Оппозиция Индиры становилась все более изобретательной и придумывала все новые способы обхода цензуры. На страницах индийской «Таймс», посвященных семье, Пикей увидел некролог от анонимного отправителя на смерть Д. Е. М. О'Кратии, чью кончину оплакивали жена П. Равда, сын С. В. Обода и дочери Вера, Надежда и Правосудие. Как же легко обмануть цензуру, думал Пикей и тихо смеялся про себя.
Пикей чувствовал расположение к Матери индийской нации, но чрезвычайное положение готовило трудности и для него. Он чувствовал, что должен рассказать Хаксару, что некоторые полицейские у фонтана стали более вежливыми, а некоторые, напротив, более агрессивными. Они придирались к людям, стоявшим в очереди, рвали и сдергивали рисунки, заставляли его собирать свои вещи и убираться прочь. Казалось, что одна половина полицейских не имеет понятия о том, что делает другая половина. Сегодня – пряник, завтра – кнут. Похоже на шизофрению. Хаксар и глазом не моргнул, пока слушал его, а затем сказал, что ему нужно вернуться в офис и сделать пару телефонных звонков. Он заверил Пикея, что ему помогут, а полицейские станут вести себя тише. На следующий день к фонтану приехал губернатор Дели на своей служебной машине, окруженный чиновниками и советниками. Губернатор заявил, что придирки со стороны полицейских должны быть немедленно прекращены. Отныне ни один полицейский не задерживал Пикея за то, что тот использует общественное пространство в качестве собственного ателье.
Через несколько дней после визита губернатора пришли электрики и установили на мольберте освещение, чтобы Пикей мог работать допоздна. Кроме того, ему предоставили личного помощника, который покупал и приносил еду, напитки, ручки и бумаги, а вечером, по окончании работы, собирал рисунки и закрывал их в кладовке.
Полиция больше не прогоняла Пикея и не преследовала клиентов, даже охраняла его рисунки. По одному полицейскому на картину.
«Вы что-нибудь желаете?» – спрашивал полицейский, соединял пятки и отдавал честь.
Хаксар сказал Пикею, что правительство хочет сделать площадь у фонтана в Нью-Дели индийским Монмартром, чтобы художники имели возможность свободно работать, как на площади Тертр в Париже. Пикей стал бы тогда туристической достопримечательностью.
В 1975 году перед Рождеством в газете The Statesman[35] опубликовали статью о Пикее и других художниках, работающих на делийском Монмартре. «Так же, как и в Париже, рисовать портреты было выгоднее, чем продавать картины», – отметила газета. Заголовок звучал: «Твое лицо – его состояние», – а статья начиналась следующим образом: «Сделать портрет у Прадьюмны Кумара занимает десять минут и стоит десять рупий. Среди семи художников, которые выставляются у фонтана на Коннот-Плейс, он самый успешный. Каждый вечер он зарабатывает от 40 до 150 рупий, рисуя людей, которые приходят на площадь. “Только немногие готовы тратить целое состояние и покупать пейзажи или современное искусство, но все готовы заплатить десять рупий за портрет, особенно если это займет лишь десять минут”, – говорит Джагдиш Чандра Шарма, один из художников с площади. Целый месяц Джагдиш безуспешно пытался продать свои картины, а затем последовал примеру Маханандиа и начал рисовать портреты прохожих. И вскоре в его карманах тоже зазвенели монеты».
Пикей погрузился в чтение книг. Он лежал на кровати в своей комнате и читал о Роберте Клайве, который стал известен после смерти как Клайв из Индии. Судьба этого англичанина очаровала Пикея, и он увидел себя в его приключениях. Нежелание оправдать ожидания своего отца, страсть к путешествиям и неудачные попытки самоубийства – в точности как он сам.
«Роберт Клайв был разочарованием для своего отца. Он родился в 1725 году и в семье из тринадцати детей был паршивой овцой. Он был чрезвычайно активным, упрямым и непослушным. В возрасте трех лет его посчитали трудным ребенком и отослали на воспитание к бездетным родственникам из города. Но им не удалось поладить с Робертом, его вернули назад, в село.
В возрасте десяти лет он забрался на колокольню, чтобы в маске дьявола пугать прохожих. В подростковом возрасте стал малолетним преступником. В конце концов отец устал и послал сына в Мадрас бухгалтером Ост-Индской компании. Отец был рад избавиться от сына, да и остальные родственники наконец вздохнули свободно. Общеизвестен факт, что шанс вернуться из Индии был пятьдесят на пятьдесят: вероятность того, что он умрет от тропической лихорадки, была настолько же велика, насколько вероятность того, что он вернется. Восемнадцатилетний Роберт Клайв чувствовал, что это был вызов, – прочитал Пикей. – Но сидячая работа в Мадрасе быстро ему наскучила, он не мог спать, стал несдержан и ощущал постоянное беспокойство. Клайв погрузился в депрессию, приставил пистолет к виску и нажал на курок. Щелчок! Еще одна попытка. Щелчок! Щелчок!» После этого, как прочитал Пикей, больше не выпускавший книгу из рук, Клайв решил, что его жизнь не напрасна.
«Моя жизнь тоже была предопределена с рождения», – подумал Пикей.
Он прочитал, что, когда Клайв вернулся в Великобританию, ему было присвоено звание барона. Потом его обвинили в каких-то махинациях и, наконец, оправдали. В 1773 году своенравный британец все-таки покончил с собой.
Пикей закрыл книгу. Роберт Клайв позаботился о том, чтобы англичане могли править в Индии и даже в Ориссе. Без него Индия могла бы стать французской колонией, или остаться под властью мусульманских королей, или вообще получить индийского властелина. Истории его деда и отца и его собственные воспоминания подсказывали, что победа Англии была лучшим, что могло случиться с Индией, по крайней мере для неприкасаемых.
«Я поеду в Азию. Больше всего я хочу в Азию. Это самое важное», – умоляла родителей Лотта.
Она ожидала возражений, но когда объявила, что сядет на автобус до соседней деревни, родители спокойно сказали: «Ты сама знаешь, что для тебя лучше». Они вообще немного говорили. «Они уже привыкли», – подумала Лотта. Несмотря на то что ей было всего двадцать лет, она уже прожила год в Англии. Кроме того, она знала: родители сами мечтали когда-то путешествовать, но посчитали, что не в состоянии себе это позволить из-за жизненных обстоятельств.
«Если бы они были на моем месте, они бы тоже поехали», – подумала Лотта.
Лотта не строила героических планов. Она путешествовала не для какой-то великой задачи, не хотела устанавливать рекорды или писать книгу приключений. Существовал водный путь между Европой и Индией. О самолете нельзя было и думать, это стоило целое состояние. До Машхада на востоке Ирана ходили поезда, но в горных районах Афганистана и до восточной границы с Пакистаном не было никаких железных дорог. Да и путешествие на поезде казалось слишком длинным. Был автобус, который выходил из Лондона и вез желающих прямо до Нью-Дели и Катманду. Компания «Волшебный автобус» предлагала дешевые билеты на яркие раскрашенные автобусы и стала для европейских хиппи настоящим подарком.
В возрасте десяти лет он забрался на колокольню, чтобы в маске дьявола пугать прохожих.
Лотта рассмотрела несколько вариантов и приняла решение поехать на своей машине. Это казалось единственным разумным решением.
В путешествие вместе с ней отправились Лейф, который когда-то встречался с ее старшей сестрой, и лучшая подруга Лотты со своим мужем из Индии и их ребенком. Им надо было добраться до Гётеборга, переправиться на пароме в Киль, проехать по шоссе до Альп и пересечь Балканы, чтобы попасть в Стамбул – ворота на Восток.
«Все детали продумаем уже в пути», – решила она.
У них были карты местности, но не было путеводителя, потому что ни в одном путеводителе не описывали их маршрут. Зачем планировать поездку, когда все может пойти по-другому? Поездка, как и сама жизнь, может быть непредсказуемой. Это понимали все, а больше всех – Лотта.
Отец Лотты помог с деньгами, и они купили зеленый микроавтобус «Фольксваген» 1971 года выпуска. Микроавтобус уже один раз побывал в Иране и вернулся обратно, но потом мотор отказал. Теперь его поменяли, а машину полностью перебрали.
Мать дала дочери единственное, но самое важное напутствие: «Поступай так, чтобы тебе не пришлось опускать глаза и стыдиться своих поступков. И не делай никому плохо».
В октябре 1975 года Лотта села за руль и поехала открывать мир. Не было долгих проводов, фанфары не раздавались на улицах Бораса. Началось большое приключение, а Индия была целью поездки. Они знали, что проездят всю зиму.
Был холодный декабрьский вечер. Яркие лампы освещали воду в фонтанах. В редкий вечер вокруг Пикея не толпилась очередь из желающих получить портрет и любопытных посетителей парка, которые наблюдали за тем, как он рисовал. Пикей решил закончить работу и начал убирать готовые картины с картонных щитов.
В это время из темноты вышла молодая европейская девушка и спросила, будет ли он завтра рисовать на том же месте. Она была одета в желтую футболку и узкие джинсы-клеш. Он заметил, что девушка не использовала косметику. Она чем-то отличалась от европейских женщин, с которыми он общался в индийском кафе. Она казалась серьезной и вдумчивой. Но, похоже, девушка торопилась. Когда Пикей ответил, она сказала: «Спасибо», – повернулась на каблуках и исчезла в темноте.
«Может быть, она меня испугалась?» – спрашивал себя полный приятного волнения Пикей. Появится ли она завтра?
На следующий день он пришел на свое место у фонтана раньше, чем обычно. Он надеялся снова увидеть серьезную девушку и надел новые джинсы с изогнутой желтой прострочкой на задних карманах и зеленую клетчатую рубашку с короткими рукавами, которую соседка Диди любезно для него погладила. Он подстриг усы, а волосы причесал с кокосовым маслом, чтобы усмирить непослушные кудри. На площади уже стояло много туристов, которые ждали, чтобы он начал работу. Пока Пикей и его помощник распаковывали картины и ставили мольберт, быстро выстроилась очередь. Он искал взглядом ненакрашенную девушку с серьезным лицом, но нигде ее не находил.