Весна разгулялась во всю, деревья уже покрылись ярким зелёным пушком. А солнце так вообще грело по-летнему. Я сидела с подругой на скамейке в парке
— Ну и как ты съездила в свою Индию? Платки-то привезла? Пашмина или чего там ещё? — поинтересовалась подруга.
— Платки не купила, да и не успела толком ничего посмотреть, — ответила я и взглянула на руки.
— Почему? — нахмурилась собеседница — мой научный руководитель, недавно только защиту диссертации с ней отмечали. А потом она мне заявление на отпуск подписала. Не так давно.
— Ну, потому что я всё ещё в Индии, — ответила я, стараясь не торжествовать. Сильно обрадуешься, так и выкинуть из сна может. Хотя внутри так и подзуживало выкрикнуть “Ага, попалась! Это сон”.
— А-а, — неопределенно повела плечом мама. — Так привезёшь или нет? Сколько дней уже упущено?
Мир стремительно набирал краски в центре, оставаясь размытым по краям. Хотя, конечно, если сфокусироваться на определённом участке, картинка сразу обретала чёткость. Вон, деревья пополам с высотками намешаны, машина на крыше дома стоит. Пейзаж как будто нейронка рисовала! Но у меня сейчас была другая задача, помимо разглядывания пейзажей.
— А зачем тебе платки? Почему про них спрашиваешь? — спросила я маму, которая за это время превратилась в мою первую учительницу по литературе.
— Потому что платки — это важно, — ответила пожилая женщина и недовольно поджала губы, — Разве ты не понимаешь?
— Не особо, объясни, — попросила я. Узнавая что-то у спрайта, персонажа сна, ты, считай, разговариваешь со своим подсознанием. Я решила не упускать возможность выяснить, почему меня так волнуют платки из Индии.
— Пойдём, — махнула рукой учительница и поднялась со скамейки. Окружающий пейзаж успел измениться. Мы сидели в промзоне недалеко от дома родителей, где я выросла. Женщина шла по узкой тропинке между арматурой и полуразрушенными зданиями, и я знала, куда мы направляемся. К пруду, у которого мы с подругами играли всё детство. Там нам открылось не очень радостное зрелище. Поверхность водной глади помутнела и покрылась водорослями. В ней можно было разглядеть застывшую без движения рыбу.
— Что-то тут не так, — я поморщилась от увиденного.
— Вода не может без движения, — сказала Вероника. — Та самая, с которой мы познакомились в «душевном кафе».
— А как заставить её двигаться? — спросила я, взирая на пруд.
— Всё просто: нужно понять, куда ей течь, — ответила путешественница. — Иногда она может застыть и даже замёрзнуть, это периоды покоя, выбора. Но слишком долго настаивать не советую. Стухнет.
— А зачем нужны пашмины и всякие платки? — я потеряла нить и вспомнила свой вопрос.
— Откуда я знаю, — пожала плечами Вероника. — Это ты на них надеешься, не я.
Резкий звук отвлёк от разговора. Пруд и Вероника растаяли.
Я открыла глаза в спальнике. Мы в Чопте. Это был сон! И я ухватила его за хвост. Только вот какую рыбу удалось поймать?
Резкий звук повторился. Теперь я поняла, что это стук в дверь. На улице стоял Папаша, который пришёл разбудить нас. Пора было собираться в треккинг по горам.
Я отметила сильное головокружение пока мы шли до кафешки, чтобы заточить там утренний «дошик». Тело обмякло и стало как пластилиновое, ноги не хотели слушаться.
— Что-то мне нехорошо, — ребятам я решила признаться за второй чашкой масалы. Папаша, он же по совместительству гид, ждал нас под рододендроном и посматривал на горы. А идти куда-то сил у меня не было. — Наверное, съела что-то.
— Так у тебя же горняшка! — воскликнула Оля, когда я описала симптомы. — Ты первый раз в горах?
— Первый, а что это за… няшка?
— Горняшка, горная болезнь, — пояснил Данила. — Тут на высоте меньше давление кислорода в воздухе и тебе его не хватает. Вот и голова кружится. Кислородное голодание потому что. Надо адаптироваться.
— А тут большая высота что ли? — удивилась я.
— Да две тысячи метров с хвостиком, — припомнила Оля. — Так что вполне уже может проявляться. Мне и самой немного нехорошо. То ли дело Даня, он частенько ездит к родственникам в Чехию, адаптировался уже.
— Ну не знаю, считаются ли предыдущие визиты в горы, — задумался парень. — Кажется, я и раньше не слишком страдал от горняшки.
После завтрака мы пошли объясняться с Папашей. Я еле доковыляла до рододендрона.
— О-о-о, горная болезнь, — индус покачал головой. — Не советую вам идти. Можем попробовать пойти завтра. А сегодня отдохнёте. Делать здесь, правда, нечего, поэтому я могу два раза сходить. Сегодня теми, кто себя нормально чувствует. В горах прекрасно. Можно и два раза сходить.
Он покивал и посмотрел на нас. Глаза у Данилы загорелись. А вот Оля отказалась идти, оставшись со мной. Подруга сослалась на то, что ей тоже не очень хорошо, но мне кажется, просто хотела меня поддержать.
Данила с Папашей ушли в горы, а мы с Олей, отправились досыпать в спальники. И выбрались оттуда уже после обеда. Я чувствовала себя гораздо бодрее.
Солнце прогрело воздух, и нежиться в кафешке на террасе было особенно приятно.
— Ничего, завтра совсем хорошо будет, — заметила Оля. — Высота не очень большая. Надо бы, конечно, железа. Его пьют для адаптации.
— Так это, наверное, заранее принимать надо было? — прикинула я. — Чтобы эритроцитов наплодить, они кислород будут таскать.
— Недели за две, но у нас тут ещё поездка в горы будет, те ещё выше, можно к ним подготовиться. У меня есть витамины с железом, там на двоих хватит. Давай-ка я принесу, выпьем сейчас, и отдам тебе половину. Каждый день по таблетке будем пить, — предложила Оля.
Подруга ушла за витаминами, а я развалилась в кресле, разглядывая розовые горы. Вот они какие коварные. А я-то думала горная болезнь только у альпинистов. Интересно, две тысячи метров это много или мало?
Надо шоколадку какую-то купить в кафе, если есть. Сахарок в крови хорошо должен пойти на фоне гипоксии.
Я подошла к стойке. Там обретался парень в фиолетовых индийских штанах, серой толстовке с копной вьющихся волос, собранных на голове в пучок. Он что-то втирал индусу, кажется, хотел чая с имбирём, на что бармен отрицательно качал головой. В итоге они договорились на масалу. Я, наблюдая за беседой, заметила характерный акцент у парня. Коверкая язык примерно в такой манере, говорили у нас на уроках в школе. Потому, когда он сделал заказ и обернулся, ответила на его любопытный взгляд прямым вопросом:
— Русский?
— О, привет! — лицо у парня было добродушное и загорелое. — Ага! Как ты здесь? Откуда приехала?
Уже через пять минут я знала, что парня зовут Вова, и что он из Перми. Подошла Оля и мы втроём устроились за столиком, а наш новый знакомый рассказывал о себе:
— Я в Индии уже полгода, в основном в горах тусуюсь, хорошо здесь, красота. У меня палатка, ставлю на ночь в укромном месте. А езжу автостопом, рюкзак небольшой. Раз в месяц спускаюсь вниз, родители переводят мне сто баксов, беру отель, стираю всё, плеер заряжаю, покупаю крупы, сухофрукты какие-нибудь — и снова в горы.
— А остальное время где моешься? — ахнула Оля.
— Так в горных речках, холодно, зато быстро, — улыбнулся парень. — А постирать вот да, проблема.
— А в палатке как, не холодно? — я вспомнила, как мы подмерзали сегодня в домике.
— Здесь нет, нормально, — махнул рукой Вова. — А если выше в горы, там, конечно, холоднее. Но там ашрамы есть. Всё равно индуист ты или кто ещё, приходишь, делаешь какую-то работу, а тебе ночевать разрешают и еду дают. Еда простая, рис обычно, ничего особенного.
— Ух ты, вот это у тебя путешествия! — восхитилась Оля. — Интересно.
— Да, я вообще путешественник, до этого в Тайланде жил, тоже в палатке, в Тибете, а потом и досюда добрался.
— О, мы тоже были в Тае, там здорово, а с палаткой на берегу моря так вообще, наверное, супер! — подруга мечтательно улыбнулась.
Вова улыбнулся в ответ и полез в свой потрёпанный временем походный рюкзак, вытащил оттуда деревянную ложку.
— Держи, — он протянул ложку Оле. — Это я из можжевельника вырезал. Вчера вечером закончил.
— Ух ты! Это ты сам?! — подруга восторженно разглядывала изделие. Я тоже к ней присоединилась: ручка красиво изогнута, сама ложечка гладенькая.
— Супер! — одобрила я. — Ты настоящий мастер!
— А ещё ложки у меня нет, — спохватился Вова. — Держи перо орла, я нашёл его в горах!
Он отвязал от рюкзака большое пестрое перо и вместе с синей лентой торжественно вручил мне.
На столик упала тень, как будто сам хозяин пера пролетел над нами, закрывая солнце. Впрочем, это оказался кое-кто другой.
— Привет, девчонки, что делаете? — за нашими спинами возник Данила, только что спустившийся с гор. Он скользнул взглядом по Вове, ложке в руках Оли и крепко обнял свою девушку за плечи, присаживаясь рядом.
— Привет. Я Данила, — он протянул нашему путешественнику руку.
— Владимир, — не растерялся Вова. — Ты на вершину сегодня ходил? Как там? Я вот только пришёл сюда. Завтра тоже собираюсь.
— О, а мы завтра ещё раз пойдём! — сообщила Оля. — Присоединяйся!
Вова заболтал нас часа на два. Данила оттаял и сам активно участвовал в беседе, хотя и косо посматривал на можжевеловую ложку, которую держала в руках подруга.
Наш новый знакомый вдруг резко закончил разговор сам:
— Ребят, темнеет. А мне ещё место искать палатку ставить. Давайте, завтра увидимся на вершине!
Мы разошлись и Данила нашёл наконец возможность высказаться:
— Девчонки, ну вы вообще беспечные! Какой-то хрен с горы, в прямом смысле этого слова, подсаживается к вам за столик, а вы и уши развесили! Вы вообще его знаете? Выглядит он так себе, весь потрёпанный, пыльный.
— Так он путешествует тут автостопом. По-моему, очень милый общительный парень, — не согласилась Оля и убрала ложку в сумку.
— Беспечные вы, вообще, — фыркнул Данила. — Ничего из вещей не пропало?
— Всё при нас, — тон Оли тоже стал недовольным.