Засмеялся Бэл, не опустил секиры, ответил:
– Что ты там бормочешь сквозь слёзы? Или не знаешь ты властелина земли Бэла? Кто попадётся мне на пути – того изрублю на куски, швырну его тело в степь, чтобы клевали его небесные птицы! Кто осмелится сказать мне поперёк слово – тому отсеку голову, подвешу её на дереве в моей священной роще! Зачем ты говоришь мне, что ты мой брат, зачем молишь о пощаде?! Или не знаешь, что многие из моих братьев выходили помериться со мной силой, и никто из них не ушёл невредимым – кому руку отсёк, кому ногу, а кого бесплотным духом отправил в поля Ала́му! Никого не щадил я прежде, так почему над тобою сжалюсь?!
– Послушай меня, Бэл, властитель среднего мира! – заплакал Не́ти, страж горы из ляпис-лазури. – Какой тебе прок в моей смерти?! Никому Не́ти не причинил вреда, от роду никого пальцем не тронул, только и занят он тем, что охраняет гору, до которой нет никому дела, на которую никто не хочет взобраться! А если бы и хотел кто взойти на вершину горы из ляпис-лазури, так разве стал бы Не́ти бить его палицей, которой нет у него вовсе, или рубить мечом, за который он не знает, с какой стороны взяться?! Разве стал бы Не́ти отдавать жестокий приказ своему войску, разве приказал бы растерзать, разорвать на куски гостя?! Нет, только задал бы Не́ти ему вопросы, положенные по правилам нижнего мира, и если бы тот на них ответил – беспрепятственно мы бы его пропустили; Не́ти бы только послал с ним спутников, что показали бы ему дорогу попроще; а не ответил бы – так что же, пусть бы ступал себе с миром, возвращался туда, откуда явился! А тебя я пропущу и так, без лишних вопросов, дам тебе надёжных провожатых, что доведут тебя до самой вершины! Только прошу тебя, заклинаю, не руби меня своей медной секирой, не отделяй моей головы от тела!
Засмеялся Бэл, не опустил секиры, ответил:
– Что ты там бормочешь сквозь слёзы? Или не знаешь ты властелина земли Бэла? Нет мне дела до правил подземного мира, нет мне дела до твоих вопросов! Не нужны мне твои провожатые, чтобы взойти на гору – в два шага миную любую тропу, одолею отвесные склоны! Потому не трать слов на пустые увещеванья, никого не щадил я прежде, и тебе не будет пощады!
Заплакал Не́ти, схватил Бэла за руку, взмолился:
– Постой, Бэл, не опускай своей медной секиры на мою бедную шею! Страшно разгневается на тебя Нергал, владыка нижнего мира, если ты меня тронешь! Кто будет играть с ним в шашки, кто будет читать ему по табличкам, кто будет вести с ним беседы? Отрубишь мне голову, отделишь её от тела – навлечёшь на себя месть моего господина и старшего брата! Как бы ни был ты силён и отважен, скольких храбрых мужей ни одолел бы ты в битвах, а с Нергалом тебе не сладить! Я прошу тебя и умоляю, опомнись, пока не поздно, не совершай напрасного злого дела! Разве и так ты – не сильнейший в среднем и верхнем мире, разве не трепещут перед тобою все боги, разве не прячутся от тебя в домах, не запирают двери и окна?! Разве дикий зверь не скрывается в густой чаще леса, страшась с тобой встречи, потому как самого свирепого зверя пополам разрываешь ты голыми руками?! Ты махнёшь рукой – столетний кедр упадёт, как надломленная тростинка, кулаком ударишь – гора развалится на части, как необожжённый кирпич! Зачем ты пришёл в нижний мир, в обитель духов, или ты ищешь здесь своей смерти?
Отвечал ему Бэл, замахнувшись медной секирой:
– Угадал ты, ищу я здесь смерти, но не для того, чтобы ей поддаться, чтобы остаться навсегда в подземелье, а для того только, чтобы саму смерть сразить в поединке, чтобы не было во всех трёх мирах того, кто со мной бы сравнился в силе и отваге, чтобы не было мне соперников ни на небе, ни на земле, ни под землёю!
Так сказал Бэл и опустил свою секиру, и отделил голову Не́ти от его тела, и разметал в разные стороны войско, охранявшее гору из ляпис-лазури, и поднялся на самую её вершину, в два шага одолев крутые склоны. Оказавшись на самой вершине, увидел Бэл поля, покрытые пеплом, и реки, полные гнилой воды, увидел болота и заросли колючего кустарника, всю землю Кигаль до самого её края, что скрыт в густом тумане, а что уж за тем туманом – никому не известно, и даже с вершины горы из ляпис-лазури нельзя проникнуть взглядом за туманную стену, потому как не имеет подземное царство пределов. И увидел Бэл вдали город, окружённый семью высокими стенами: первая была из железа, вторая – из меди, третья – из серебра, четвёртая – из золота, пятая – из лазурита, шестая – из алебастра, седьмая – из чёрного оникса. И закричал Бэл, стоя на вершине горы из ляпис-лазури, так громко, чтобы услышали его все духи нижнего мира:
– Эй, Нергал, хозяин бескрайних пространств! Подними свою голову, склонённую над таблицами судеб, оставь работу в своём саду, отложи в сторону инструмент гишпу, меня послушай! Нергал, старший мой брат, меня послушай! Это Бэл зовёт тебя, Бэл, владыка земли, царь среднего мира, тебя призывает! Одним взмахом руки я рассеял злых аххазу, что хотели схватить меня и вцепиться мне в горло, я прошёл поля, покрытые пеплом, не поддавшись страху и оцепененью, я убил твоего слугу Не́ти, что играл с тобой в шашки и развлекал тебя чтеньем и беседой, я отделил его голову от тела своей медной секирой, я разметал его войско, я в два шага одолел крутые склоны горы из ляпис-лазури, я поднялся на самую её вершину, откуда видна мне земля Кигаль и твой дом, окружённый семью высокими стенами! Это я, Бэл, твой младший брат, тебя зову и призываю! Нет среди богов того, кто был бы равен мне в воинском деле, превзошёл бы меня отвагой! Нет среди моих братьев того, кто одержал бы надо мной победу – в двух мирах я сильнейший, и вот явился я в третий, тебе подвластный, хочу и здесь испытать свою силу, с тобой желаю сразиться! Иркалла, хозяин нижнего мира, оставь свои таблички, оставь деревья в саду, оставь чёрные и белые шашки, возьми свой меч, сразись со мною! Если же не явишься, скажу, что ты испугался, что ты проиграл мне в битве! Не явишься, говорю тебе, покроешь себя позором, братьев и сестёр своих заслужишь презренье!
Так кричал Бэл с вершины горы из ляпис-лазури, размахивая острой секирой, грозя кулаком каменному небу. Наконец услышал он звук, подобный хлопанью множества птичьих крыльев, и от этого звука ужас проник в его кости, подкосились его ноги, секира чуть было не выпала из его ослабевших пальцев, но не таков был Бэл, чтобы поддаться смятению, чтобы страху взять над собой верх позволить. Крепче сжал он древко секиры, расправил плечи, широко расставил ноги, поднял взгляд к каменному небу, но не увидел его, а увидел великое множество одетых в серые перья духов преисподней, круживших вокруг колесницы, в которую был впряжён двухголовый демон Асаг, чей голос подобен урагану, чьи уста – пламя, смерть – дыханье. Правил сам Нергал колесницей, облачённый в белые одежды, и глаза его гневно сверкали, когда обратился он к Бэлу:
– Зачем ты кричишь, Бэл, для чего сотрясаешь криками каменное небо преисподней? Зачем вызываешь меня на битву и отвлекаешь меня от моих занятий? Или мало тебе того, что нет тебе в двух мирах равных, и ты хочешь прослыть сильнейшим среди богов, как будто в том, что ты можешь искалечить всякого, кто встретится тебе на пути, много чести? Или много умения потребно на то, чтобы разорвать пополам дикого зверя, одним рывком содрать с него шкуру? Вот ты отрубил голову моему верному Не́ти, отделил её от тела, а в той голове было побольше, чем в твоей, рассудка, он хорошо читал мне по табличками и нередко обыгрывал меня в шашки, а бывало и так, что удивлял суждением в беседе. Ты же, если возьмёшь в руки шашки, раскрошишь их в неумелых пальцах, если возьмёшь доску, пополам её сломаешь, если же дать тебе глиняную табличку, ты не прочтёшь ни слова, потому как когда-то прогнал от себя с бранью свою сестру Нидабу, что пыталась обучить тебя искусству чтенья. Беседы вести ты не умеешь, если рот открываешь – слышна от тебя только ругань. Послушай же хоть раз доброго совета: отправляйся наверх, туда, откуда явился, забудь о сражении со своим старшим братом, потому как никто, какой бы ни обладал он силой, как бы ни был отважен, не выйдет победителем из схватки со смертью. Отправляйся наверх, Бэл, в мир, согретый лучами солнца, я тебя отпущу, не оставлю в земле, откуда нет возврата, нарушу закон нижнего мира.
Выслушал Бэл старшего брата, грубо в ответ рассмеялся.
– Или ты испугался, хозяин земли, откуда нет возврата, или не хочешь быть побеждённым в битве, боишься упасть из своей колесницы, замарать грязью свои одежды?! Не для того я сюда спустился, чтобы ты решал, когда мне отсюда выйти! Не случалось ещё такого, чтобы кто-то указывал Бэлу, не случалось и так, чтобы Бэл проиграл кому-либо в битве, а потому выйду победителем и из схватки со смертью, стану господином твоих владений!
Нергал только головой покачал, пожал плечами:
– Что за странная мысль тобою владеет – стать хозяином бесплодной равнины, полей, засыпанных пеплом. Если тебе так неймётся, так сразись для начала с Асагом, запряжённым в мою колесницу, докажи свою силу и удаль, попробуй от его клыков увернуться, отруби обе его головы, разруби на части косматое тело. Если справишься ты с Асагом – буду с тобою биться, а не справишься, потеряешь в бою секиру, упадёшь на колени, запросишь пощады, – отправишься туда, откуда явился, навеки будет тебе закрыт путь в мои земли.
Ничего не сказал на это Бэл, только выше поднял секиру, и тогда отпустил Иркалла вожжи, распрягли его слуги страшного Асага, чей голос подобен урагану, чьи уста – пламя, смерть – дыханье. Злобой горят четыре глаза Асага, скалятся кривыми зубами две его пасти, извиваются два длинных языка – хотят дотянуться до героя, пронзить его, подобно двум копьям. Не испугался Бэл, увидев перед собой Асага, не опустил секиры. Бросился на него Асаг: горячим пламенем дышит, жгучей слюной брызжет, сжёг Бэлу брови, опалил бороду; поднял Асаг лапу – сорвал с Бэла расписной нагрудник, другую лапу поднял – плащ изодрал в клочья. Но не поддался Бэл, взял пригоршню песка, что принёс с собой из мира, согретого лучами солнца, швырнул Асагу в глаза – завизжал демон, отпрыгнул, трёт глаза лапами, плачет. Тут Бэл и ударил секирой – разруби