Утром я извлёк внушительную пачку фотографий из четвёртого конверта и занялся их разбором. Нужно сказать, что на каждой фотографии, за исключением материалов из первого конверта, Н. тщательно дорисовала карандашом трудно различимые символы, что существенно облегчает процесс перевода. Текст (или один из его смысловых фрагментов) начинается с пробела, объём которого я не могу оценить даже приблизительно, и диалога, строки которого хорошо сохранились и легко прочитываются:
– …знаешь ли ты, дитя, кто я, известно ли тебе моё имя?
– Да, мне известно, кто ты, я знаю твоё имя. – отвечала Нани. – Мой друг и господин, учивший меня искусству письма и чтения, рассказывал мне про царство мёртвых, где правит мрачный Нергал, повелитель пустынной земли, и говорил мне про тебя, и называл твоё имя. Ты – Хумут-Табал, демон каменной лодки, что перевозит души усопших через реку, поглощающую всякого, кто осмелится войти в её воды.
Подивился Хумут-Табал такому ответу, покачал косматой своей головой:
– Вот оно как, и вправду знаешь ты моё имя, известно тебе, кто я, несмотря на то что на вид-то ты молода и неопытна, и, должно быть, чей-то злой умысел стал причиной того, что стоишь ты теперь на берегу реки, преграждающей путь в страну Кигаль, откуда никому нет возврата, потому как вижу я два красных пятна на твоих одеждах: одно ровно в области сердца, а второе – на спине, между лопаток, – должно быть, некто вонзил меч в твою грудь, да с такой силой и злобой, что клинок прошёл твоё тело насквозь. Что же ещё ты знаешь, дитя, что тебе известно обо мне, Хумут-Табале, демоне каменной лодки?
– Ещё известно мне, – отвечала Нани, – что весло твоей каменной лодки так тяжело, что даже тебе, демону, не ведающему усталости, приходится держать его обеими руками, потому как если ты хоть на мгновение отпустишь его, оно выскользнет из твоих рук и утонет в водах реки, откуда его уже нельзя будет поднять. А из-за того, что приходится тебе держать весло обеими руками, ты не можешь принимать ни воды, ни пищи, и оттого тебя вечно мучают голод и жажда. Так рассказывал мне мой друг и господин, а потому я, зная это, принесла тебе из верхнего мира лепёшек с кунжутным маслом, которые сама испекла, и кувшин козьего молока, которое сама надоила, чтобы мог ты поесть и попить, и утолить свой голод и свою жажду. Наклонись ко мне, чтобы я могла накормить и напоить тебя из моих рук, потому как твои руки должны крепко держать каменное весло, чтобы оно не утонуло в водах реки и не упало на дно, с которого ты его уже не поднимешь.
Ещё больше удивился Хумут-Табал, и наклонился к Нани, и раскрыл свою пасть, такую огромную, что легко мог бы проглотить целое стадо быков, но не испугалась Нани и положила в пасть демона лепёшки с кунжутным маслом, и дала ему попить козьего молока, и держала кувшин, пока он не опустел. Поев и попив, выпрямился Хумут-Табал во весь свой рост, сравнимый с высотою семиступенчатой башни, и воскликнул:
– С начала времён правлю я каменной лодкой, с начала времён перевожу я души с одного берега реки на другой, и многое повидал я, и многое мне известно, но никогда не бывало так, чтобы не мучил меня жестокий голод, не терзала меня злая жажда! Теперь же Хумут-Табал сыт, потому как вкусные лепёшки с кунжутным маслом, которые ты испекла своими руками, утолили его голод, и не терзает горло Хумут-Табала жажда, потому как свежее молоко от коз, которых ты доила своими руками, утолило его жажду! Хумут-Табал не из тех, кто неблагодарно забывает добро, а потому я хочу наградить тебя и отплатить тебе. Скажи мне, быть может, ты тоскуешь по кому-то и ищешь кого-то, быть может, есть в земле Кигаль тот, с кем хотела бы ты разделить вечность, чтобы не блуждать по полям Иалу во тьме и одиночестве до скончания времён? Опиши мне только его наружность, и я с лёгкостью укажу тебе, где его искать, ведь я – демон каменной лодки Хумут-Табал, перевозящий усопших с одного берега реки на другой, а потому я знаю в лицо всех, кто ни есть в земле Кигаль!
– Спасибо тебе, Хумут-Табал, демон каменной лодки, держащий в руках каменное весло! – отвечала Нани. – Все, кого я знала, блуждают теперь по полям Иалу, и если бы попросила я тебя отвести меня к каждому, по кому я скорблю и тоскую, то пришлось бы тебе свести всех их вместе и нарушить тем самым законы земли Эрцету, согласно которым души должны пребывать здесь во тьме и одиночестве, и твой господин Нергал жестоко покарал бы тебя, ведь мне известно, что он очень строг и не прощает никому и малейшей провинности. Нет, я не стану просить тебя о том, чтобы из благодарности ты совершил столь тяжкий проступок и был за это наказан. Но всё же хотелось бы мне хоть один ещё раз повидать моего друга и господина, который учил меня искусству складывания и вычитания, а иногда, чтобы развлечь меня, катал меня на глиняной лошадке на колёсиках. Он высок, и лицо его бело, как алебастр, а глаза черны, как беззвёздная ночь, и руки у него белые, а на безымянном пальце левой руки носит он серебряное кольцо с чёрным ониксом. Не видел ли ты его, не переправлял ли ты его через реку, разделяющую мир живых и мир мёртвых, не укажешь ли мне, где его искать?
Задумался Хумут-Табал и долго думал, а затем говорил:
– Нет, никогда не перевозил я никого похожего на твоего друга и господина через реку, разделяющую мир живых и мир мёртвых, никогда я его не видел и не знаю его в лицо, однако есть в земле Эрцету тот, чья наружность вполне подходит под твоё описание, но никогда бы не стал он учить тебя искусству складывания и вычитания или катать тебя на глиняной лошадке на колёсиках. Увы, я не могу должным образом отблагодарить тебя и помочь тебе, однако я отвезу тебя на своей каменной лодке к дому Энмешарры, что стоит на другом берегу реки. Энмешарра умён и сметлив и уж точно сможет тебе помочь.
Так сказал Хумут-Табал, демон каменной лодки, и Нани села рядом с ним, и он перевёз её на другой берег – туда, где стоял дом Энмешарры, сложенный из необожжённого кирпича и покрытый тростником. Поблагодарив демона и семь раз поклонившись ему, сошла Нани на берег и, не оборачиваясь, направилась к дому Энмешарры, и сняла у его дверей всю одежду, что на ней была, и оставила свои сандалии, и так вошла в дом. В первой комнате увидела она кувшин с водой, взяла его и омыла водой своё тело и волосы, чтобы не осталось на них пыли из мира живых, и вошла во вторую комнату, где сидел на тростниковой циновке сам Энмешарра, и был перед ним ткацкий стан, и ткал на нём Энмешарра платье[18] из чёрной шерсти. Нани поклонилась ему и приложила к своим губам пальцы правой руки, прося разрешения говорить. Тогда Энмешарра отвлёкся от своей работы, поглядел на Нани и спрашивал:
– Знаешь ли ты, дитя, кто я, известно ли тебе моё имя?
– Да, мне известно, кто ты, я знаю твоё имя, – отвечала ему Нани. – Мой друг и господин, учивший меня искусству умножения и деления, рассказывал мне и про царство мёртвых, где правит мрачный Нергал, повелитель пустынной земли, и говорил про тебя, и называл твоё имя. Ты – Энмешарра, слуга и помощник царицы Эрешкигаль. Ты в совершенстве владеешь всеми ремёслами и особенно преуспел в ткачестве, и когда-то ты жил в мире, согретом лучами солнца, и делал чудесные наряды для богинь и одежды для богов, но полюбил ты рыжеволосую Эрешкигаль больше мира и света солнца, и своих сестёр и братьев, и когда спустилась она в царство умерших, ты отправился вслед за ней и просил у неё позволения стать её слугой и помощником, и ткать для неё прекрасные платья, и вышивать на них диковинные узоры, и Эрешкигаль согласилась, а потому нет ни у кого платьев и накидок лучше, чем у владычицы подземного мира.
Подивился Энмешарра такому ответу и говорил:
– Действительно, ты знаешь моё имя и тебе хорошо известно, кто я, хотя лет тебе, как я погляжу, не так уж много, вернее сказать, ты совсем мала и с виду неопытна, и нет сомнений в том, что чья-то жестокость привела тебя в страну Кигаль, в край Эрцету, потому как стоишь ты теперь передо мной совершенно нагая, ибо полагается мёртвым оставлять свою одежду, входя в царство Нергала, и вижу я рану в области твоего сердца, – должно быть, она была нанесена острым мечом, и клинок прошёл насквозь твоё тело и, вонзившись в твою грудь, вышел из твоей спины. Что же, я не стану спрашивать тебя о том, кто так поступил с тобой, лучше сотку для тебя новое платье из чёрной шерсти овец, что пасутся на бескрайних полях земли, откуда никто не возвращается. Хоть и питаются эти овцы серым пеплом да жухлой травой, шерсть у них такая же мягкая, как шерсть тех овец, что кормятся сочной травой, произрастающей в верхнем мире, и полотно, сотканное из неё, такое же прочное и тёплое, как лучшее полотно, которое есть в верхнем мире!
Так сказал Энмешарра, искусный ткач, и снял с Нани мерку и соткал для неё новую одежду, и одел её, а затем спрашивал:
– Скажи мне, дитя, как ты нашла мой дом, кто указал тебе его и с какой заботой ты ко мне явилась?
<разбито одиннадцать строк>
…пожалуй, есть в земле Кигаль тот, чья наружность вполне подходит под твоё описание, но никогда бы не стал он учить тебя искусству умножения и деления или катать тебя на глиняной лошадке на колёсиках. Однако вот что расскажу я тебе, дитя, выслушай меня внимательно и уясни хорошенько мои слова. Поговаривают, когда-то полюбил хозяин бескрайних пространств, мрачный Нергал, смертную женщину по имени Нани, что жила в славном городе Иреме, и каждый день на рассвете покидал он царство мёртвых и поднимался в мир живых, чтобы встретиться со своей возлюбленной на берегу реки, что несёт свои воды через пустыню, у мёртвого дерева, что цепляется своими корнями за камень. И проводили они каждый день вместе от рассвета до заката, и вели меж собою беседы, и соединяли свои ноги и головы, и никто не тревожил их и не нарушал их покоя. Так продолжалось долгое время, пока однажды не вздумала птица Имдугуд, у которой тело орла и голова льва, свить себе гнездо в ветвях мёртвого дерева и вывести в том гнезде своих птенцов, которые шумной вознёй и криками стали досаждать Нергалу и Нани, и нарушать их уединение, и тогда взял хозяин земли, откуда нет возврата, свой лук и натянул тугую тетиву, и перебил стрелами птенцов Имдугуд, саму же её изловил, сломал её орлиные крылья и бросил в поля Иалу, где лежит она и доныне, раненая, не в силах подняться. Ты говоришь, что обучил тебя твой друг и господин искусству заговоров от всяких болезней и недугов