А уже близился вечер. Грачевский давно ушел делиться радостью с Сашенькой. Вилим Александрович невнимательно смотрел по спутнику Кубок Либертадорес, матч «Сантос» – «Бока Хуниорс». Начинал и волноваться. Но долгожданный звонок все же прозвенел в его холостяцкой квартире. Это и вправду была она. Живая, здоровая, нервная и полная недоуменного беспокойства. С полноценной душой и немыслимо прекрасным телом. Его Анюта.
Он ждал ее прихода и одновременно опасался его. Нет, вовсе не из моральных соображений. Он уже привык за эти часы, как восточный владыка, наследовать гарем убиенного им предшественника. И то, что он вскорости непременно собирался заменить маленькому Павлику безвременно погибшего от его руки отца, тоже ничуть не смущало Вилима Александровича. Он боялся только, что Лена сейчас, наверное, смотрит на него с небес, и осуждает его. А может и не осуждает. Понимает, что есть вещи, которые не в его власти. Бедная Леночка, ведь если бы не ее смерть, то не смог бы он собраться тогда у выходного занавеса и сделать то, что должен был сделать. Неужто кто-то наверху нарочно устроил ее погибель, чтобы такой ценой дать ему силу? Думать об этом Вилиму Александровичу не хотелось.
– Аня, ты ни о чем не беспокойся. Все будет хорошо, – торопливо и неловко заговорил он первым, отчего-то вспомнив тревоги Полины Станиславовны. – Ты теперь очень богатая женщина и таковой останешься. Ручаюсь.
– Я – богатая женщина? – непритворно удивилась Анюта. Она и впрямь многое проспала. – Но я не поэтому. Я… Виля, что со мной было? Как это МОГЛО быть?
Анюта не дождалась ответа, бросилась с плачем Вилиму Александровичу на грудь.
– Ну, будет, будет. Все хорошо, – он успокаивал ее, обнимал, гладил по волосам и целовал в щеки, – ну, не надо. А давай-ка лучше пить чай… Нет, сегодня мы будем пить вино. Кажется, немного осталось от Эрнеста Юрьевича… Ведь ты вернулась.
– Я вернулась, – ответила сквозь слезы Аня. – Навсегда.
Потом они пили чай и пили вино, и Мошкин нарушил сухой закон. Но война окончилась, и соблюдать пост далее было уже не нужно. Когда же он, наконец, осмелился подсесть к своей Анюте и поцеловать ее всерьез, проклятый телефон вновь разразился трелью. Вилим Александрович, мысленно чертыхаясь, снял трубку.
Звонивший ему немедленно представился, и от этого представления у Мошкина на мгновение перехватило дух. А, закончив представление, его собеседник сообщил торжественным, левитановским голосом:
– Господин, Мошкин, Вас желает видеть господин Президент Российской Федерации! Машина за Вами уже отправлена.
Вилим Александрович замер с трубкой в руках. От растерянности тупо уставился в потолок. Там, на потолке, видимые только ему одному, горели синие буквы: «Виля, не делай глупостей!» И подпись: «Павел Миронович Булавинов».
Тра-та-та, тра-та-та!
Мы везем с собой кота!
Ехали и пели,
Довезли и съели!
«№;%?%:?*(()№;%:,!!!()0!!!!»»№;;%!787849590№;%;??**-=+_*)()*?:3478569060х№»;=-689
STOP…