— Лео, Лео. Тише. Ты чего так завёлся? Ну с кем не бывает. Будто ты никогда не дрался, — сонным голосом пробубнил Роман, так и не поворачиваясь в мою сторону.
— Знаешь, я никогда не дрался в первый же день своего пребывания в школе. А также, в первый день я не доводил преподавателей, ничего не взрывал и не бил своего старосту.
— Ну последнее — это не ко мне, — парировал я. — Тебя Полянский ударил, я всего лишь увернулся.
— Лео, тебя именно это больше всего задело? То, что тебе разбили нос, а ведь ты даже в драке не участвовал, — ехидно прокомментировал пламенную речь старосты Гаранин, всё-таки повернув голову в нашу сторону.
— А ты вообще молчи! — Демидов ткнул в его сторону пальцем. — Я, в отличие от некоторых, не привык к телесным наказаниям, и ещё ни разу за свою жизнь не был избитым.
В гостиной повисла тишина, которую можно было потрогать рукой.
— Прости, — тихо произнёс Лео, но, учитывая, что тишина стояла почти абсолютная, прозвучало это как удар в барабан. Я не понял, кому конкретно было адресовано извинение, но явно староста не передо мной начал извиняться. Роман тем временем поднялся и, окинув меня беглым взглядом, усмехнулся:
— Ну и в чём ты пойдёшь на занятия завтра?
Я молчал, разглядывая рубашку. В ней пойду. Буду эпатировать остальных учеников и преподавателей заодно.
— Да уж. Да не переживай ты так. Кровь с этой рубашки неплохо отстирывается. А воротник также легко пришивается.
— Что, личный опыт? — я бросил на него неприязненный взгляд.
— Можно сказать и так. Любые шелковые рубашки легко отстирываются. Но не будешь же ты сейчас заниматься стиркой. Сомневаюсь, что ты это вообще умеешь делать. А горничные факультета только утром заберут грязные вещи. Дорогая, не подгонишь ещё одну рубашку по размеру Дмитрия?
— Ром, ты не слишком обнаглел? — поинтересовалась раздражённо девушка, только что перебиравшая волосы Гаранина.
Я не стал слушать, чем закончится дело, и побрёл к себе. Как же я устал за этот какой-то бесконечный день, кто бы знал.
Глава 11
Утром следующего дня я проспал и остался без завтрака. Прикинув, что не ел уже около суток, я побежал на занятие общей магии. Есть хотелось просто жутко, я даже на овощное рагу сейчас согласился бы с овсяной кашей.
Когда я проснулся, но увидел, что новая рубашка висела на стуле возле входа, вместе с новыми брюками.
Добежал я до кабинета общей магии, ориентируясь на какое-то шестое чувство. Всего пару раз свернул не туда, но быстро скорректировал маршрут. Подбежав к кабинету, я остановился, наблюдая, как первокурсник со Второго факультета пытался подняться с пола, но это у него плохо получалось. Похоже, его уронили с помощью какого-то заклятья, и теперь он барахтался и не мог ни подняться, ни стряхнуть с себя эти подленькие чары. Вокруг него собралась толпа однокашников, и послышались смешки.
Давешние трое уродов стояли чуть в стороне, переглядывались и посмеивались, глядя на безуспешные попытки парня освободиться. Быстро же их на ноги поставили. Как же я ненавижу, когда издеваются над кем-то, кто не в состоянии ответить. Этому чувству я тоже научился на улице, как бы это не показалось странным.
Подбежав к лежащему парню, я протянул ему руку. Тот удивлённо поднял голову, ухватил меня за запястья, и я почувствовал лёгкий укол, словно статическим электричеством ударило. Наверное, парень слишком уж интенсивно об пол тёрся, пытаясь подняться. Он же в этот момент начал подниматься, наверное, эти козлы всё-таки сняли своё заклинание. Парень встал на колени, и в этот момент открылась дверь и на пороге возникла профессор Бурмистрова.
— Наумов, — она нахмурилась, посмотрев на меня удивлённо. — Это ты уронил Дубова?
— Что? При чём тут я? — я вернул ей удивлённый взгляд. — Ну нормально вообще. Нашли крайнего. А ничего, что я только что пришёл, и он уже валялся?
— Егор, кто это сделал? — глядя в глаза пострадавшему, спросила Бурмистрова.
— Я не знаю, Анастасия Вячеславовна. Я не видел.
— Понятно, — зло процедила она. — Выношу вопрос на более широкую аудиторию. Итак, кто это сделал?
Мне было тоже безумно интересно, и я, обернувшись, обвёл собравшихся таким же сосредоточенным, как у Бурмистровой, взглядом. Все пристыженно молчали.
— Так, понятно, — она развернулась и вошла в класс.
— Но, она же думает, что это ты? — Егор нахмурился и посмотрел на меня. В его взгляде читалось напряжение.
— Даже если и так, то здесь уже ничего не поделаешь. Она что-то увидела, что-то придумала и сама же в это поверила. Ничего, мне не привыкать, — я похлопал его по плечу.
Дубов довольно долго смотрел на меня, а затем развернулся и кинулся в класс.
— Нет, я не позволю ей так думать. Я точно знаю, что это не ты. — Бормотал он при этом. — Анастасия Вячеславовна, я вам всё сейчас расскажу, что видел и запомнил.
— Ой, как у него всё серьёзно, — протянул я и вошёл в класс вслед за этим странным парнем.
Как и вчера, я сел за последнюю парту. В отличие от кабинета доктора Ахметовой, парты были двухместными. В остальном же он ничем не отличался от кабинета целительницы. Такие же шкафы и доска. Ко мне подошёл Егор и, присев рядом, сказал, глядя при этом куда-то в сторону доски.
— Я поговорил с Анастасией Вячеславовной, всё ей объяснил. Она мне поверила, не переживай. Если и хотела раньше как-то тебя наказать, то теперь и не будет, — и он посмотрел на меня светлыми голубыми глазами.
— Да я и не переживаю, — ответил я, рассматривая его как нечто уникальное. — А тебе не приходило в голову, что это всё-таки я тебя уронил? Просто, чтобы поржать вместе со всеми, а потом во мне проснулась совесть, и я всё же решил тебе помочь?
Дубов молчал и только хлопал глазами, глядя на меня. Видимо, такая мысль точно не приходила в его голову.
— Да не парься, — я вздохнул. — Это был чисто теоретический вопрос о гипотетической возможности. Нельзя же быть таким доверчивым, — я покачал головой. — Это как-то… ненормально, что ли.
— Егор Дубов, — вместо ответа он протянул мне руку.
— Да я уже догадался, — я усмехнулся и пожал протянутую ладонь. — Дмитрий Наумов. Располагайся, я всё равно один тут срок отбываю, — он кивнул и, уже окончательно пристроившись рядом, принялся доставать свои письменные принадлежности. Парень был выше меня где-то на голову, и не такой худощавый. Хорошо развитые мышцы выдавали в нём человека, привыкшего к физическому труду. Русые волосы торчали в разные стороны, а веснушки, обсыпавшие всё лицо, ярко выделялись на бледной коже.
— Зачем ты за меня вступился? — шёпотом поинтересовался он, когда урок начался.
— Вообще-то, я просто хотел тебя поднять, — стараясь не заглушать Анастасию Вячеславовну, которая вещала про то, что она научит нас правильно призывать дар и концентрироваться. Научит нас пользоваться накопителями энергии. Объяснит важность жестов. И самое главное, по её мнению, научит основам бытовой магии.
— Но они же могли и с тобой тоже самое сделать. — Продолжал шептать Егор.
— Сомневаюсь. Если у них мозги всё же есть, то вчерашний урок они должны надолго запомнить, — уверенно ответил я. Хотелось бы мне знать, как это происшествие обсуждали в учительской. Но расспрашивать Лео в том состоянии, в котором он вчера находился, было чревато.
— Наумов, тихо!
— Началось, — я закатил глаза. — Если хочешь со мной сидеть, привыкай, преподаватели ко мне неравнодушны.
— За что? — Дубов смотрел с весёлым любопытством.
— Мы ещё на собеседовании характерами не сошлись, — на рани слышимости ответил я и замолчал, внимательно слушая Бурмистрову.
Вот только несмотря на обещание данное крёстному, я никак не мог сконцентрироваться на уроке. Обвёл взглядом класс и задержал его на этом парне Полянском. Что с ним не так? Ну тут два варианта. Или он оскотинился после проблем с отцовским бизнесом, или же он всегда был мудаком. Но разбираться в Полянском и искать причинно-следственные связи его мудизма я точно не собираюсь. Сам я тоже не подарок. Но у меня наследственность жуткая, стоит только на нашу школу посмотреть, и все вопросы сами собой отпадут.
Сам не знаю, почему я продолжал смотреть на Полянского, который в этот самый момент поднялся на ноги, отвечая на какой-то вопрос Бурмистровой. Внезапно стул, с которого он встал, отлетел в сторону и взорвался с лёгким хлопком, осыпав щепками Полянского и Абрамова, сидящего рядом.
Анастасия Вячеславовна успела среагировать и выставить щит, через который не смогла пройти волна от этого небольшого локального взрыва. Но от щепок и пыли этот щит защитить студентов не смог. От неожиданности Полянский не удержал равновесие и упал, довольно ощутимо приложившись своей пятой точкой о каменный пол.
Я закрыл глаза, чувствуя сейчас то, о чём мне вчера говорил крёстный. В тот момент, когда злосчастный стул взорвался, я почувствовал, как с моих пальцев слетел лёгкий ветерок. Сейчас я впервые почувствовал свой дар, и это мне ни черта не понравилось. Потому что он творил, что хотел, и я никак его не контролировал. Да я даже не ощущал в себе никакого дара! И, похоже, моя магия начинает выходить из-под контроля во время эмоциональной нестабильности. А ведь меня с той минуты, как я вошёл в гостиную Первого факультета, стабильным назвать сложно.
Сначала были чёрные жгуты, сейчас вот это? Дальше что, а, Дима? Школу взорвём? Наверное, будет весело. Время шуток действительно закончилось, и кто-то умный не зря выбрал именно тринадцать лет для изоляции малолетних идиотов. Переходный возраст, все дела. И да, я, похоже, настолько замкнулся в себе, что неосознанно запечатал внутри свою магию. И теперь мне будет крайне сложно выколупать её наружу целенаправленно. Но она никуда не делась, вот в чём проблема. Так что, будем учиться, или пойдём и сожжём болото вместе с Хмырями к чёртовой бабушке? Какой на самом деле неоднозначный выбор.
— Наумов!
— Почему опять Наумов-то! — я всегда знал, что самая лучшая защита — это нападение. Бросив карандаш на парту, я посмотрел Бурмистровой прямо в глаза.