Никаких других принципов, кроме оплаты, в распределении на эти факультеты не было. Для обеспеченных учеников были предложены условия повышенной комфортности, а остальным, какие придётся.
В принципе мне понятно, почему меня отправили на Первый факультет. Саша мог позволить себе его оплатить. Скорее всего, ему было бы неудобно перед партнёрами, если бы кто-то узнал, что его пасынок учится на факультете с простыми одарёнными, а не там, где он может приобрести нужные знакомства и связи. Но почему Слава его поддержал? Мне было бы проще найти общий язык с учениками из простых семей, нежели попытаться сдружиться с представителями российской аристократии. И он прекрасно знает почему.
Я ещё раз осмотрелся. М-да, тяжеловато мне придётся. Практически возле двери на кожаном диване возлежал… да именно возлежал, другого определения я не могу найти, парень лет шестнадцати с тонкими аристократичными чертами лица. Его лицо обрамляли длинные светлые волосы, а поразительные для бледной кожи карие глаза казались ещё выразительнее. Я не могу сказать, почему из всех находящихся в гостиной студентов обратил внимание именно на него. Скорее всего, виной тому был кальян, который он бесцеремонно раскуривал.
Что делать дальше я не знал. Никто не обращал на меня внимания, и мне пришлось несколько раз кашлянуть. Вот теперь на меня посмотрели абсолютно всё, и сразу наступила тишина. Что же, я понимаю, что выгляжу не соответствующе статусу этой гостиной. Да я даже до статуса гостиной Второго факультета не дотягиваю, если быть предельно честным перед самим собой.
— Добрый день, — первым нарушил тишину блондин, отложив, наконец, свой кальян в сторону. — Ты, случайно, гостиной не ошибся?
— Не ошибся, — огрызнулся я. Мне почему-то стало стыдно и до того обидно, что я про себя решил: без боя не сдамся. Пусть попытаются меня насильно отсюда вышвырнуть. Посмотрим, как им это удастся. И насмехаться над собой я тоже не позволю, во всяком случае, слишком сильно.
— Ты вообще кто такой? — продолжал вести допрос аристократ.
— Иван Иванович, — понятия не имею, почему назвался именно так. Наверное, всё ещё находился под впечатлением биографии одного инженера Ивана Ивановича Рерберга.
— Объясни мне, Иван Иванович, что ты здесь делаешь?
— Я вообще не понимаю, что в этой школе делаю, — я развёл руками. Нет, мне уже было понятно, почему крёстный решил держать меня возле себя, но принять сей факт за такое короткое время, пока не получилось.
— Ты, наверное, новый слуга? У нас что, появились слуги непосредственно на факультете? Свершилось невозможное, и в наше тяжёлое время на благо всем, наконец-то, ввели рабство? — поинтересовался парень, являющийся внешне полной противоположностью предыдущему: брюнет с очень светлыми глазами, немного худощавый, хотя про таких больше говорят жилистый. Правда, и на его лице читалась порода, только немного другая, нежели у блондинчика.
— А тебе что, некому стакан воды подать? Сам не можешь до стола доползти? Похмелье от радости встречи со школьными приятелями наступило раньше, чем сама вечеринка? — ну да, я выгляжу не слишком презентабельно, но это не даёт им права так на меня набрасываться.
— А ты почему хамишь-то? К тому же, похоже, ты не только гостиной, но ещё и возрастом ошибся, — хмыкнул брюнет, не отводя от меня неприятного взгляда. — Малыш, в школу магии берут с тринадцати лет. А тебе пора в детскую.
Я уже хотел ответить, вот только вряд ли они поняли бы уличный жаргон, готовый сорваться с языка. К тому же дверь открылась, и все взгляды переключились на вошедшего директора школы.
— Добрый день, дамы и господа, — начал свою приветственную речь крёстный, стараясь не обращать на меня внимания. — Рад приветствовать собравшихся в Столичной Школе Магии в новом, а для некоторых первом учебном году. Демидов сохраняет за собой должность старосты…
— Простите, господин директор, — перебил Троицкого блондин, судя по всему и бывший, Демидовым. При этом он не соизволил даже встать с дивана, но хотя бы сел прямо и то хлеб. — А Иван Иванович не заблудился ли чисто случайно и не перепутал школу с яслями?
— Какой Иван Иванович? — крёстный нахмурился.
— Вот этот. — И Демидов ткнул в меня пальцем.
— Фу, как неприлично. Где же ваши манеры, господин Демидов? — я просто не смог не вставить свой серебряник. В ответ Вячеслав наступил мне на ногу. Было не столько больно, сколько обидно.
— Ах, этот. Это дамы и господа, Дмитрий Наумов. Он у нас такой шутник. Зато какая тяга к знаниям. Не успела его мать расписаться в книге о получении приказа о зачислении, как этот весьма перспективный юноша рванул в школу, даже не обувшись. Берите с него пример, — все сразу посмотрели на мои ноги. Я решил поддаться коллективному бессознательному и тоже посмотрел вниз. И сразу увидел дырку на большом пальце правой ноги. Снова стало очень стыдно. Настолько, что я покраснел.
— Тот самый Наумов? — В голосе Демидова прозвучало удивление.
— Если вы имеете в виду сына Александра Наумова, то да, тот самый, — усмехнулся крестный. Похоже, этот фарс приносил ему какое-то садистское удовлетворение. Ладно, смейся дальше, позже сочтёмся.
— А где его вещи? — обратился к директору темноволосый.
— Роман, я же только что сказал, Дмитрий так обрадовался, что кинулся в школу, даже не переодевшись. Что уж говорить об остальных вещах?
— А во что он переоденется завтра на занятия? — вновь перевёл на меня оценивающий взгляд черноволосый.
— Получается, ни во что. В чём сейчас перед вами стоит, в том и пойдёт на занятия, — пожал плечами директор. — Ну ладно, отдыхайте, располагайтесь, покажите Дмитрию его комнату. Вот, Демидов, возьмите расписание на этот семестр, и прошу вас, не забудьте проводить первокурсников сегодня в восемь часов вечера на собеседование.
— Какое собеседование? — хмуро поинтересовался я у крёстного.
— Узнаете всё на месте. Не переживайте, обратно вас никто не отправит, — усмехнулся директор и вышел из комнаты, оставив меня наедине со студентами.
В гостиной стояла оглушающая тишина, которую, наконец, прорезал тихий голос Романа:
— Знаешь, Лео, а ведь даже не завтра, а уже сегодня вечером над нами будет смеяться вся школа. Потому что, вот это, — он сделал неопределённый жест рукой в мою сторону, — выглядит даже хуже, чем все остальные ученики Второго вместе взятые.
— И что ты предлагаешь? — блондин ещё раз осмотрел меня с ног до головы и поморщился.
— Его нужно одеть во что-то приличное. Ты же слышал, директор сказал, что это не ошибка. Но кто бы мог подумать, что Наумов — вот такое чучело? У богатых, конечно, свои причуды, — медленно проговорил Роман, — но, чёрт побери, не до такой же степени! — Ха-ха, считай, что я посмеялся вместе с тобой.
— Да, ты прав. Может, мы в таком случае поделимся чем-нибудь из своего гардероба? — подошёл к этим двоим ещё один. Тоже породистый и ещё более неприятный тип. Слишком смазливый, слишком манерный. В нём всего было слишком. Меня передёрнуло.
— И ты как себе это представляешь? У нас вроде нет подготовительной группы детского сада. Здесь же все явно выше него, — поморщился староста и соизволил, наконец, оторвать свою, конечно же, насквозь аристократичную филейную часть от дивана. Подойдя ко мне, он схватил меня за плечи и покрутил, разглядывая ещё внимательнее.
— Руки убрал, — посоветовал я ему. Не люблю, когда меня трогают, особенно вот так бесцеремонно.
— А может, мы подключим к столь нелёгкому делу наших дам? — к Демидову подошёл Роман, не обратив на моё шипение никакого внимания, но хоть лапать меня прекратили, и то счастье.
— А ты что думаешь, шарфик в цветочек и туфли на каблуках ему будут к лицу? — деловито уточнил Демидов и глубоко задумался.
— Да ну тебя, — хохотнул Роман, а его светлые глаза сверкнули. — Я думаю, что любая девушка должна уметь хоть как-то шить. Так, может, перешьём из чего-нибудь самого мелкого в ещё более мелкое?
— Думаешь, это этично, отбирать одежду у первокурсников в первый учебный день? — задумчиво спросил Демидов. — Будем перешивать из того, что есть. Я лично готов расстаться со старыми штанами.
— Ну, я могу рубашку отдать. — Немного подумав, сказал Роман.
— Да ты можешь половину своих рубашек отдать. До сих пор не понимаю, зачем ты их коллекционируешь, — фыркнул староста.
— Я же не спрашиваю, зачем тебе покупают эти шелковые платки. Ты ведь их тоже не носишь.
— Ром, ты почему такой…
— Какой?
— Козёл? — закончил я за Демидова. Эти двое резко замолчали и удивлённо посмотрели на меня. — Ну а что? Моего, эм, дядю по материнской линии так звали, между прочим, — пояснил я.
— Как ты любишь своего дядюшку, — хмыкнул Роман.
— Вообще, это сокращённо от Казимир.
— Мой тебе совет: никогда не сокращай ничьё имя до «козла». Это как-то неправильно. Даже имя своего дяди. — Демидов покачал головой.
— Не я же сократил, а мама. — И я посмотрел на него абсолютно честными глазами.
— Да уж. Меня, кстати, Лео зовут, — протянул руку староста. — Лео Демидов.
— Это сокращённо от Леонид? — осторожно решил уточнить я.
— Это сокращённо от Леопольд, — недовольно буркнул Лео.
— В честь кота? — непроизвольно вырвалось у меня, почему-то вспомнив детскую сказку.
— В честь деда, — резко закончил он и повернулся к своему собеседнику.
— Меня зовут Роман, — представился брюнет. — Роман Гаранин.
— Так, ладно, потом перезнакомимся. Сейчас я принесу штаны, а Рома — рубашки. Девушки, — обратился он ко всем находящимся в гостиной представительницам слабого пола. — Кто-нибудь из вас умеет шить и хоть мало-мальски пользоваться домовой магией?
В ответ ему прозвучала тишина.
— Что, совсем никто? На неделю освобожу от патрулирования коридоров, если у кого-то вдруг проснётся врождённый талант к вышиванию.
— Я умею.
— И я…
— Я тоже…
— Да все умеют… — загалдели девушки.
— Ух ты, — я позволил себе восхититься. — Даже мо