет», на котором я работал до этого, занимался авиационным оборудованием. Там собирали блоки аэродромных локаторов, компоненты комплексов радиомаячной посадки и прочие подобные вещи. Судя по тому, что за десять лет я никуда не перевелся, мне такая работа нравилась.
Ижевский радиозавод делает ракетно-космическую электронику. Это близко к авиационной и, пожалуй, даже интереснее. Томский «Микран» специализируется на телекоммуникационном, измерительном и навигационном оборудовании. На самарском «Экране» собирают умную бытовую технику и роботов-помощников. С омским радиозаводом скорее всего будут проблемы. Он занимается военной электроникой, там строгий контроль. Мне, с учетом недавних событий, вряд удастся его пройти. Остается еще Новосибирск, институт ядерной физики, это термоядерные двигатели.
Пасьянс.
Я встал и подлил себе вина. Потом вернулся на кровать, рассортировал открытые окна по интересности предложений и уставился на висящие передо мной варианты. Самое невыгодное по деньгам предложение было в Новосибирске. Но Академгородок… Не знаю, в ложных ли, в собственных ли воспоминаниях, но я мечтал побывать там.
Самое хорошее предложение было в Ижевске. Но чтобы перевестись туда, нужно выполнить тестовое задание и сдать экзамен на подтверждение квалификации. Со своей амнезией, я очень сомневался, что смогу это сделать, даже потратив пару недель на подготовку. Поэтому Ижевск с грустью смахнул первым. Самара отправилась следом. Чем я точно не хотел заниматься ни при каких обстоятельствах, это бытовой техникой. Омск тоже закрыл. Даже не из-за строго контроля, просто душа не лежала к оборонке. Наигрались уже в войну. Понятно, что это нужная работа, но пусть будет не моя. В итоге, из всех вариантов остались только Новосибирск и Томск.