Животный и растительный мир Агли богат эндемиками, нигде более не встречающимися. Это, например, чудоволос, похожий на плюшевого медведя, с длинными торчащими ушами, из которых жители Агли готовят вкуснейший суп. Родич летучих мышей бомбат питается рыбой; каждое полнолуние десятка два бомбатов, собравшись вместе, несут над морем тяжёлый камень; заметив косяк рыбы, они сбрасывают на него свою ношу и собирают оглушенную добычу. Снарк — крупный хищник; он охотится на чудоволосов и грязевых крыс, но не брезгает ничем — вплоть до прыгучих ящериц и даже падали. Его укус опасен, потому что на зубах может оказаться трупный яд. Вомбах — мелкое млекопитающее, дальний родственник мамонтов (чтобы узнать о нём больше, предлагается щелкнуть мышкой по картинке). Подводная утка, почти без перьев, выискивает корм, бродя по морскому дну. Прыгающий сокол, неспособный летать, кидается на свою добычу, зацепляя её крючьями, возникшими вместо крыльев. Наконец, здесь растёт трубчатая пальма, дающая длинные, пустые внутри побеги, которые жители островов используют вместо водопроводных труб.
Макиннис глубокомысленно и подробно описывает природные условия и геологию островов, растущие там невероятные растения, среди которых резвятся странные животные; упоминает он и ринограденций, "согласно палеонтологическим данным", возникших именно на этих островах. И чем дальше вчитываешься в это сочинение, тем чаще вспоминаешь бессмертную Швамбранию Льва Кассиля — остров, придуманный им в детстве вместе с братом Оськой. Тот самый, где папонты пасутся в маморотниках.
Совсем иного рода книги английского палеонтолога и писателя Дугала Диксона. Автор более 20 книг о геологии и палеонтологии (две его книги о динозаврах изданы в России), он предпринял попытку спрогнозировать животный мир Земли — каким он станет в будущем. И вот в 1981 году вышла книга "После человека. Зоология будущего" (After Man. A Zoology of the Future. St Martin’s Press, New York), рассказывающая о животном мире Земли через 50 миллионов лет.
Первая часть её посвящена прошедшему и настоящему жизни на Земле — её происхождению и эволюции. Даже по оформлению она отличается от основной части — желтоватая бумага, чёрно-белые рисунки и схемы. Век рептилий сменяется Веком млекопитающих, затем Веком человека. И в конце этой части Диксон высказывает три главных предпосылки, на которых он обосновывает своё видение будущего Земли. Две из них крайне пессимистичны.
1. Дрейф континентальных плит приведёт к тому, что карта Земли резко изменится. Африка, Евразия и Северная Америка объединятся в единый материк, к нему примкнёт Австралия. В то же время Южная Америка обособится — так же, как это было в третичный период.
2. Человек, исчерпав все невозобновимые ресурсы Земли, истребив большую часть животного и растительного мира и отравив Землю отбросами, неминуемо вымрет.
3. Большинство современных крупных животных будет истреблено прямыми или косвенными действиями человека. Исчезнет большинство крупных хищных и копытных млекопитающих, вымрут слоны, киты, тюлени, человекообразные обезьяны, а выживут наиболее приспособленные группы, в частности насекомоядные, грызуны, летучие мыши, некоторые копытные, немногие мелкие хищники, кое-кто из тропических и сумчатых животных. Без человека, естественно, исчезнут и все домашние животные.
Растительность на опустыненных человеком континентах постепенно восстановится, для эволюции животного мира возникнет множество возможностей, масса свободных экологических ниш.
5.13. На обложке книги Диксона возникает пятнистый зверь шаррак, дальний потомок ласок, охотящийся на крозлов с причудливыми рогами
И во второй части перед глазами читателя возникает картина удивительного мира. Её иллюстрируют цветные рисунки, сделанные по оригинальным наброскам автора, и мы неторопливо, подробно путешествуем по природным зонам удивительного будущего мира.
5.14. Флуер и ночной сталкер — иллюстрация из книги Диксона
По мысли Диксона, в нём господствуют потомки животных, относящихся к немногим группам — тем, что наиболее успешно сопротивлялись гибельному воздействию человека. Это грызуны — прежде всего крысы и кролики, затем насекомоядные и летучие мыши. И уже потом следуют потомки других уцелевших групп.
На лугах умеренной зоны пасутся разнообразные виды кроленей. У них кроличья морда с длинными ушами, высокая шея и маленькие копытца, возникшие из средних пальцев их дальних предков — кроликов. На этих травоядных животных охотятся фаланксы — потомки крыс, выросшие до размеров дога. Длинноногие, быстрые, с зубастой пастью, в которой присущие грызунам резцы превратились в острые клыки — оружие, необходимое для охоты. Только длинный, почти голый, совсем крысиный хвост напоминает о далёких предках.
А рядом по деревьям бегают небольшие насекомоядные зверьки — драммеры, или барабанщики. У них длинные, торчащие вниз бивни, чуткие уши и чувствительные волоски на лапках. И вот эти волоски доложили, что в толще ствола движется личинка жука. Драммер, подобно дятлу, пробивает отверстие, всовывает туда длинный язык с жёсткими щетинками на конце, подцепляет личинку, отправляет её в рот и перебегает на новое место, где под корой ворочается другая личинка.
В хвойных лесах обитают иглохвостые белки. Шерстинки их пушистых хвостов превратились в длинные и острые иглы; накрывшись хвостом, такая белка не боится никаких хищников.
В тундрах Севера исчезли северные олени. Вместо них здесь пасутся огромные — до 3 метров высоты в плечах — шерстистые гигантилопы. Они напоминают не своих дальних предков, африканских антилоп, а вымерших задолго до них шерстистых носорогов. Их направленные вперёд массивные рога с утолщениями на концах служат для разгребания снега, из-под которого они достают мох и замерзшую траву За лето у них на спине вырастает наполненный жиром горб, за счёт которого они зимуют. На гигантилоп охотятся самые крупные наземные хищники — барделоты; их самцы похожи на белых медведей, а самки обладают огромными клыками, напоминающими клыки давно вымерших саблезубых кошек. Но эти животные — родня не кошачьим, а опять-таки крысам. В полярном океане огромные потомки крыс, перейдя к водному образу жизни, заняли экологическую нишу моржей и так же, как моржи, питаются моллюсками, вспахивая своими бивнями дно. А в южных морях живут самые крупные животные Земли — гигантские пингвины, заменившие истреблённых человеком китов. Так же, как киты, они питаются мелкими рачками, процеживая тонны воды сквозь огромное сито, в которое превратился клюв. Но если обычные пингвины высиживают яйца, то эти огромные существа не могут выбраться ни на лёд, ни на берег и перешли к живорождению.
Но на Земле сохранились и потомки настоящих хищников — куниц, ласок, горностаев. В Век человека это были мелкие и быстрые зверьки; их потомки выросли, но не потеряли хищных привычек. И вот на обложке книги Диксона возникает пятнистый зверь шаррак, охотящийся на крозлов — мелких копытных животных, замечательных своими рогами. У самцов они служат только для ритуальных боёв за самку и поэтому уплощены, у самок же превратились в опасное оружие — заостренную пирамиду.
Дальше и дальше, по всевозможным экологическим нишам рассаживает Диксон своих полусказочных зверей. Под песком пустынь странствуют пустынные акулы — сосискообразные существа с роющими лапами, почти лишенные шерсти. Потомки насекомоядных, они перешли к хищному образу жизни и ловят грызунов в их норах.
Сотрясают землю саванны гигантские кругороги и гигантилопы. На них охотятся стаи хищных потомков обезьян. В озёрах и реках обитают плавучие обезьяны с перепонками на задних лапах. На деревьях обитают стригры — потомки кошачьих, обзавёдшиеся цепкими пальцами на лапах и хвостом, которым эти животные цепляются за ветки.
Иногда фантазия уносит Диксона далеко от биологической и геологической реальности. Например, "причалившая" к Евразии Австралия сохранила свой мир сумчатых благодаря тому, что при соприкосновении материков между ними возникла горная цепь, высотой превышающая Гималаи — и фауны Евразии и Австралии не перемешались. Но ведь дрейф континентов чрезвычайно медленен, так же как и горообразование — и сотни тысяч лет преград между континентами не существовало, фауны просто обязаны были перемешаться. Но обитающая в "изолированной" Австралии чакабу, сумчатая обезьяна — очаровательный зверь. У неё не только длинный и цепкий хвост, но и два кармашка по бокам — для двух детёнышей.
В Южной Америке, уплывшей от своего северного соседа, Диксон открывает цветкоклювую птицу пату, часами сидящую среди цветов с широко раскрытым клювом. Огненно-красный внутри, он в совершенстве копирует цветок и захлопывается, как только в него сядет муха или бабочка. Точно так же поступают цветкоголовы-флуеры — потомки летучих мышей на острове Батавия. Конечно, здесь — прямое заимствование у почтенного профессора Штюмпке — помните его цветконосов и лютиконосов? Сам же остров Батавия — очень странное место. Возникший посреди Тихого океана в результате подводных извержений, он по какой-то прихоти природы (а точнее — автора) был заселён исключительно летучими мышами. Большинство их потеряли крылья, превратившись в животных, подобных тюленям, ленивцам и другим животным. Но самый страшный из всех — ночной сталкер, слепое и клыкастое полутораметровое чудовище с огромными ушами и длинными цепкими пальцами. При взгляде на него вспоминаются мрачные фантазии Босха.
Конечно, книга Диксона имела успех и переиздавалась. Она даже была номинирована на премию Хьюго — одну из самых высоких наград в области научной фантастики. Но когда в одном из телевизионных интервью Диксона спросили, почему он убрал из будущего разумную жизнь, он ответил: "Я считаю, что природа не совершит эту ошибку во второй раз. Сознание — слепая дорога, мышление ведет к самоистреблению".
Профессор Метт Кармайлл, автор одной из рецензий на эту книгу, справедливо отметил, что такое мнение неуместно в книге, которая, судя по всему, задумана для обучения широких масс принципам эволюционной биологии. Говорить слушателям, что наука и обучение самоубийственны — странный путь к тому, чтобы вызвать интерес к изучению какой-либо науки. "Мир Диксона, л