— Я не знаю, — Егор развёл руками. — Я просто не исключаю этой возможности.
— Значит, надо проверить, — и я уверенным шагом направился в гостиную своего факультета, оставив Егора задумчиво смотреть мне вслед.
Вбежав в гостиную, я сразу же увидел вероятную причину своего взвинченного настроения. Подошёл к Душицыну, сидевшему в дальнем углу за столом, и встал перед ним, скрестив на груди руки.
— Ничего не хочешь мне сказать? — тихо спросил я, глядя в глаза встрепенувшемуся парню.
— Что тебе от меня нужно, Наумов? — несколько раздражённо ответил он, неприятно усмехнувшись при этом.
— Понятно, конструктивного диалога у нас, как я понимаю, не получится, — передо мной почему-то встал образ Григория, гоняющего меня по катакомбам и подгоняя хлыстом во время образовательного процесса.
А ведь я тогда не сделал предку ничего плохого. Да и не мог я ему сделать ничего плохого. Сам он, наверняка сумел бы развеять надоедливого призрака одним щелчком пальцев, но из ныне живущих магов это не мог сделать никто. Вот он, пример для подражания. Он был истинным Лазаревым и явно ни с кем не церемонился.
Не говоря больше ни слова, я замахнулся и продемонстрировал отличный хук слева. Удар был настолько сильный, что мой обидчик упал со стула, на котором сидел, и, как мне показалось, его слегка «повело». Я с нескрываемым злорадством смотрел, как кровь хлещет из разбитого носа.
— Наумов! Что происходит? — заорал медитирующий на диване Гаранин и подбежал ко мне, схватив за руку и развернув в свою сторону. — Ты что творишь, а?
В гостиной стояла тишина. Демидов молча привёл парня в чувство и усадил на свой любимый диван.
— Ничего, — спокойно ответил я. — Восстанавливаю справедливость единственным доступным мне способом.
— Избивая сокурсника? — приподнял бровь Гаранин.
— Ну, по-другому он бы не признался, — прошипел я и направился в сторону потерпевшего. — Я пытался. Ну что, говорить сейчас будешь? Или пойдёшь, молча накатаешь докладную директору? У тебя молча всё делать очень хорошо получается.
— Я не понимаю, что ты от меня хочешь? — прогнусавил он, прижимая окровавленный платок к своему носу.
— Не понимаешь? А я тебе сейчас объясню. Ты в курсе, что в некоторых странах до сих пор существует смертная казнь за воровство? Скажи спасибо, что так легко отделался. Но это только пока, — свет начал мигать так же, как в кабинете нашего куратора. Но я не обратил на этот феномен никакого внимания, продолжая пристально рассматривать сокурсника.
— Дима, прекрати, — спокойно сказал Рома, заставляя перевести на него взгляд. — Хватит. Объясни мне, что происходит, а потом дальше можешь избивать своего оппонента, размазывая его по ковру нашей гостиной.
— Ничего такого. Просто меня сейчас отчитали, как нашкодившего щенка в кабинете Бурмистровой! — взорвался я. — И знаешь за что? За то, что я списал у этого урода домашнюю работу!
— Ну это не повод его убивать, — усмехнулся Роман. Наигранная весёлость и стальной блеск светлых глаз.
Он был очень серьёзен. Слишком серьёзен. И в таком состоянии довольно опасен, как мне показалось. Не так опасен, конечно, как Гришка. Опаснее призрака на сегодняшний день в пределах всей Российской республики вряд ли можно было что-то найти. Но всё-таки вид Гаранина вызывал определённые опасения, и на конфликт с ним мне идти в данный момент не хотелось. Глядя Роману в глаза, я начал объясняться.
— Не знаю, Ром. Я впервые осознал, что пора прекращать вести себя, как полный кретин. Понял, что пора браться за ум и начинать учиться, и не только для того, чтобы не застрять в этой школе навечно. Я сделал все задания с особой тщательностью. Сегодня, как никогда, мне хотелось доказать, что я не такой умственно отсталый, каким вы все меня считаете. И что сделал он? Он просто нагло списал мою работу и представил как свою. Нет, я бы понял, если бы он спросил и хотя бы слова местами поменял, все мы не без греха. Но вот так… Меня никто никогда не унижал, как сегодня Бурмистрова в своём кабинете. Она не поверила ни единому моему слову. Ей было проще поверить, что у этого дегенерата проснулся зачаток разума, в отличие от меня. — Я замолчал, не отрывая взгляда от Гаранина. На Демидова я вообще старался не смотреть.
Весь мой боевой настрой начал пропадать. Да уж, всё-таки я слишком далёк от идеала Семьи Лазаревых. Гришка бы не остановился. Думаю, что влетело бы и Гаранину, и Демидову, и кому-нибудь ещё просто за компанию, и хорошо, если не до смерти.
— Это правда? — Лео повернулся к Душицыну, продолжающемуся вжиматься в спинку дивана под пристальным взглядом всего факультета.
— Нет, неправда! — завопил он. — Вы что ему поверили? Да он чуть меня не убил!
— А ну, цыц! — прикрикнул на него Гаранин. — Расскажи теперь свою версию происходящего. А потом мы проводим тебя в медпункт.
— Я ничего ни у кого не крал, — зло ответил Душицын. — Увидел, что на столе в гостиной лежат листы с набросками домашней работы. Я не знал, что это Наумов сделал! Он же никогда ничего не делал раньше!
— То есть ты, не спросив разрешения, не поинтересовавшись даже, кто владелец, просто списал и оставил всё как есть? Душницын, мне жаль твоего отца. Ты точно разоришь свой род. Если уж хочешь что-то сделать не совсем законное, нужно делать это так, чтобы никто не узнал. Я думаю, свою порцию наказания ты уже получил. Кто-нибудь уберите его с глаз долой, желательно в направлении медпункта, — проговорив это, Роман вновь обратился ко мне. — Где ты драться научился? Не припомню, чтобы Александр решал свои проблемы с помощью кулаков.
— Не поверишь, на улице, — ответил я, не глядя на него.
— Почему же не поверю, — задумчиво протянул Гаранин. — Зато становится понятно, где ты и других странных привычек нахватался, как собака блох. И куда только твои родители смотрели? — он покачал головой. — Ты, кстати, как, успокоился?
— Нет, — я отвернулся от него и теперь рассматривал стену.
— Ладно, Дима, я сейчас схожу и поговорю с Бурмистровой. — Наконец, взял слово Лео. — А ещё лучше, вынесу это на педсовет, который будет проходить сегодня.
— Не надо, — решительно произнёс я.
— Почему? — хором воскликнули Гаранин с Демидовым.
— Не надо ни с кем говорить. Я понял, какое отношение ко мне абсолютно всех за очень малым исключением в этой проклятой школе. Хоть говори, хоть не говори — ничего от этого не изменится. Извините меня, но больше я не приложу ни грамма усилий, чтобы кому-то угодить. — Не глядя ни на кого, я быстро поднялся к себе в комнату и закрыл дверь на ключ.
Разделся и забрался под одеяло. Надоело всё. И, похоже, я прав в своей оценке. Бывшие преданные слуги Лазаревых, вроде Гараниных и Демидовых, не относятся ко мне негативно. А вот все остальные… М-да. Странно только, каким образом Дубов попал в странную компанию любителей Тёмных. Дубов! Распахнув глаза, я сел в кровати. Вот кретин совсем забыл, что обещал позаниматься вместе с Егором. Подорвавшись с кровати, принялся быстро одеваться.
Глава 19
Собрался я быстро и за рекордное время домчался до пустого класса, который мы облюбовали для совместных занятий. Кинув на стол толстенные книги, которые вручил мне предок, я стоял, пытаясь справиться с одышкой.
— Я думал, ты уже не придёшь, — глядя на книги, тихо сказал Егор. Да что у него за проблема? Почему он в каждом моём действии ищет какой-то подвох? Спрашивать я ничего подобного не стал, просто плюхнулся рядом с ним, наконец-то отдышавшись.
— Ещё чего, — ответил я на невысказанный вопрос Дубова. — Я просто немного заигрался в детектива, выводя преступника на чистую воду, и не обратил внимания на время.
— Всё-таки Душицын? — Егор оторвал взгляд от книг и внимательно посмотрел на меня.
— Конечно, ты же у нас эриль — ты не мог ошибиться, — я пожал плечами.
Егор продолжал меня так пристально разглядывать, что мне даже стало как-то не по себе под его проницательным взглядом. Наконец, я не выдержал и повернулся к другу лицом.
— Что опять не так? — спросил его, чувствуя лёгкое раздражение.
— Дим, а ты всегда так одеваешься в неформальной обстановке? — я увидел, как Егор прикусил губу, чтобы не заржать, а в его глазах замелькали весёлые искорки.
Я очень медленно посмотрел на себя и, не удержавшись, грязно выругался. Когда я одевался в очень быстром темпе, в общем-то, хотел надеть свою старую рубашку в крупную клетку. Потому что в этом проклятом замке холодно, и она была единственной тёплой вещью в моём гардеробе. Просить что-то подобное у Лео с Романом я не решился, поэтому довольствовался тем, что есть. Тем более, что её отстирали и зашили. Но кто-нибудь мне объяснит, за каким грибом я напялил её на голое тело, а поверх набросил, не застёгивая, белоснежную шёлковую рубашку, доставшуюся мне от Гаранина?
Продолжая ругаться сквозь зубы, я принялся переодеваться. Егор деликатно отвернулся, открыл первую книгу и приступил к изучению ромашек, или что он там хотел изучить. Интересно, а его порядочность — это вообще нормально?
Покачав головой, я застегнул последнюю пуговицу и снова сел рядом с другом. Минуту молчал, собираясь духом, а затем набрал в грудь побольше воздуха и скороговоркой спросил, о чём думал с раннего утра:
— Скажи мне, ты считаешь меня своим другом? Ты хотел бы быть моим другом?
— Я и так твой друг, нет? — он оторвался от чтения и удивлённо посмотрел на меня. — Или ты…
— Ты просто меня не так понял. Понимаешь, у меня никогда не было настоящих друзей. Тех, кому я мог бы доверять, тех, кто поддержит меня в любой ситуации. Я очень хочу, чтобы у меня появился самый настоящий друг, а не просто приятель, который со мной возится на взаимовыгодных условиях, — пробормотал я, вспомнив так некстати давно почившего Быка.
— Так в чём проблема? — он широко улыбнулся и пожал плечами. — Я и так считаю тебя своим единственным другом. И не только в этой школе, чтоб ты знал.
— Просто между нами очень много недомолвок, которые, как бы это сказать, несколько мешают нам с тобой понять друг друга до конца, — я вздохнул. — Поэтому я хочу рассказать тебе немного о себе. Ты же не против?