Не дожидаясь, пока на него накинутся недовольные студенты, директор вышел из столовой.
Пока все вокруг возмущались, я думал о том, что надо бы написать письмо домой. Проблема заключалась в том, что пока рука не восстановится, писать я не смогу. Меня даже от занятий на время освободили, кроме медитации и телекинеза. Там ничего писать не надо, и при практическом усвоении материала руки не нужны.
— О чём задумался? — спросил меня Егор.
Когда я посмотрел на него, то заметил, что мы сидим одни, Лизы с нами за столом не было. Заметив мой удивлённый взгляд, Дубов только вздохнул.
— Я письмо хочу домой написать, но как это сделать просто не представляю, — я приподнял руку. — А где… — я не договорил, но Егор меня прекрасно понял.
— Убежала. Дим, ты бы был с ней поосторожней, что ли. Она истинная ведьма. В древности, таких как Лиза, на кострах сжигали. К тому же она, в отличие от остальных девушек, даже не пытается скрывать свою сущность.
— И что её привлекло во мне? — я недоверчиво посмотрел на друга. — На Первом факультете все при деньгах, да и мои сокурсники во влиянии на общество моему отцу если и уступают, то для девчонки со Второго не критично.
— Сила. Её привлекла сила. Видно же, что ты даже не задумываешься о том количестве энергии, которую нужно выделить на любое магическое действие. Если ты не заметил, таких, как ты, тут единицы. Я даже могу по пальцам студентов сосчитать. И все с Первого факультета. И ты единственный, кому она может строить глазки, надеясь на успех. Сомневаюсь, что Демидов, Гаранин, Штейн и другие старшекурсники всерьёз посмотрят в сторону моей сестрицы, даря ей надежду на светлое будущее. Ты сильный маг, учишься на Первом факультете. Чем не выгодная партия? — Я хмыкнул, вспоминая, как не так давно тот же Гаранин просто так остановился рядом с первокурсницей со Второго в необъяснимом желании вывести её на диалог и чем-то помочь. Та же Лиза вполне могла обратить его внимание на себя, если бы сильно постаралась.
Егор на некоторое время задумался и потом неожиданно продолжил:
— Я тут подумал, ты вчера покалечился из-за того, что щит у тебя получился слишком мощный.
— Да, мне уже объяснили. Поэтому в моё расписание включён ещё один предмет — медитация, что бы это ни означало.
— Ладно, скоро звонок, я пойду. Встретимся после уроков?
— Конечно, — я встал вслед за Егором и пошёл в гостиную, обдумывая его слова.
Именно таким я выгляжу со стороны? Избалованным, богатеньким мальчиком, который всячески пытается выпятить свою независимость? Или Егор всё-таки не прав? Он же единственный знает обо мне правду. Ладно, время расставит всё по своим местам. А пока о насущном. Попробую написать письмо левой рукой, а потом схожу за Гвэйном. Да с предком посоветуюсь, может, он знает, как процесс заживления ускорить, к тому же есть у меня к нему парочка вопросов.
Писать левой рукой было очень трудно, непривычно и оттого медленно. К чернилам я даже не прикасался, ручку тоже отверг, выбрав карандаш. Попробовав на черновике, я увидел, что, в общем-то, эти каракули ничем не отличаются от тех, которые у меня были до занятий каллиграфией. Решив, что и так сойдёт, я принялся за само письмо. В гостиной было пусто. Кроме меня, здесь находилась только одна девчонка со второго курса. Она что-то увлечённо строчила, склонившись над учебником. Не удивительно, учебный день был в самом разгаре. Это у меня появилось немного свободного времени.
— Да как ты не понимаешь⁈ — из раздумий над тем, о чём именно я хочу сообщить родителям, меня вывел голос Гаранина, прогремевший в царившей тишине набатом. Судя по всему, они с Лео только вошли сюда, точнее, влетели, и оба выглядели довольно взвинченными.
— Я-то как раз понимаю, — ответил спокойно ему Демидов. Я, положив карандаш, выпрямился и посмотрел на эту парочку. Создавалось странное впечатление, что они меня преследуют. Расположился я за столом в углу, поэтому меня сразу не заметили, стоя посреди гостиной и о чём-то споря. — Ты где родился? В одном из древнейших Родов или на конюшне рядом со своим поместьем⁈ — неожиданно взорвался всегда спокойный староста. — Ты действительно думал, что, являясь единственным наследником, ты сам выберешь себе жену?
— Я думал, что он от меня когда-нибудь отстанет! — рявкнул Гаранин. Свет в гостиной начал мигать, и я явственно ощутил лёгкую вибрацию по полу. Похоже, начиная спорить в центре гостиной, они даже не думали о том, что здесь может ещё кто-то находиться. Или им было в данный момент на это плевать. — И я не единственный сын, в конце концов.
— Успокойся, слышишь? — сбавил обороты Демидов. — Твой брат не маг. И высшая аристократия никогда его не примет, в отличие от тебя. Твой отец это понимает. И ты должен это понимать. Тем более, что Анна не такая уж и плохая партия…
— Если она не такая плохая партия, то почему ты от неё отказался. Насколько я помню, вы были с самых пелёнок обручены, — прошипел Роман, и несколько светильников под потолком взорвались.
— Это семейный бизнес, ничего личного, — спокойно ответил Лео. — И сейчас помолвка с Кристиной выглядит более перспективной. Ром…
— Я так не хочу, понимаешь? От договорного брака страдают все, особенно дети. И что бы ты сейчас ни сказал, я знаю, о чём говорю…
— Ты не прав. Да как ты понять не можешь, что для тебя так будет лучше! — вновь повысил голос Лео, хватая Гаранина за плечи, глядя ему в глаза. — Ты не прав, Рома. Ты никогда не обидишь ни жену, ни детей.
— С чего такая уверенность? — М-да, таким образом скоро ламп не останется в гостиной.
Девчонка вжалась в спинку стула и глядела почему-то на меня испуганными глазами. Мне тоже было не слишком приятно оказаться свидетелем такого личного разговора, но почему-то я был уверен, если себя выдам, это не слишком понравится Гаранину, и на меня обрушится потолок. Видно же, что Роман нестабилен и едва контролирует свою силу. Хотя это было немного странно в его возрасте.
— Потому что ты — не он. Я позову директора. Ты себя не контролируешь, — бросил Демидов и отпустил своего друга.
— Нет, не нужно. Я справлюсь, — уверенно проговорил Гаранин и закрыл глаза. Секунд через десять всё действительно прекратилось. Несколько уцелевших светильников создавали мрачную атмосферу, повсюду валялись осколки разбитых ламп, а на ковре виднелись несколько подпалин, и это я заметил только сейчас. — Всё, я спокоен. Доволен?
— Вполне. — Кивнул Демидов. — Я могу тебя оставить? Или тебе сейчас нужна персональная нянька? Мне ещё с Крис поговорить нужно. А по характеру она ещё тебе фору даст.
— Иди, — выдохнул Роман, провожая друга взглядом. — Насколько я знаю, у тебя отец не сторонник договорных браков. — Неожиданно проговорил он, поворачиваясь ко мне.
— Насколько я знаю, дела моего отца и его семьи тебя не должны касаться, — протянул я в ответ, вновь беря в руки карандаш и пододвигая к себе листок. Я чувствовал на себе ещё некоторое время пристальный взгляд, но потом Роман тяжело выдохнул и подошёл к девчонке, начиная с ней о чём-то разговаривать.
Меня же не отпускал разговор между Романом и Лео. Я даже не задумывался о том, чтобы в моей семье можно было сделать что-то без согласия других. Да я даже представить себе не мог, что в угоду бизнесу Саша решил бы что-то за меня, поставив в известность письмом. И это дорого стоит, ведь, судя по тому, что говорил Демидов, это было само самой разумеющимся в высшем обществе.
Проникшись отношениями в своей семье, с каждым разом начиная ценить своего отчима всё больше и больше, я посвятил ему большую часть своего письма. Именно в это время вдали от родных, я понял, что вёл себя как дурак, и с этого дня хочу называть Александра отцом, если тот будет не против. Я попросил его позаниматься со мной, хотя бы пока посредством почты ботаникой, а то, сдаётся мне, с нашим дедком и не так чтобы хорошо разбирающимся в травах Лазаревым мы далеко не уедем. Самостоятельно же во всём этом совершенно невозможно разобраться.
Другую часть письма я посвятил рассказам про то, что на факультете меня приняли хорошо и даже начали завязываться приятельские отношения с некоторыми старшекурсниками. Написал про Егора, радуя мать тем, что, учитывая мою социофобию, у меня наконец-то появился настоящий друг. Написал про Гвэйна — смеска волка и лайки, которого я нашёл на болоте. И про то, что директор разрешил держать его в школе. Письмо получилось сумбурным, большим, но одновременно с этим искренним. Про Гвэйна, конечно, чистая ложь, но мало ли кто будет читать это письмо перед отправкой?
Запечатав конверт, я оставил письмо на специальном столике, откуда их забирала по утрам горничная, чтобы отправить адресатам, и направился в лаборатории Лазаревых.
Глава 24
В лаборатории стояла подозрительная тишина. Я дошёл до кабинета и постучался. Стучаться меня научил как раз мой далёкий предок, разработав телесную систему наказаний, прививая зачатки этикета. Я не люблю и никогда не любил, когда меня наказывают. Вид гоняющегося за мной ремня из сыромятной кожи с огромной пряжкой очень быстро научил меня здороваться, говорить «спасибо» и стучаться, перед тем, как вломиться в любую комнату этого жуткого, странного, но довольно притягательного места.
На стук мне никто не ответил, и тогда я решился открыть дверь. Лазарев стоял спиной к двери и о чём-то сосредоточенно думал, уставившись в стеллаж с книгами.
— Кха-кха, — кашлянул я, пытаясь привлечь к себе внимание. Григорий обернулся и кивнул на свободное кресло. Я послушно прошёл в указанном направлении и сел поудобнее.
— Что тебя привело в столь ранний час? Неужели решил сдать экзамен досрочно и перейти к практике? — он, наконец, отвернулся от книг и переключил внимание на меня.
— Не совсем. Просто я решил уточнить пару моментов, — я не понимал настроения Гриши. Он всегда был спокоен и сосредоточен, но сейчас я кожей ощущал тяжёлую ауру, собирающуюся вокруг него, а сам предок выглядел крайне задумчиво.