Тем временем правительство Непала в 1958 году объявило йети охраняемым видом, а позднее решило, что на нём можно немножко заработать, и в 1961 году начало выдавать лицензии на отлов йети — по 400 фунтов стерлингов штука. Рекламные брошюры этого времени утверждали, что Непал — страна Эвереста и йети.
В 1960–1961 году в Гималаях прошла ещё одна экспедиция, посвящённая не только поискам йети, но и физиологическим исследованиям человека на больших высотах. Организована она была чикагской Всемирной энциклопедией, руководили ею покоритель Эвереста Эдмунд Хиллари и знаток Непала и Гималаев Десмонд Дойг, свободно говорящий на непальском и шерпском языках — что оказалось очень полезным при расспросах шерпов. Участвовали в экспедиции и зоологи.
Результаты работы были крайне интересны. Прежде всего выяснилась загадка огромных следов. Сначала на высоте 5 612 метров были обнаружены следы, по мнению шерпов, принадлежащие йети.
"Для нас, увы, было очевидно, что это следы небольшого четвероногого существа. Они располагались близко друг от друга, так что иногда превращались в один большой след. Необычайно жгучее солнце словно подтверждало легенду о существовании йети — под его лучами маленькие следы сливались, образуя несравненно большие, чем первоначальные. Пока мы шли по следу, на теневой стороне снежного гребня была совершенно ясно видна "розочка" из мелких следов, а на солнце они сливались в огромную "ступню".
На пути вниз по склону следы или вновь превращались в "розочки", или становились похожими на маленькие слоновьи, о которых упоминал ещё Шиптон. Когда следы располагались на одном уровне снежного покрова и под одним и тем же углом к солнцу, они довольно убедительно сохраняли очертания огромного следа "снежного человека". Любой, кому они попались на глаза, обязательно стал бы утверждать, что это следы гигантского двуногого существа: человекообразной горной гориллы или неуловимого "снежного человека". Подобные идеальные условия наблюдаются на пологих склонах и на вершинах перевалов, где и были в большинстве своём замечены "следы йети".
…Пока мы шли по следу, высокогорное солнце сыграло с нами одну из своих обычных шуток — растопило снег, так что невинные следы небольшого животного слились, чтобы нас озадачить. Через несколько сот метров тот же самый след состоял уже из отпечатков от пяти до тридцати трех сантиметров в длину и от пяти до шестнадцати в ширину. Зачарованные, мы смотрели, как маленькие лапки превращались в гигантские, а следы когтей — в пальцы, как огромный "след йети" рождался из следов небольшого животного — не больше лисы. Скорее всего, это и была лиса!
Вот оно, объяснение легенды. Так рушился красивый миф. Не хотелось верить в это, хотя надо признать, что, видимо, так оно и есть.
Шерпы, ярые защитники легенд о йети, принимают следы лисы за следы йети, но ведь их могут оставить также и огромные высокогорные вороны, и снежные барсы, и медведи, и волки.
И где бы мы ни находили следы, а теперь они стали встречаться часто, везде была та же самая история: те, которые, как уверяли шерпы, принадлежали йети, совершенно очевидно были оставлены небольшими четвероногими и превращены солнцем и воображением местных жителей в плод гималайской фантазии". (Э. Хиллари, Д. Дойг. "На холодных вершинах". М., Наука, 1983).
Экспедиции удалось добыть три шкуры, по убеждению шерпов принадлежавшие йети.
7.2. "Скальп йети", как оказалось, сделан из шкуры горного козла-серау
Увы, это оказались шкуры тибетского голубого медведя — очень редкого подвида бурого медведя.
И, наконец, удалось разобраться со скальпом йети и "его же" мумифицированной кистью руки, хранившимися в монастыре Кхумджунг. При осмотре скальпа исследователи обратили внимание на то, что покрывающая его шерсть и толстая кожа были очень похожи на шкуру серау — довольно крупного животного, родственного козлам.
Добыв шкуру серау и попросив одного из лам сделать конические деревянные болванки, исследователи натянули на них размоченные куски шкуры. После четырех дней работы они получили "два "скальпа" антропоидов, отличавшихся от скальпов из Пангбоче и Кхумджунга только новизной да густотой меха".
Но внешняя схожесть — не доказательство. Нужен был научный анализ, проведённый в лаборатории. После долгих переговоров ламы Кхумджунга согласились одолжить скальп на шесть недель, и ни дня дольше — при условии, что будут пожертвованы деньги на обновление монастыря, а со скальпом, как его хранитель, отправится один из самых уважаемых жителей деревни Кхумджунг. Хиллари добыл деньги не только для монастыря, но и на постройку пяти школ. Оговоренный срок удалось выдержать с огромным трудом, но скальп вместе с его хранителем побывал в Чикаго, Лондоне и Париже. Анализ скальпа из Кхумджунга и шерсти, взятой от другого, хранящегося в Пангбоче, показал, что это подделка, вероятно сделанная из шкуры серау. Оба скальпа были стары, их возраст — двести-триста лет, как и говорили шерпы.
Среди учёных, изучавших скальп в Париже и согласившихся с тем, что это подделка, был и Эйвельманс, но его вера в существование снежного человека осталась непоколебимой. Если этот скальп подделан, значит, он повторяет форму подлинных, чрезвычайно редких, скальпов. В книге Хиллари и Дойга приводятся его слова: "Необычная форма так называемых скальпов йети лучше, чем можно было предполагать, подтверждает мой вывод, что йети следует определять только по следам".
Что же касается мумифицированной кисти, то учёные, изучив её фотографии, признали — она принадлежала человеку. Но энтузиасты и на Западе, и в СССР ("Природа", 1961, 2) долго спорили и с этим.
Эйвельманс, исходя из размера следов, сфотографированных Шиптоном, размера "скальпа" и некоторых рассказов шерпов, в своей книге "Следы невиданных зверей" опубликовал "словесный портрет" йети.
По его представлениям, это крупная антропоидная прямоходящая обезьяна ростом около двух метров сорока сантиметров, живущая в восточной части всего массива Гималаев. Большой палец её ног широкий, но не противопоставлен другим пальцам, как у большинства обезьян. При ходьбе тело у неё несколько наклоняется вперед, длинные руки достигают уровня колен. Лицо её широкое, челюсти значительно развиты в высоту, лоб хорошо развит и переходит в заоострённый череп. Зубы, судя по всему, также хорошо развиты. По крайней мере, у самцов имеется подобие продольного черепного гребня, которому соответствует полоска утолщённой кожи и щетинистых волос, по длине превышающих остальные.
Тело обезьяны покрыто плотным мехом рыжего и коричневого цвета. На лице, груди и в нижней части ног волос меньше.
Эти существа, вне всякого сомнения, всеядны, их пищу составляют корни, плоды, ящерицы, птицы, грызуны, а иногда и более крупная добыча.
Объём мозга снежного человека предположительно сравним с человеческим, но его форма, заключенная в "ракетообразную" упаковку, судя по всему, не способствовала развитию тех качеств, которые обеспечили человеку превосходство над другими приматами.
Надо добавить, что к этому описанию Эйвельманс добавил и латинское название предполагаемого существа — Dinopithecus nivalis, что можно перевести как "Ужасная обезьяна снегов". Следует отметить, что требования "Кодекса зоологической номенклатуры" весьма строги. Если на латинские названия существ заведомо выдуманных, вроде ринограденций, ещё можно посмотреть сквозь пальцы, то присвоение научных имён существам только предполагаемым является недопустимым нарушением "Кодекса". Эйвельманс совершенно не принимал во внимание этот запрет, беззаботно раздавая латинские имена и легендарным водным созданиям (см. главу 3), и "обезьяночеловекам".
Надо сказать, что, судя по многочисленным описаниям, йети сильно варьируют в размерах. Их рост, например, колеблется от 1,65 м почти до пяти метров. Из этого некоторые криптозоологи делали вывод, что речь может идти о двух или трёх видах йети.
В 1961 году вышла книга Сандерсона Abominable snowman. Legend come to life ("Отвратительный снежный человек. Легенда приходит в жизнь"). В 1969 году она была переиздана, русский же перевод появился только в 2000 году ("Тайны снежного человека"). Почти половину её занимают сведения о "диких людях" Северной Америки (см. главу 9), но немало места отведено Центральной и Южной Америке, Юго-Восточной Азии, СССР и, конечно, Гималаям. Описывая каждый из этих регионов, Сандерсон даёт его подробную биогеографическую характеристику и обсуждает (а скорее утверждает) возможность существования здесь человеколюдей. Только для Африки он делает исключение: приведя несколько рассказов различных путешественников о странных встречах, он резюмирует — "здесь никогда не обнаруживали каких-либо видов гигантских гоминоидов".
Сандерсон не сомневается в реальности этих существ — или огромных, способных наводить на людей ужас даже на расстоянии, похищающих женщин и нападающих на людей — или же маленьких, пугливых, прекрасно маскирующихся в джунглях. Очень часто он ссылается на Эйвельманса, к которому относится с величайшим уважением. Впрочем, с таким же почтением он цитирует и сведения, известные из СССР — даже самые баснословные.
Тем временем исследования в Гималаях продолжались. Прежде всего, это были альпинистские экспедиции, их целью было покорение вершин, но кто из горновосходителей не тешил себя мыслью, что именно ему удастся увидеть, а может быть и сфотографировать таинственное существо, о котором так красочно рассказывали шерпы? А рассказывали они очень убедительно, и почти никто из людей, спустившихся с Гималаев, не сомневался в том — что где-то на границе верхнего пояса леса и заснеженных подходов к вершинам обитает какой-то родственник человека.
В 1970 году впервые после Томбази произошло, по словам Нейпира, "классическое наблюдение" — классическое в том смысле, что было сделано человеком с безукоризненной репутацией, выдающимся альпинистом Доном Уиллансом. В марте того же года в Непале на высоте 13 000 футов он уже фотографировал цепочку странных следов; шерпы были убеждены, что здесь прошёл йети; более подробное изучение