Проговорив вопрос вслух, я поняла, каким будет ответ, а потому прикрыла рот рукой.
— Вижу, вы уже догадались, Анна. И наконец решились задать правильный вопрос, — сказал Кириан и откинулся на спинку стула.
Вид у мужчины был такой, словно он давно ждал, когда я сама начну этот разговор.
— Фрэнк Баксли не был аристократом, он был жалким картежником, как и я. А Фелиция Тарн была дочерью графа, его единственным ребёнком. Во время охоты, отец моей так называемой матушки пострадал и больше не мог иметь детей. Даже бастардов. А потому искал для дочери супруга: простого, умного, удачливого и без титула. Того, кто продолжит семейное дело, а не продаст. Так мой отец стал графом, — невозмутимо делился тайнами Кириан.
Казалось, для супруга раскрывать секреты своей семьи было так же просто, как и вести беседу о погоде. Только чрезмерно сжатые в замок пальцы выдавали его напряжение.
— Он заставил супругу признать вас и брата как родных, — выдохнула я, опустив взгляд в тарелку.
Вывод был единственно возможным. Я не знала мать Кириана, но невольно испытала к ней сочувствие.
— О нет, он не был подлецом, — поспешил возразить муж.
Заметив моё удивление, Кириан улыбнулся.
— Мой отец был немного мошенником и любил карточные игры, но определённо не был монстром. Супружеская близость, особенно впервые, может быть весьма неприятной. Вам ли не знать. А потому, графиня с радостью уступила исполнение супружеского долга сначала матери Джорджа, потом моей. К тому же, Фелиция была слаба здоровьем и боялась рожать. Они даже не скрывали от нас правду, не пытались играть в семью. Приличия соблюдались только на публике, — невозмутимо объяснил Кириан.
— А как же Эмма? — не поняла я его рассказ.
— Когда мы с братом выросли, Фелиции захотелось иметь собственного ребёнка. Спустя несколько лет появилась Эмма. Она души не чаяла в малышке, как и мы все. А потом они погибли. Джордж раздал долги и понял, что последние несколько лет дела отца шли из рук вон плохо. Он просадил весь капитал старого графа и заложил его бизнес, — пожал плечами мой супруг и осушил чашку с чаем так, словно там была крепкая выпивка.
— Это так… — не сразу нашла, что ответить Кириану.
Его признание удивило, ошарашило и заставило задуматься.
— Стоящая тайна, не так ли, Анна, — с натянутой улыбкой заявил граф.
По его глазам я видела, что Кириану неприятно вспоминать об этом и тем более делиться такими тёмными, грязными тайнами своей семьи. Но он почему-то это сделал.
Только я не могла понять, почему.
Ведь раскрывать свои секреты я всё ещё была не намерена. Не больше чем детские шалости и проказы, как мы и договаривались.
— Почему именно Чарльстон? — попыталась сменить тему.
Кириан рассмеялся:
— О нет, Анна, тайна за тайну. Я поделился своими мрачными тайнами, теперь ваша очередь, — наигранно весело произнес.
Такое заявление мужчины напрягло.
— Полагаю, взамен такого секрета вы потребуете не рассказ о детских проказах. Что вас интересует? — сухо спросила.
— Хм, есть кое-что. Погода и ваш мрачный настрой как раз располагают. Но если не хотите отвечать, расскажите что-то другое. Я не настаиваю, — говорил граф, играя со столовым ножом.
— Не томите, Кириан, — поторопила супруга.
— Вы всегда говорите только об отце. Кто занимался вами, обучал всем этим женским уловкам? Няня, кормилица? Ваш отец так и не женился второй раз. Пусть после вашей травмы это было бы затруднительно, но до этого. Двенадцать лет - долгий срок, — напряженно спросил.
От такого вопроса мои глаза округлились, а Кириан ещё больше напрягся.
— Вы можете не отвечать, — поспешно заявил он, отставив нож и подняв руку.
— Нет, почему же. В этом нет никакой тайны, — успокоила мужа, слишком медленно наполняя бокал водой, подбирая нужные слова.
Больше всего удивило, что Кириан ничего не знал.
Хотя, их со старшим мистером Баксли изначально волновали только мои деньги, а не происхождение или семья.
— Меня растила моя мать, Кириан. Она научила меня музицировать, рисовать, обучала этикету вместе с приглашенными преподавателями. Она же обучала женским уловкам и хитростям. Водила к своим подругам на чаепития и выбирала красивые платья и ленты, — спокойно рассказала.
В ответ на признание, глаза мужа неподдельно округлились.
— Простите, Анна, я решил, миссис Паркер погибла в родах. Вы никогда не упоминали… Прости… — растерялся мой удивлённый супруг.
Что ж, мистер Баксли безошибочно угадал, где скрыта еще одна грязная тайна.
— Можно считать, что погибла. Только не моя мать, а Я. Исабель Паркер - истинная леди, воспитана в лучших традициях старого Юга. Она испытывала глубокое отвращение ко всему, что осуждается истинной верой. Точно такое же отвращение моя мать испытывала ко мне, — открыла Кириану новый скандальный секрет.
Когда-то я не могла говорить об этом так спокойно.
Было больно и обидно, но со временем я перестала обижаться на мать и осуждать её поступок.
— Анна, — супруг встал со своего стула и, подойдя, погладил меня по голове, как ребёнка. — Мне так жаль, — прошептал он, касаясь губами моих волос.
— Не стоит, Кириан, я давно пережила эту утрату. Но я ещё не закончила, — подняла голову, встречая ошарашенный взгляд мужчины.
Кириан сел рядом, обхватив мою руку своими.
— Исабель всё ещё жива. Но она так и не смогла смириться со следами на моей коже. Я была ей противна, как и всё, что связано с магией. Заявив, что лучше бы я свернула шею, чем стала такой, она ушла в монастырь молиться за мою проклятую душу. Именно тогда отец потерял надежду. Он оставил ей всё, кроме нашей одежды и средств, достаточных, чтобы добраться до Чарльстона и снять гостиницу. Всё оформил на имя горячо любимой супруги, а потом мы покинули Буффало, — всё так же спокойно рассказывала Кириану Баксли то, о чём пыталась забыть годами.
— Уверен, она сожалеет о своём поступке, — постарался утешить меня Кириан, мягко касаясь губами руки и с неожиданной теплотой, всматриваясь в лицо.
Переводя взгляд на обеспокоенного супруга, я грустно улыбнулась.
— Нисколько. Ей совершенно не жаль. После гибели отца, она даже траур не носила. Вернулась из монастыря, сообщила, что я погибла от лихорадки вместе с ним. Продала всё, что оставил почивший супруг, и уехала на Дикий Запад. Там же Исабель успешно вышла замуж за вдовца. Стала миссис Фарингтон и воспитывает детей своего супруга как родных, — сухо закончила свой рассказ.
Первое время я надеялась, что мать одумается, потом надеялась, что она приедет на свадьбу с герцогом Уилксом, потом - на похороны отца. А потом получила очередное письмо Шона Паркера и поняла, что матери у меня больше нет.
Возможно, поэтому я не удивлялась реакции Кириана на узоры, не удивлялась отвращению кавалеров, которые видели лишь шрамы. Не удивлялась тому, как брезговал мной старый герцог Уилкс.
Они были чужими, а потому я не удивлялась. Ведь хорошо помнила точно такое же выражение на лице родной матери, которая и смотреть на меня не могла, чтобы не кривиться. Я хорошо помнила её лицо, когда отец принёс меня после ритуала. Ужас, шок, отвращение.
Это женщина, которая любила меня когда-то. Так к чему удивляться реакции и неприятию тех, кто, по сути, никогда меня не любил, или тех, кто даже не испытывал ко мне симпатии?
Думаю, Шон Паркер тоже не смог бы смотреть на меня спокойно. Он знал об узорах, но никогда их не видел. Хотя, даже кузен избегал прикасаться ко мне первое время, а потом привык.
— Мне жаль, Анна, — снова прошептал граф, подавшись вперёд и поглаживая мои волосы.
— Не стоит, Кириан, тайна за тайну, помните. Это всего лишь игра. Мне не нужна ваша жалость - это прошлое. Оно прошло и многому научило. Мне было грустно, когда я была ребёнком, но я уже не ребёнок, а потому мне больше не грустно, — спутанно сказала и, желая закончить разговор, поднялась со стула.
Вместо того чтобы отступить, супруг вскочил, опрокинув свой стул, и привлёк меня к себе.
— Вы не ребёнок, Анна, но вы нуждаетесь в жалости, в понимании, в принятии. Как и все мы. Ни к чему надевать маску холодной герцогини - я знаю, что под ней, — шептал Кириан, прижимая мою голову к своему плечу и крепко удерживая в объятиях.
Из-за его запаха, близости и горячей груди я начала таять, а стена, за которой скрывались эмоции, трещать и рушиться. Чувствуя, как подступают слёзы, я попыталась освободиться от хватки графа.
— Пустите, мне не нужна ваша жалость, пустите, — тихо застонала.
— Нужна, Анна, я точно знаю, что нужна. Не холодной герцогине, а той девочке, которая настолько одинока, что готова считать семьей даже собственных слуг, — шептал Кириан в волосы, не ослабляя хватку.
— Не смейте, вы ничего обо мне не знаете. Они лучше, чем такие, как вы. Вы лживые, жестокие, готовые предать, уничтожить, растоптать. Пустите, — рычала, задыхаясь от сдерживаемых слёз.
— Циничные, беспощадные, гадкие, невоспитанные. Я знаю, Анна, я всё знаю, и поэтому не отпущу, — не отступал граф.
Он крепко прижимал меня к себе, поглаживая спину, волосы и касаясь губами макушки. Это невероятно раздражало.
Этот мелкий мошенник, разрушивший мою тихую привычную жизнь, был последним, перед кем стоило показывать свою слабость. Но именно он, по какому-то злому року, вытаскивал наружу самые грязные и болезненные тайны.
— Что вам нужно? Денег, драгоценности, отписать плантацию? Вы за этим приехали? Эта плантация только моя и приносит хороший доход. Вы ее хотите? Я отдам, — глаза щипало от непролитых слез, а губы дрожали, когда я произнесла эти слова, полные отчаяния, — Только скажите, что вам нужно, чтобы наконец исчезнуть из моей жизни и перестать мучить. Я всё отдам, только бы вы исчезли, Кириан Баксли, — практически провыла, пряча лицо на его груди и чувствуя, как подступает истерика.
Руки Кириана разжались, а меня наконец отстранили.